С этими словами Капестан прикрепил к поясу свою новую шпагу и вышел из комнаты. Остолбеневший Горжу молча глядел ему вслед.
«Сначала нужно узнать, что стало с моим Фан-Лэром», — решил шевалье, очутившись на улице. Возможно, читатель позабыл, что Капестан и Коголен оставили своих лошадей на постоялом дворе «Славная встреча», что на улице Вожирар, неподалеку от «Великого Генриха». Шевалье мог прямо сейчас отправиться туда, причем для этого не надо было проходить мимо особняка Кончини. Но Капестан счел бы себя опозоренным, если бы в его поведении можно было усмотреть хоть малейший намек на трусость. Поэтому он выбрал путь, пролегавший мимо особняка маршала. Этот дом показался Капестану более зловещим, чем Тампль или Бастилия. Особняк маршала д'Анкра по-прежнему оставался для шевалье загадкой, несмотря на то, что Капестан провел в его подземелье целый месяц.
Когда шевалье проходил перед большим порталом, из особняка вышли двое молодых людей. При виде шевалье, удаляющегося с вызывающим видом, они замерли на месте.
— Это он! — выдохнул Шалабр.
— Капитан! — прошептал Базорж. — Да он сущий дьявол!
Оба побледнели. Некоторое время они молча провожали глазами шагавшего по улице мужчину. Наконец молодые люди опомнились. Базорж вернулся в особняк. Что же касается Шалабра, то он пошел вслед за Капестаном.
Когда шевалье добрался до постоялого двора, взору его открылась следующая картина: какой-то человек гарцевал по главному двору на лошади, а еще трое за ним наблюдали.
Подойдя поближе, шевалье узнал Фан-Лэра, своего оруженосца Коголена и Гаро, хозяина постоялого двора. Капестан сообразил, что Гаро и Коголен хотят продать его Фан-Лэра, но пока не понимал кому. И вдруг он узнал покупателя. Это был один из головорезов Кончини, которому шевалье выколол шпагой глаз в тот день, когда самого Капестана чуть не убили в особняке д'Анкра после свидания с марша лом.
Одним словом, это был Понтрай! На Фан-Лэра было любо-дорого смотреть. Гибкий и чуткий, он тут же повиновался малейшему движению Понтрая. А тот добивался, чтобы конь продемонстрировал все свои таланты. Понтрай заставлял Фан-Лэра идти тo рысью, то галопом, пятиться, прыгать, поворачивать. Наконец фантазия Понтрая иссякла. Он слез с коня и подошел к Гаро:
— Прекрасное животное, ничего не скажешь. Я покупаю этого коня. Доставьте его завтра утром к особняку Кончини. Там вы получите пятьсот ливров, которые просите за него.
В этот момент послышался негромкий свист. Фан-Лэр насторожился, поднял голову и стал бить копытом.
— Ну же, перестань, — пытался утихомирить его слуга.
Однако с Фан-Лэром творилось что-то невероятное. Внезапно он сорвался с места. Слуга совершенно не был готов к такому повороту событий, поэтому отлетел шагов на десять. Гаро тоже быстро отбежал в сторону. И тут свист раздался во второй раз. Тогда конь принялся носиться по двору как угорелый. Можно было подумать, что он взбесился. Фан-Лэр вставал на дыбы, лягался, совершал сумасшедшие скачки…
— Ну и дела, — пробормотал Понтрай. — Сдается мне, что когда-то я это уже видел. Точно! То же самое было в Медонском лесу! Так что же это получается… Выходит, это конь Капитана! Но тогда…
Понтрай побледнел, быстро вышел с постоялого двора и пустился наутек. Видя, что сделка сорвалась, Гаро пришел в ярость. Схватив хлыст, он направился к Фан-Лэру, хотя конь уже стоял на месте и мирно пофыркивал.
Вдруг хозяин гостиницы «Славная встреча» услышал за своей спиной знакомый голос:
— Осторожнее, а не то он вас сейчас убьет.
Гаро обернулся и остолбенел от изумления.
— Господин шевалье! — вдруг завопил Коголен, вне себя от радости.
— Да, это действительно я, — усмехнулся Капестан. — Хозяин, принесите-ка бутылку доброго вина для моего оруженосца, — распорядился шевалье.
Фан-Лэр был уже рядом с Капестаном. Верный конь положил свою голову на плечо шевалье. Капестан тихо сказал:
— Да, это я… Теперь все будет хорошо… Все будет по-прежнему. Мы с тобой еще поскачем. С тобой все в порядке? Ты случайно не похудел? Ну же, успокойся… Я больше тебя не оставлю.
Фан-Лэра отвели обратно в конюшню, а шевалье, Гаро и Коголен вошли в дом. У бедного хозяина тряслись поджилки от страха, а оруженосец подпрыгивал от переполнявшей его радости.
Заставив Коголена осушить целый стакан вина, Капестан укоризненно спросил его:
— Объясни мне: как ты мог? Ты хотел продать моего Фан-Лэра!
— Это не я, клянусь! У меня такого и в мыслях не было! — вскричал оруженосец. — С того самого дня — кошмарного, ужасного дня, когда вас, окровавленного, куда-то увезли, я совершенно забыл и про своего коня, и про вашего. Как же я мог думать о них: ведь я не знал, что случилось с вами! А вчера господа Тюрлюпен, Готье-Гаргий и Толстый Гийом…
— О Боже! Что за ужасные имена! — воскликнул Капестан. — Это что, твои нынешние приятели?
— Да, господин шевалье, — кивнул Коголен. — Эти господа — бродячие актеры, и я принадлежу к их труппе, — объяснил он.
