Но вскоре барон изменился, стал жестоким, ему доставляло удовольствие причинять боль Ангелике на ложе. Девушка плакала, молила о милосердии, но де Рэ ничего не желал слышать.
Однажды он цинично заявил ей:
– Неужели ты наивно полагала, что я женюсь на тебе лишь потому, что ты – де Шильон-Пьемонт? Да знаешь ли ты, сколько во Франции разорившейся знати? Многие семейства с готовностью отдадут мне своих дочерей, лишь бы они были сыты.
Ангелика отёрла слёзы… Тем временем барон продолжил:
– Или ты будешь делать то, что я велю… Или прикажу выбросить тебя вон из замка и ты окончишь свои дни на одной из многочисленных дорог Бретани.
Жиль де Рэ склонился к обнажённой Ангелике и укусил её за сосок. Она вскрикнула…
– Да, буду делать всё, что вы скажите, мой господин… – всхлипывая, пролепетала она.
– Вот и славно… Я знал, ты умная девочка… Иди ко мне… – барон привлёк к себе Ангелику и страстно впился ей в губы.
Впоследствии Жиль де Рэ неоднократно заставлял Ангелику подсыпать знатным гостям различные порошки в вино и наблюдать за их поведением, а затем описывать во всех подробностях увиденное. А порой барон не гнушался и подглядывал за поведением своих гостей сам через специальный вмонтированный в стену спальни глазок. Иногда, порошки вызывали чудовищное возбуждение и гости, принявшие его, кидались на Ангелику, подобно голодным волкам. Всю ночь они предавались неистовым страстям со своей партнёршей, доводя её до исступления. С наступлением утра они ничего не помнили…
После таких оргии Ангелика не могла подняться с постели в течение нескольких дней.
Однажды в Тиффож прибыл гонец, он сообщил Жилю де Рэ, что объявилась некая женщина, которая выдаёт себя за Жанна д’Арк. Барон тотчас покинул замок и направился в Нант, где объявилась чудом избежавшая костра Орлеанская Дева. Но напрасно барон лелеял надежду: перед его взором предстала некая Жанна Феррон, зарабатывавшая на жизнь ярмарочными фокусами. Она пыталась убедить толпу, что является Девой-Жанной, чудом спасшейся от костра. Но при проверке оказалось, что та совершенно не умеет держаться в седле, поэтому подверглась осмеянию. По приказу епископа города её публично высекли около позорного столба. К вящему удивлению городского прево барон изъявил желание увезти лже-Жанну с собой.
Прево и предположить не мог, какая участь ожидала несчастную. Барон и Жанна Ферран, уверенная в своём спасении, в сопровождении телохранителей Анри Гриара и Этьена Корило направились в Машикуль, замок, расположенный на территории графства Нант, принадлежавший де Рэ. Там они совершили кровавую казнь над самозванкой: сначала отрубили ей руки, затем ноги, а уж после – голову.
Возвращаясь в Тиффож, Жиль поклялся себе, что расправится с любой женщиной, осмелившейся назваться именем Жанны д’Арк.
Но со второй самозванкой, Жанной-Клотильдой д’Армуаз, появившейся в Меце, Жиль де Рэ расправиться не смог. Ибо Мец находился слишком далеко от Тиффожа. И слухи до Бретани о воскресшей Орлеанской Деве дошли слишком поздно – правосудие состоялось без его вмешательства.
Лже-Жанна появилась в местечке Гранд-оз-Орм в сопровождении двух мужчин, якобы её братьев, которые всем и каждому утверждали – перед ними Жанна д’Арк, Орлеанская Дева, спасительница Франции.
В сопровождении братьев мнимая Жанна – впрочем, это не мешало братьям называть настоящим именем Клотильда – отправилась в Мец, а затем – в Марвиль и Арлон, ко двору герцогини люксембургской. Позднее она появилась в Кёльне. И привлекла внимание местного инквизитора, который приказал самозванке явиться на допрос, подозревая её в колдовстве и ереси. Та же, предпочитая не искушать судьбу, спешно вернулась в Арлон.
В том же году она вышла замуж за сеньора Роббера д’Армуаза, чью фамилию носила в дальнейшем, и впоследствии родила ему двух сыновей.
Но Жанна-Клотильда, будучи авантюристкой по натуре, на этом не успокоилась. Через своих братьев она установила переписку с жителями Орлеана и королём Карлом, который, впрочем, не спешил отвечать на её письма. В конце концов, при попытке посетить Париж Жанна-Клотильда д’Армуаз была арестована по приказу парижского парламента и после допроса признана самозванкой.
… Прибыв из Машикуля, барон в порыве чувств признался Ангелике:
– Я любил Жанну д’Арк… И теперь грязные шлюхи пытаются замарать её светлое имя…
Ангелика слышала про Орлеанскую Деву, несмотря на то, что повела свою юность вдали от Франции и боевых действий французов и англичан.
– Вы преклоняетесь перед простой крестьянкой?.. – искренне удивилась она и тотчас испугалась своей смелости.
Но барон, растерзав самозванку в Машикуле, и удовлетворив свою жажду крови, спокойно ответил:
– Она не была крестьянкой. Простолюдинка не может вести армию в бой…
Ангелика округлила глаза.
– Но так считают все во Франции… – робко заметила она.
Жиль кивнул.
– Да, это сказка для черни… Жанна была баронессой… – признался он. – Она объединила солдат и повела за собой армию. Они верили в неё как в чудо. Я восхищался Жанной, преклонялся перед её смелостью и красотой… И не только я… Жан де Новеленпон умер, защищая её в последнем бою… А шевалье Жан д’Олон боготворил Жанну.
Ангелика, успевшая возненавидеть барона за время пребывания в Тиффоже, неожиданно прониклась его горем.
– Неужели на костре сожгли баронессу?.. – спросила она.
Жиль злобно взглянул на неё. Но Ангелика почему-то не испугалась.
– Да… Её предал король и Господь Бог…
Отныне Ангелика начала понимать, что побудило барона обратиться к Дьяволу – разочарование и опустошение.
– А шевалье д’Олон… Он остался жив?.. – неожиданно поинтересовалась Ангелика.
– Да… Кажется он получил в наследство замок… Кажется Аржиньи в бальянже Рона… Впрочем, я могу ошибаться… – ответил барон.
Он взял себя в руки и, отогнав дорогие сердцу воспоминания, связанные с Жанной и её сподвижниками, произнёс приказным тоном:
– Я решил, что с завтрашнего дня ты будешь помогать Прелати. У тебя есть некий дар, надо развивать твои способности. Возможно, они мне пригодятся…
Ангелику охватило смятение. Помощь магу-некроманту пугала её. Однако, это было куда лучше, нежели предаваться оргиям с одурманенными гостями барона.
– Как прикажите, господин. – Кротко ответствовала девушка.
Барон обожал, когда ему безропотно подчинялись. Он обнял Ангелику, увлекая её на ложе…
Ангелика проявила себя прилежной ученицей. Поначалу Прелати не желал обучать девчонку и делиться с ней своими профессиональными секретами. Но барон пригрозил магу расправой и тот стал на редкость сговорчивым. Ангелика при помощи Прелати (впрочем, и по личной инициативе) изучила множество трудов по магии. Все они были запрещены церковью и доверенные люди барона разыскивали их и скупали по всей Европе.
Наконец она предприняла попытку самостоятельно вызвать демонов из Мира мёртвых. Прелати был преисполнен уверенности, что у девчонки ничего не получится и барон оставит всю эту затею обучения. Однако, ученица превзошла все ожидания, впрочем, как и своего учителя. Она вызвала дух своей покойной матушки, и тот посоветовал ей поскорее покинуть Тиффож… Прелати, понимая, что услышанное им при вызове духов может вызвать гнев барона, доложил тому об успехах Ангелики, опуская излишние подробности.
Барон решил лично поверить подготовку Ангелики и приказал ей вызвать дух Жанны д’Арк, но почему-то вестник смерти, явившийся из Потустороннего мира, исчез и больше не появлялся. Прелати истолковал это по-своему:
– Я же говорил вам, господин, девчонка ещё слаба, чтобы действовать самостоятельно! Хотя следует признать, что определённые успехи имеются!
Барон согласился с его доводами.
– Тогда лучше занимайся с ней! – приказал он.
Маг-некромант поспешил исправить допущенный промах и с ещё большим усердием взялся за подготовку Ангелики.
Вскоре после этого Жиля де Рэ обуяла безумная страсть. Он по всей округе нанимал молоденьких мальчиков в пажи, а затем совращал их и убивал медленной смертью, получая от этого удовольствие. Убийства он превратил в своё развлечение, растягивая удовольствие, наблюдая за агонией жертвы. Подобно вампиру, припадал он к ней, чтобы лучше ощутить предсмертную дрожь тела, а стоны умирающих ласкали его слух.
Барон, потерявший рассудок, решил привлечь Ангелику к своим «вампирским оргиям».
Однажды де Рэ заставил её смотреть, как он издевается над юным пажом. Во время кровавой расправы Ангелика не выдержала чудовищного зрелища и душераздирающих криков жертвы и потеряла сознание, а затем прометалась в горячке несколько дней. Барон решил, что девушка слишком чувствительна. И не желая губить молодой талант, всё-таки она преуспела в установлении контакта с Миром мёртвых, решил использовать её в других ритуалах.
Примерно через полгода после этого случая де Рэ пригласил в замок лишённого сана священника Гибурга для свершения Чёрной мессы. Ангелику раздели и положили на стол, застеленный чёрным бархатом. Гибург взял серебряную чашу и поставил ей между ног, так началась Чёрная месса. Гибург читал молитвы, но наоборот, начиная с её окончания, затем благословлял человеческий прах, как хлеб жизни. После этого сподручные барона принесли в жертву младенца, украденного из близлежащей деревни. Его невинную кровь слили в чашу, находившуюся между ног девушки.
Гибург отпил из неё и заставил Ангелику сделать то же самое. После чего придя в неистовое возбуждение овладел ею прямо на столе.
…Барона постоянно посещали подозрительные личности. Однажды к нему явился некий маг, облачённый в яркий восточный наряд. Де Рэ и маг уединились в подвале и долго оттуда не выходили. Вокруг Тиффожа творилось нечто невообразимое – тёплым летним вечером стало пронзительно холодно, сумерки резко окутали замок. Затем грянул гром, но дождь так и не начался…
Спустя несколько часов, де Рэ вышел из подвала в диком состоянии. Его трясло мелкой дрожью, глаза его горели дьявольским огнём, волосы были всклокочены.