— Может ли быть, чтобы у ревенанта было две цели? — спросила она.
И одновременно Ринальт задал свой вопрос:
— У тебя две цели?
И они оба тут же кивнули.
— Одну цель тебе диктовали боги. Вторую ты выбрала сама, — медленно сказал Ринальт. — Вот мы всё и выяснили. Видно, Морти не понравилось, что я забрал себе дар, предназначенный королю.
— Если ты поделишься этой… жидкостью, — Линда явно хотела сказать «гадостью», это было видно, — с другим. Что будет?
— Поверь, ничего хорошего, — ответил Ринальт вполне честно. — В чистом виде этим нельзя ни исцелить, ни оживить… ни сделать лучше. Если этим напоить больного, он скорее всего не выдержит боли. Если мёртвого — он, думаю, живее не сделается.
Линда еле слышно вздохнула.
— Жаль.
Затем она встала и залпом допила из своего кубка вино, уронив на грудь пару капель.
— Ты любишь меня? — спросил Ринальт.
— Я думала, игра закончена, — ответила Линда. — Мы ведь уже потеряли очерёдность.
— Скажи просто так.
— Я была готова тебя полюбить. Но я всего лишь ревенант, нежить. Мне не дано.
Ринальт скомкал серебряный кубок, словно бумагу. Остатки вина, подобно крови, засочились между пальцами. Уму непостижимо, как можно настолько рьяно желать ту, что приводит в бешенство? Как может раздражать та, без которой уже трудно представить жизнь…
Она была послана убить его и отнять флакон. Она с самого начала была с ним ради этого. Дар, которым нельзя пренебрегать, и она же — смертельная опасность для принца. Линда начала догадываться ещё тогда, когда он привёл её в темницу, чтобы выбрать тех, кому ей надо было мстить. Ещё тогда!
— Если ты меня не убила, — спросил он, — значит ли это, что ты всё-таки что-то чувствуешь?
Линда промокнула салфеткой сладкие капли на груди.
Ещё несколько дней назад она сделала бы это пальцем. Который бы затем облизала. Теперь же научилась хоть каким-то манерам. Ринальт ждал ответа, но Хасс направилась к выходу.
— Ответь, прошу тебя, — крикнул он вслед. — Генерал Хасс! Линда!
— Я чувствую. Не должна бы — но чувствую. Но что — я ещё не решила окончательно, — сказала она.
Дверь за ней медленно закрылась, отрезав принца от остального дворца и от Линды.
Глава 21. Колдун
Кайел-новичок сучил худыми ногами и вопил. Нет, Линда на этот раз не собиралась убивать, во всяком случае, сразу. И даже Око не стала прикармливать. Накануне вампир вновь посещал её спальню с жалобами на принца. Пришлось просить ещё немного времени, чтобы решить этот вопрос. Боги ведают, но отчего-то ей было жаль этих тварей в услужении у Ринальта. Хоть и не настолько жаль, чтоб дать добро на поедание солдатни или горожан. Кровососы есть кровососы, и они вызывали у Линды осуждение и даже отвращение. Так что и жалость её была несколько брезгливой.
Она навестила вновь прибывших и нашла, что их берегут и неплохо кормят. Во всяком случае, наёмники убого не выглядели. Одеты в самое простое, но не в ветошь, лица и руки не грязные, рыла сытые, хоть и обросли бородами. То, что об этих уродах заботились, кормили-поили-одевали и давали мыться, вызвало у генерала Хасс ярость. Ей бы хотелось, чтоб они гнили, гнили заживо, испытывая мучения, и при этом не дохли, раз уж это угодно принцу. Хотя теперь, когда с принцем они разобрались, в жизни негодяев оставалось гораздо меньше смысла.
Что ж, она выбрала самого гнилого из оставшихся. Сломавшийся Мордобой был совершенно бесполезен, только слюни пускал да теребил кое-что в штанах, а Рузан, как прожжёный игрок, просто так бы и слова не сказал.
Кайел же был… новеньким.
— Я слыхал, что оба они домой вернулись, — заявил он с самого начала их беседы. — Капитан… я б тоже домой-то вернулся.
— Я б тоже, если б он у меня был, дом-то, — ответила Линда, пытаясь обмануть его фальшивым дружелюбием. — Ты вот что. Мордобой мне говорил только про старину Астра. А ты, значит, про них двоих имеешь в виду. Значит, больше знаешь.
Кайел втягивал голову в плечи, мотал своими лохмами, в общем, тряс ушами и ничего толком не говорил, пока она его не прижала к стене возле пышущей жаром чугунной печки.
— Хочешь знать, как я вернулась? — спросила Ненависть, поигрывая раскалённым прутом. — Не слышу.
Новичок слабо вякнул:
— Как вы выжили, капитан? Ведь мы… вчетвером…
— Я не выжила, крысёныш. Вы меня убили. А вернулась я по ваши шкуры, крысий ты отросток.
И сдёрнула с парня штаны.
— И если ты сейчас не расскажешь толком, куда вы девали Колдуна — я засуну это в твою…
Вот тут новичок и не выдержал. Он завизжал как крысий выводок в горящей клетке. Его даже не пришлось ничем тыкать. Но визг не содержал ни крупицы информации, а у Линды по-прежнему был её недостаток.
— А может, тебя просто Мордобою подарить, чтобы он тово-этово? — задумчиво спросила она. — Хотя он небось и так успел. Или всё-таки щипцами…
— Стойте, к-капитан! Не надо! Я скажу про Колдуна! — заорал Кайел. — Мы сговорились! Сговорились, чтоб вы не прознали, а то так… иначе… вы нас точно всех наизнанку…
— Я могу, — кивнула Ненависть.