— Ты стал бродячим актером?! — Капестан был потрясен.
— Да, господин шевалье, — подтвердил Коголен. — Я играю роль человека, которого сажают в мешок, а потом по этому мешку колотят палкой. Разумеется, господа с палками стараются, чтобы удары приходились мимо…
Шевалье громко расхохотался.
— Ох, сударь, признаться, частенько эти господа промахиваются, — грустно добавил Коголен. — То есть я хочу сказать, что они попадают по мне. Но это ничего, я уже привык. Ну ладно, я отвлекся. Об чем бишь я? Да, о господах актерах. Так вот, вчера они сказали, что им нужны лошади. Тут-то я и вспомнил про наших коней. Тогда я сказал себе: благодаря этим двум животным я избавлю вас от унижения.
— Что? Меня? От унижения? — изумился шевалье.
— Сударь, я ваш оруженосец, — гордо заявил Коголен. — Что скажет история по поводу того, что оруженосец одного из Тремазанов был вынужден зарабатывать на жизнь тем, что получал колотушки?
— А ты, пожалуй, прав, — улыбнулся Капестан.
— Итак, — продолжал Коголен, — я сказал себе: так жить нельзя. Необходимо придумать что-то другое — чего бы это ни стоило. И тогда я решил, что нужно продать наших лошадей. С этим я и пришел к хозяину постоялого двора. Сначала он требовал от меня сто пятьдесят ливров за то, что кормил наших животных. Потом Гаро сказал, что найдет покупателя, но только в том случае, если ему — посреднику — достанется половина выручки. Я согласился. Тогда трактирщик куда-то ушел, но скоро вернулся с каким-то человеком. Вашу лошадь вывели из конюшни, а остальное вы знаете. Сам не понимаю, как такое могло прийти мне в голову?! Ведь я считал вас покойником, а Фан-Лэр так напоминал мне своего хозяина! О я несчастный!
— Немудрено было ошибиться: я сам уже считал себя покойником! — усмехнулся шевалье. — Однако, как видишь, я вовсе не похож на привидение. Итак, Коголен, с комедиантами и их колотушками покончено: ты снова станешь моим оруженосцем. Наверное, пока ты жил в бедности, на твою долю выпало немало лишений?
— В бедности?! — воскликнул Коголен. — Я жил в чудовищной нищете, отвергнутый всеми, даже этим дураком Лантерном.
— Лантерн… — нахмурился Капестан. — Кажется, я уже когда-то слышал это имя…
— Это слуга господина маркиза де Сен-Мара, — подсказал Коголен.
— Что? Сен-Мар? — вздрогнул шевалье.
— Однажды утром, полумертвый от голода, — продолжал Коголен, — я притащился к Лантерну, надеясь, что мне перепадет хоть кусочек с его стола. Увы! Как назло, именно в тот момент он собирался ехать в Орлеан, где находились маркиз и маркиза де Сен-Мар… Ой! Сударь, да что с вами? — переполошился верный оруженосец.
Дело в том, что шевалье неожиданно вскочил со стула. Капестан был ошеломлен. Он пробормотал сквозь зубы:
— Маркиза де Сен-Мар! Значит, появилась какая-то маркиза Сен-Мар! Что ты сказал? Повтори! — закричал шевалье на Коголена.
— Маркиз и маркиза де Сен-Мар в то время были в Орлеане: они оказались там проездом: отец Сен-Мара, который живет в своем поместье д'Эффья, неожиданно занемог и они отправились навестить его.
Шевалье нервно заходил взад-вперед по комнате.
«Маркиза де Сен-Мар! Черт возьми! Значит, этот брак состоялся! О Жизель! Она вышла замуж за Сен-Мара! Как она могла! А что теперь будет со мной? Я найду ее! О Боже! Моя Жизель мне лгала! Нужно взять себя в руки… Может быть, я еще смогу их настичь. Я должен это сделать, чтобы поговорить с ней!»
Капестан остановился и обратился к Коголену:
— Когда они уехали?
— Шесть дней назад, — ответил тот, дрожа от страха.
— Итак, шесть дней назад они поехали в Орлеан… — пробормотал шевалье.
— Сначала в Орлеан, а потом в Эффья, — уточнил преданный оруженосец.
— Хорошо. Оседлай Фан-Лэра, — решительно распорядился Капестан.
Коголен бросился в конюшню. В ту же минуту в комнате появился хозяин. Поклонившись, он заявил:
— Мне послышалось, что вы, сударь, приказали оседлать вашего коня. Позволю себе заметить, что вы должны мне заплатить, во-первых, за то, что я держал ваших лошадей в своей конюшне, во-вторых, за то, что я их кормил, в-третьих…
— Замолчи, палач! — прервал его шевалье. — Сейчас денег у меня нет, но скоро я обязательно разбогатею, и тогда ты получишь втрое больше, чем просишь. А пока, если ты не перестанешь утомлять этим гнусным нытьем мой уши, то в два счета лишишься своих!
— Помилуйте, сударь! — пролепетал испуганный хозяин. — Вы ведь не обидите своего старого знакомого, верно? Вы говорите, что у вас нет денег? В таком случае я готов предложить вам сделку: оставив мне лошадь вашего лакея, вы получите от меня сто пятьдесят ливров, и мы будем квиты.
— Неплохая мысль, — согласился шевалье. — Давай сюда свои пятнадцать пистолей.
В этот момент в комнату вошел Коголен и доложил:
— Сударь, лошади оседланы.
Тем временем Гаро отсчитал пятнадцать пистолей. Десять Капестан сунул себе в карман, а оставшиеся пять протянул Коголену: