— Откуда ты взял эти десять пистолей? — с тревогой воскликнул шевалье. — Признавайся, бездельник!
— Клянусь вам, сударь… — заверещал Коголен. Капестан схватился за плеть.
— Мерзавец! — прорычал он. — Ты предал меня! Сейчас ты у меня попляшешь!
— Нет, только не это! — взмолился слуга. — Я все расскажу! Сегодня, когда вы оказали господину де Сен-Мару честь отобедать за его столом, господин Лантерн пригласил меня разделить остатки. Сидя в прихожей, мы сливали опивки из ваших бутылок, но тут господина Лантерна призвал к себе хозяин… В этот момент дверь отворилась, и передо мной появилась сирена…
— Сирена?
— Возможно, это была просто молодая женщина, но я принял ее за сирену… потому что таких красавиц не бывает! «Возьми вот это», — сказала она, сунув мне в руку десять пистолей. Затем спросила: «Ведь это шевалье де Капестан обедает здесь?» — «Он самый» — ответил я.
— Ну, вот видишь, негодяй, ты сам признаешь, что предал меня! — снова взвился юноша.
— Прошу прощения, сударь! — воскликнул Коголен. — Когда мы прибыли в «Три короля» и к нам вышел господин Лантерн, вы сказали ему: «Передай своему хозяину, что его ждет Адемар де Тремазан, шевалье де Капестан!» Вы объявили об этом так внушительно и так громко, что на постоялом дворе не осталось ни одного человека, который бы этого не знал.
— Пожалуй, — нехотя согласился шевалье. — Что дальше?
— Дальше? — произнес юный мелодичный голос. — Дальше? Сейчас вы все узнаете от меня, шевалье!
Капестан, обернувшись, замер в изумлении и восторге. Дверь отворилась. Коголен испарился, а вместо него в комнате появилась девушка, блистающая молодостью и красотой, с дерзким взором и ослепительной улыбкой.
— Мадемуазель Марион Делорм! — прошептал ошеломленный Капестан.
Гостья приблизилась к нему и мгновенно, подчиняясь безошибочному инстинкту, сотворившему из нее неотразимую жрицу любви, обвила руками его шею. Еще невинная, но уже пылкая Марион Делорм впервые домогалась поцелуя мужчины.
— Я люблю тебя! — страстно прошептала красавица.
— Но, — пробормотал шевалье, — разве у вас не назначено сегодня вечером свидание с маркизом де Сен-Маром?
— Я люблю тебя! — повторила девушка, сильнее прижимаясь к Капестану.
Он понял, что нужно немедленно заткнуть уши и закрыть глаза, однако сделать этого не успел. Здравомыслие отступило перед натиском Марион.
Что ты хочешь, суровый читатель? Шевалье было всего двадцать лет. Добавим к этому замечательное вино маркиза, выпитое за обедом…
Так завершилась дуэль маркиза де Сен-Мара и шевалье де Капестана.
В тот момент, когда Марион Делорм, проскользнув во двор гостиницы, сделала знак Коголену, у ворот «Генриха Великого» остановились двое мужчин, следовавших за девушкой на некотором расстоянии и наблюдавших за каждым ее шагом.
Одним из них был епископ Люсонский, герцог де Ришелье. Вторым — человек по имени Лаффема, мечтавший поступить на службу к могущественному прелату.
Ришелье решил выследить свою красавицу, дабы собственноручно убить соперника, имени которого еще не знал. Лаффема удалось переубедить прелата.
— Предоставьте это мне, монсеньор, — заявил он. — Только разрешите мне быть при вас. Я уродлив и мерзок, меня презирают за то, что я ненавижу все человечество. Если вы пожелаете, ненависть моя станет вам подпорой. Я буду верным слугой и в слабостях ваших, и в величии, в любовных интригах и в политике. Монсеньор, Лаффема будет вам предан душой и телом. Что вы на это скажете?
— Отлично, — произнес Ришелье, — принимаю тебя на службу.
— В таком случае возвращайтесь к себе, монсеньор, — проговорил Лаффема. — Я же останусь здесь. Сегодня вечером начинается моя служба. Завтра вы будете знать, как зовут любовника мадемуазель Марион.
— Я убью этого человека! — вспыхнул Ришелье.
— Нет, монсеньор, — тонко улыбнулся Лаффема. — Это мое дело. Вам достаточно лишь вынести приговор. Вы обрекаете его на смерть?
На какое-то мгновение епископ Люсонский заколебался, но тут же принял решение.
— Пусть он умрет! — произнес прелат холодно. Ришелье удалился, а Лаффема вошел на постоялый двор, где провел около двух часов, а затем отправился в свой дом, стоявший напротив дворца герцога Ангулемского.
На следующий день Лаффема спозаранку явился на постоялый двор «Три короля» и приказал доложить о себе маркизу де Сен-Мару. Встреча продолжалась недолго. Сен-Мар, выскочив из комнаты, взлетел на коня и с искаженным от бешенства лицом помчался к «Генриху Великому». Маркиза обуревала жажда мести.
Лаффема, в свою очередь, устремился к епископу Люсонскому.
— Монсеньор, — сказал он прелату, — вам необходимо добиться, чтобы уже сегодня появился эдикт, карающий смертью любого, кто убьет своего противника на дуэли.
— Зачем? — спросил Ришелье.
— Затем, что маркиз де Сен-Мар собирается прикончить некоего шевалье де Капестана, который провел ночь с мадемуазель Марион! — заявил Лаффема.
