— Где Гуреев?
Тот пожал плечами.
— Я прошел пешком до гаража. Па́левой «Победы» на дороге нет. Автоинспекция и милиция ничего не знают. Домой водитель не явился.
…В это время па́левая «Победа» АБ-20-26 мчалась в семидесяти километрах от города. За ее рулем сидел не Гуреев. Покрасневшие глаза водителя рассеянно следили за дорогой, будто в тумане отмечая рытвины, бугры, повороты.
На задних местах сидели двое. Один из них, в синем бостоновом костюме, дремал, привалившись к спинке. Второй был Гуреев. Руки его были прочно скручены солдатским ремнем, во рту торчала тряпка, какими обычно протирают стекла машин.
…Утром Гуреев по вызову выехал в управление. Возле площади его остановили незнакомые люди. На руках у них краснели повязки, и шофер решил: автоинспекторы.
Так и оказалось. Неизвестные предъявили документы и сели в «Победу».
— Придется поехать с нами…
Гуреев развернул машину и направился в противоположный конец города. Надо торопиться: начальник дороги не любит опозданий.
У одного из домов заводского поселка шоферу приказали остановиться.
— Подождите. Мы недолго.
Гуреев выключил мотор, закурил.
Прошло пять минут, десять — никто не появлялся.
Водитель стал нервничать: «Почему я должен их возить? Некогда!»
Но тут же возразил себе: «Уедешь, неприятностей не оберешься».
Наконец автоинспекторы вернулись. Гуреев быстро повел машину в город, на центральное шоссе.
Но выехать на него не пришлось.
— На Восточную дорогу! — услышал шофер тихий приказ и, искоса бросив взгляд на сидящего рядом человека, увидел в его руке нож.
За городом неизвестные связали Гуреева его же ремнем, заткнули рот тряпкой, пересадили на заднее сидение.
Машина, дергаясь и завывая, двинулась вперед.
«Господи! — думал Гуреев, даже в этом невеселом деле оставаясь шофером. — Как ведет машину, подлец! Свалит! Не иначе — свалит под откос!»
Заскрежетали тормоза. Остановив «Победу» на опушке, водитель поднялся и кивнул сообщнику:
— Тут в самый раз. Вытаскивай.
Они выволокли Гуреева на траву и стали совещаться.
В чистом вечернем воздухе до Гуреева долетали тихие обрывки слов. И поняв, о чем речь, он побледнел, сжал зубы, напряг мышцы. И тут же, мгновенно приняв решение, вытянул вперед скрученные руки и бросился бежать. Широко открыв налившиеся кровью глаза, ощутив внезапный прилив сил, он несся в глубь леса, тяжело, со свистом дыша.
Позади, треща сучьями, не разбирая в темноте дороги, бежал кто-то из тех двух.
Вдруг лицо Гуреева обожгла боль. Он наткнулся на сухую ветку и головой вниз полетел на землю.
В следующую секунду понял: лежит в неглубокой канаве, наполненной густой гниловатой водой.
Приподнял голову, прислушался. Мешали удары сердца. Бешено колотилась кровь в висках, не хватало воздуха.
— Утек, собака! — услышал он злобные приглушенные слова и, хлебнув воздуха, опустился в воду.
Выждал, поднял голову, вслушался в ночные звуки.
Негромкие возбужденные голоса раздавались где-то далеко, как из-под земли. Потом все стихло. Стало мрачно. Дневные птицы уже кончили свои песни, ночные — молчали.
Вскоре до Гуреева донесся звук сигнального рожка «Победы». Бандиты угнали машину.
Прождав полчаса, Гуреев стал выбираться из канавы.
Цепляясь связанными руками за ветки, упираясь ногами в края канавы, он поднялся на сухое место и быстро пошел к шоссе.
Сторожко прислушиваясь, не обращая внимания на боль от рваной раны возле глаза, шофер шел всю ночь. К утру он толкнул плечом дверь в будке железнодорожного сторожа и упал на земляной пол.
В восемь утра сторож привез Гуреева на попутной машине в отделение милиции.
Через полчаса дежурный, заполнив бланк допроса, отправил Гуреева в больницу.
И почти тотчас же из отделения на Восточную дорогу вынесся зеленый вездеход с оперативными работниками.
Примерно в это же время к дому Смолина подошла синяя «Победа» уголовного розыска. Сыщик пожал руку проводнику собаки Михаилу Валеевичу Рустамову, погладил смирно лежавшую на полу овчарку и кивнул шоферу:
— К Кичиге!
Пока мчались в город, Кичига, поднятый прямо с постели, дремал, раздосадованный этим внезапным, как всегда, вызовом.
На полпути сыщики догнали зеленый вездеход.
Обе машины остановились. Наскоро обсудив план работы, все снова отправились в путь.
Вот и старая узловатая береза на опушке. Да, здесь все так, как и следует из рассказа Гуреева. Видны следы «Победы» на траве: бандиты съехали с дороги. Вот путь, по которому бежал в вечерней мгле шофер: смята трава, сломаны ветки кустов. Вот и канава: ясно видны вмятины от человеческого тела.
Но от преступников не осталось никаких видимых следов: ни оттиска ботинка, ни обгоревшей спички, ни клочка бумаги.
Машины добрались до будки сторожа и от нее разъехались в разные стороны. Вездеход вернулся в город, а «Победа» помчалась вперед к деревне Зырянке.
Перед тем, как отпустить вездеход, Смолин сказал товарищам из отделения:.
— Спешите. Наведите справки по городу. Мы поищем здесь па́левую «Победу».
В Зырянке Смолин и Кичига отыскали председателя сельского Совета. Тот выслушал рассказ и покачал головой:
— Нет, не знаю. Может, народ что скажет?
Пригласили колхозников. Люди задумывались, но неизменно разводили руками. Верно, некоторые слышали перед утром сигналы автомашины, но это не редкость на большом шоссе.
Смолин совсем было решил: неудача. Но тут к председателю зашел сторож сельского универмага. Старик молча скручивал папиросу, прислушиваясь к разговору председателя с незнакомцем, и, наконец, решительно подошел к Смолину:
— Слышь-ка, сынок. Я кое-что, кажись, знаю.
Вот, что сообщил сторож.
Ночью возле универмага остановилась машина. Какая, в темноте не видно. Старик поудобнее взял ружьецо: не день все же. Тогда машина загудела и уехала. Потом появилась снова, и из нее вышли двое. Поглазели, посудачили, залезли в машину и укатили. Куда? Не доложились.
Смолин потянул Кичигу на улицу.
— Едем, Сергей Лукич. Развиднелось это дело немного.
Сев в машину, Смолин тронул шофера за плечо:
— На полевую дорогу, Павел.
Пока была ясно одно: преступники угнали «Победу» не для того, чтобы покататься, — для другой цели. Теперь, кажется, удалось установить, для какой. Ночью магазины не торгуют. Значит, готовился грабеж. Но увидав возле магазина сторожа с берданкой, бандиты оробели и уехали. Возвращаться в город они не станут: там уже, конечно, знают обо всем. По Восточной дороге тоже не поедут: побоятся засады. Оставался проселок.
По нему и поехали теперь сыщики.
«Победа» шла медленно. Капитан вглядывался в неровную дорогу, останавливался у каждого развилка. Нет, похищенная машина, если она двигалась проселком, никуда с него не сворачивала.
Наконец Смолин приказал Павлу набрать скорость. Дальше — верст двадцать — боковых дорог нет.
Еще не успев развить предельного хода, водитель резко остановил машину.
Почти одновременно сюда вынесся зеленый вездеход. Из него вышли сотрудник автоинспекции и следователь прокуратуры. Оба получили приказ выехать к месту происшествия.
У кювета на боку лежала па́левая «Победа» АБ-20-26.
Пока Кичига исследовал шоферское сидение, руль и рукоятку двери разбитой «Победы», Смолин и проводник собаки молча стояли у обочины.
Кичигу будто подменили. Он действовал быстро и ладно, глаза горели веселым огоньком работающего человека.
Достав коробочку с графитом, он быстро обсыпал порошком баранку руля и ручки дверцы. На гладкой поверхности проступили следы пальцев. Кичига навел на них лупу, взял у одного из работников отделения оттиски пальцев Гуреева.
Сличив отпечатки, эксперт огорченно вздохнул: узоры похожи. Это не печати преступников. Выходит, они и здесь не оставили зримых следов.
Сотрудник автоинспекции снял показания со счетчика, покопался в моторе, осмотрел дорогу.
— Машина перевернулась вот из-за этого, — кивнул он на небольшую выбоину. — Преступники шли на крайней скорости. Шофер увидел опасность, когда уже было поздно. Он резко взял тормоз, и вот…
— Пожалуй, возвращаться надо? — взглянул Кичига на товарища.
Смолин отрицательно покачал головой:
— Поищем здесь. Неподалеку человек, кажется…
Автоинспектор не то с любопытством, не то с иронией посмотрел на него.
— В чем дело? — поинтересовался Кичига.
— Сороки сильно трещат. В лесу кто-то есть.
Овчарка, спущенная с поводка, покрутилась возле машины и быстро прихватила след. Низко опустив голову, Дези кинулась в чащу леса.
Вскоре она громко залаяла, бросилась к проводнику, но, не добежав, вернулась в лес.
Почти бегом Смолин направился за собакой. Сильными короткими движениями левой руки, — в правой он держал пистолет, — сыщик раздвигал кусты. Очутившись на небольшой полянке, Смолин замер.
Сороки, обсевшие соседние березки, подняли густой гам.
Впереди, около смятого куста, лежал убитый.
Капитан, присматриваясь к траве, кустам, коре деревьев, медленно пошел вперед. Кичига несколько раз щелкнул затвором «Киева», снимая место происшествия и труп.
Убитый лежал на спине. Выражение лица — мирное, немного сонное — говорило о том, что смерть наступила внезапно. Человек даже не успел испугаться.
На убитом был дорогой костюм, шелковая рубашка, щегольские желтые туфли.
Неподалеку лежала кепка, рядом — черный, забитый грязью ботинок с порванным шнурком.
Смолин метнул взгляд на кепку — с убитого? — и быстро подошел к ботинку. Он несомненно был с того, второго, исчезнувшего после аварии.
В карманах убитого нашли самую малость: небольшое письмо без конверта и билет до станции Дегтево. На руке убитого было выколото имя «Сеня».
Смолин пробежал глазами письмо.
Женщина — ее звали Зиной — требовала от мужа быстрее ехать к семье. Зина сообщала: выслала на дорогу пятьсот рублей.