— Капитан! Мы ж не думали… а он драться полез. Ну мы и его… чтоб он не мешал вас добивать! Мы ж не хотели его… только вас, капитан!
Некоторое время до Линды доходил смысл слов. Вернее, не так: слова рассыпались на кусочки и медленно складывались обратно, чтобы обрести понятность.
— Вы его убили? Колдуна? — спросила она медленно.
Где-то в глубине души замерцал и погас огонёк. Словно там ещё оставался отсвет тёплого взгляда, а потом… пропал. Аж в глазах стало заметно темнее и уши заложило.
— А что нам оставалось? — осипшим от визга голосом спросил новичок.
— Так он меня не…
Она пыталась вспомнить. Вот пуля ударила её, а вот — окружили свои. Склонённые потные красные рожи, лужица крови, смешанной с грязью… вот она повернулась на живот, несмотря на то, что рана мешала. Вот она поползла. Грязь лезла в рот и залепляла глаза. И кто-то схватил её за ноги, а потом перевернул лицом вверх. Рожа Мордобоя, севшего сверху, застила всё остальное.
— А может, мы её сперва тово… этово?
Удары мешали слушать, грязь не давала видеть, а после красные потные рожи сменяли одна другую, и не было конца боли и отчаянию. Но помнила ли она среди этих мерзких рыл лицо Колдуна, его внимательные тёмные глаза? Или ей только казалось, что он там был?
— Мы просто боялись, — повизгивал Кайел-новичок. — Капитан, мы боялись вас! Вы ж зверь, сущий зверь! Он сначала на Стервятника с ножом, а потом, как нож-то выбили, так на Мордобоя полез. Вот Мордобой-то его и это…
Тово-этово…
— Убил?
— Д-да. Тем же ножом. Мы б-боялись, что вы увидите, что мы Колдуна-то прикончили, да встанете. Или что старина Астр потом от него всё узнает… Вот и прикопали вас обоих. Вы, стало быть, вылезли. А он, видно, так там и лежиииит…
Она не глядя вонзила уже остывший прут в податливое тело. Некоторое время Кайел-новичок ещё визжал и дёргался, будто насаженный на вертел поросёнок, а потом затих. Линда села на холодный каменный пол. Она больше не вожделела Ринальта, не радовалась своему существованию, не могла даже улыбнуться. Никакого наслаждения или возбуждения — не было ничего.
— Я что-то так устала, — пробормотала она и, с трудом поднявшись на ноги, направилась к камере, где жались к стенам Мордобой и Рузан.
Спустя минуту и они перестали существовать. Она даже забыла спросить про старину Астра. Вдруг и его прикончили? Но не спросила — и будто оставила его в живых. Пока не узнаешь точно, что человека нет, он как будто бы на самом деле ещё есть.
Око и Длань стояли в тёмном коридоре и чем-то напоминали две тени от плащей, висящих на гвозде.
— Генерал Хасс, — заговорил Око.
— Что вам, девочки? Только коротко. Мамочка не в духе, — сказала она.
— М-мамочка? — поперхнулся Длань.
— Ну, крысья матерь, — сказала Линда. — Что, будем обсуждать, кто из нас тут мамочка, а кто папочка, или к делу перейдём?
— Генерал Хасс, мы просим, чтобы нас кормили, — заволновался Око. — Сегодня принц отдал приказ построить возле города две фермы, и он, чую, будет так же жаден, как король. Нам с его кормушки тоже не доставалось…
— А, — безразлично махнула рукой Линда, — вот же что вас держит возле той адской склянки. Я и забыла. Кррровососы… Упыри!
— Это наша сущность, — ответил Око, глядя Ненависти в глаза.
— Скажи, милая… сущность, — сказала Линда, поймав зыбкую тень за ворот и слегка придушив.
Вампиры, конечно, быстрые да шустрые — но и она не промах.
— Скажи мне, как упырь мертвецу. Ты можешь вылечить того… младенца?
— Он почти мёртв, наши знания ему уже не помогут, — ответил вместо придушенного Длань. — Неспящие не творят магию. Даже если мы поделимся с ним кровью, он будет очень слаб. Настолько, что не будет в состоянии даже кожу ребёнка прокусить.
— Я не сказала его обратить, — рявкнула Линда. — А та дрянь в склянке… она правда ему не поможет?
— Она его окончательно погубит.
— Почему же тогда король получил её?
— Чтобы продлить свою жизнь. На протяжении которой ребёнок будет расти… в колыбели из костей его близких, — ответил Длань.
Ненависть заскрипела зубами.
— Что вам за дело до этого уродца, генерал? — спросил Око.
— Он человек. Разве он заслужил смерть?
Вампиры не ответили. Линда ослабила хватку, и Око выполз из её рук, чуть пошатнувшись от слабости. Ненависть поняла, отчего ей было так легко совладать с кровососом: слишком голодный, а оттого не очень сильный.
— Ну а принцесса? — с отчаянием спросила Линда. — Маленькая принцесса! Есть ли кто-то, кто сможет опекать её до совершеннолетия? И не дать погибнуть Авее, потому что тогда погибнет и девочка…
— Принцессу мы можем сохранить, но при условии. Нам по-прежнему нужны сиделки для наших собственных детей, — осмелел Око. — Нам нужны живые женщины, чтобы дать детям тепло. Сойдут даже самые грязные нищенки… отмоем, поможем, обиходим…