Ришелье вздрогнул всем телом. Лаффема же добавил с ужасной улыбкой:
— Я устроил так, что Сен-Мар убьет Капестана. Теперь ваша очередь, монсеньор. Эдиктом о дуэли вы можете погубить Сен-Мара!
Когда шевалье де Капестан лишился чувств в узком коридоре, где его замуровали заживо, маршал д'Анкр направился в изящный особнячок в проулке Кассе.
Поднявшись по лестнице, Кончино Кончини оказался лицом к лицу с Жизелью д'Ангулем. Потрясенный красотой девушки, он тут же объявил, что готов на все, дабы завоевать ее сердце: обещал, что купит княжество в Италии и принудит папу аннулировать брак с Леонорой.
— Предлагаю вам стать моей женой! — пылко воскликнул маршал, которого ничуть не смутил ледяной взгляд девушки. — Скажите «да», и я немедленно верну вам свободу.
— Сударь, — ответила Жизель Ангулемская с глубочайшим презрением, — княжество ваше будет куплено на ворованные деньги, а корону вашу отольют из награбленного золота. Неужели вы всерьез рассчитывали соблазнить меня насилием, грабежом и воровством?
Маршал д'Анкр в смятении попятился.
— Не торопитесь! — проскрежетал он. — Подумайте хорошенько! Ваш отец в моей власти. Завтра он предстанет перед судом. Через две недели ему отрубят голову. Вам этого мало? Бельфегор!
Появился слуга-нубиец.
— Бельфегор, где находится сейчас безумная женщина по имени Виолетта? — спросил Кончини.
— В комнате этажом выше, монсеньор. Эту особу заперли там сегодня утром, — сообщил чернокожий великан.
Мать в руках этого чудовища! Жизель затрепетала.
— Поднимись наверх! — приказал Кончини. — Когда я крикну «Руби» — но не раньше! — снесешь ей голову ударом сабли!
Жизель д'Ангулем в ужасе замерла, сознавая, что жизнь родителей зависит от ее ответа, но тут внезапно распахнулась дверь, и на пороге появились две женщины.
Кончини в изумлении воззрился на них. Он узнал Леонору Галигаи, свою супругу, и Марию Медичи, королеву-мать, свою любовницу.
— Мадемуазель, — сказала Леонора, — не тревожьтесь. Ваш отец вовсе не арестован, а вашей матери нет в этом дворце. Господин маршал солгал вам. Я его жена, а это — Ее Величество королева.
Жизель бросилась к ногам Марии Медичи.
— Взываю к вам, мадам, ибо этот человек преследует меня, — вскричала девушка.
— Следуйте за мной в Лувр, дитя мое, — промолвила королева. — Господин маршал уверил меня, что должен допросить вас в связи с вашей причастностью к заговору. Но я решила побеседовать с вами сама. Идемте!
Кончини молчал под испепеляющим взором Марии Медичи. Мгновение спустя королева и Жизель исчезли.
…Оставшись наедине с маршалом д'Анкром, Леонора Галигаи смело встретила его разъяренный взгляд. Женщина сознавала свою силу. О появлении соперницы в лице Жизели предупредила королеву именно Леонора — но она же могла одним словом примирить любовников. Кончини нуждался в ней. Он знал это. Однако известно ему было и другое: ради него Леонора пойдет на все.
— Что вы собираетесь сделать с этой девушкой? — пробормотал он.
— Сегодня вечером ее отпустят на свободу, — ответила Леонора. — Так нужно, ибо я рассчитываю с помощью этой особы проникнуть в самый центр заговора. Она уверена, что всем обязана мне, а, значит, выведет меня на главарей… Герцог Ангулемский, Гиз и Конде окажутся в моих руках!
— Что ж потом? — хрипло спросил маршал.
— Потом? — пожала плечами Галигаи. — Потом она умрет… так нужно! Но — слушай меня хорошенько, Кончино! — через четыре дня, не позже, умрет и король!
Кончини с ужасом взглянул жене в лицо, внезапно озарившееся светом любви.
— Тогда, — продолжала Леонора, — поскольку королевству необходим государь, поскольку Мария Медичи всецело принадлежит нам, поскольку герцог Ангулемский и Гиз с Конде очень скоро выйдут из игры, останется только один возможный король…
Ослепленный, оглушенный Кончини был не в силах отвести взгляда от женщины, для которой единственным смыслом жизни являлось его возвышение.
После секундной паузы Леонора Галигаи произнесла наконец голосом, дрожавшим от страсти и честолюбия:
— Этим королем, Кончино, будешь ты!
В Лувре Людовик XIII, юный король Франции, готовился к предстоящей в Медонском лесу охоте.
Облачившись в охотничий костюм, Людовик пересек галерею, окна которой выходили во внутренний двор королевской резиденции. Монарха сопровождали всего лишь двое дворян. У выхода его приветствовал Витри, капитан королевской гвардии.
Более никто не склонился перед королем в поклоне: здесь не было ни придворных, ни военачальников, ни прелатов. Высокомерный и печальный, он шествовал один, остро сознавая свою заброшенность. Ему было тогда чуть больше пятнадцати лет.
Со двора доносились веселые крики. Человек пятьдесят дворян, пышно разряженных и горделивых, громко смеясь и шумно переговариваясь, толпились вокруг своего властелина, который был в тысячу раз богаче и могущественнее монарха. Кончино Кончини, маршал д'Анкр с надменным спокойствием принимал почести, приличествующие лишь государю.