Однако у копальщика был восторженный взгляд, как у подростка, что впервые увидал голую женщину.
— Потрясающе, — с восхищением сказал он. — Пойдёшь со мной?
— Сам дорогу не найдёшь, что ли? — рявкнула Ненависть.
Захотелось упасть наземь, кататься в грязи и выть, а вовсе не тащиться со странным человеком, пусть и красивым.
— Зачем ты так, — с упрёком сказал тот. — Тебе, видно, досталось. Я б тебе помог.
И снова склонил голову набок, словно пёс, который хочет понять, в каком сейчас настроении его хозяин. Только что-то подсказывало наёмнице, что хозяин тут не она.
— А ты кто? — спросила Ненависть.
— Ринальт Мэор, — ответил копальщик.
— Священник?
Этот её вопрос вызвал взрыв смеха у Ринальта Мэора. Только тут Ненависть осознала, что в лесу тихо, очень тихо.
— Пойдём, — Ринальт, отсмеявшись, скинул свою чёрную накидку и укрыл ею голову и плечи Ненависти.
И слегка похлопал по спине.
— Я хочу получше узнать, что ты такое.
— Я не что, я кто, — угрюмо заявила Ненависть.
— Ну, я б так не сказал, — заявил Ринальт. — Я не ощущал тут поблизости ни одного живого, как вдруг ты стала шкрябать ногтями землю.
— В штаны небось наделал, — почти сочувственно сказала Ненависть.
И снова услышала смех.
— Стал бы я тебя откапывать, — с трудом выдавил из себя Ринальт. — Пойдем. Я давно так не смеялся. Живот болит.
В мире стало заметно меньше красок. Словно это бесконечные дожди и нескончаемая война высосали из жил мира всю его кровь. Осень обычно яркое время, но Ненависть видела лишь чёрное, коричневое да серое — листва пожухла, не облетев, и земля раскисла под ногами.
Лесная чаща оборвалась, и капитан Ненависть увидела поле битвы. Бой уже давно откипел, остыл и оставил после себя лишь мёртвые тела.
— Что чувствуешь? — спросил у Ненависти Ринальт.
Она покачала головой. Она не чувствовала ничего особенного. Возможно, ей хотелось бы найти среди мертвецов трупы тех, кто поглумился над нею. Но что-то подсказывало Ненависти, что эти люди ещё живы. Как те, против кого она вела свой отряд в помощь мятежному принцу, так и те, кто подобрал её раненой и избил до смерти. Это уже были свои. Да, свои! Она закрыла глаза и увидела их лица. Худощавый, всегда такой серьёзный Стервятник, хитромордый Мордобой, выжига и игрок Рузан, смуглый коренастый Колдун. И ещё этот, как его, новичок… Кайел, его все звали просто Новеньким, потому что прозвища пока не заработал.
Они втаптывали её в раскисшую глину, усердно пыхтя, а потом, смеясь от ощущения безнаказанности, забрасывали ещё живое тело комьями земли…
— А ведь когда-то здесь были отличные луга, — задумчиво сказал вдруг Ринальт и, поднатужась, выдернул застрявший наискось в дёрне флагшток.
Узкое боевое знамя регулярных королевских войск. Ненависть с неприязнью вспомнила сытые, толстые рожи солдат. Наёмники редко бывают такими мордатыми. Разве что их боевой командир со своими двумя раздутыми от самодовольства подпевалами… А обычные наёмники худые, злые и вечно голодные. Деньги они моментально просаживают в карты или пропивают. Ненависть свои чаще всего несла в бордель, где весёлые девчонки ублажали её до изнеможения — мужчинам она уже давно не доверяла настолько, чтобы подпустить к себе на расстояние вытянутого члена.
Ринальт, наверно, был первым за сколько-то лет, кто удостоился такой чести — и то лишь из-за слабости.
— Кто победил-то хоть? — спросила Ненависть немеющими от переживаемых чувств губами.
— А это так важно? — спросил в ответ Ринальт.
— Если король, то всё напрасно. Если его бастард…
— Думаешь, страна выкарабкается, если к власти придёт принц-чернокнижник? Думаешь, если королевский толсторылый двор весь повесят завтра на паре сотен виселиц — земли будут родить больше, а людям станет веселее жить?
— Но должна же быть какая-то надежда, что всё изменится, — пробормотала Ненависть.
— Так ты не за деньги нанималась к принцу в войско? Ради надежды? — усмехнулся Ринальт.
Она размахнулась, чтобы врезать по его противной красивой морде, но в руках было так мало силы, что Ненависть даже удивилась. А Ринальт перехватил её запястье и сдавил так, что хрустнуло.
— Тебе больно? — спросил он, жадно вглядываясь в её лицо.
Ненависть рывком высвободила руку.
— Иди ты дракону задницу чистить, укрысок. Чего тебе надо?
— Выясняю, что ты такое. Пульс вроде бы есть, но медленный. И дышишь. Значит, ты не вампир. Да и непохожа… Ходячий труп? Но я не поднимал тебя.
Ненависть только фыркнула.
— Так ты из этих, да? Из труполюбов?
Ринальт вздохнул.
— Я никогда не бил женщин, — сказал он, — но готов начать с тебя. Ты самая ужасная из всех представительниц вашего пола, каких я только видел. Но я тебе сочувствую. Судя по тому, как ты выглядишь, тебя истоптало целое стадо.
— Длинно говоришь, — ответила Ненависть.
Окинула долгим взглядом поле боя и протяжно вздохнула.
— Значит, не знаешь, кто победил?
— Да мне без разницы. Тем более, что это не первая и не последняя битва. Пойдём… как тебя?
— Капитан Ненависть, — представилась она.
— Длинно, — пожаловался Ринальт, — тем более, ты уже вряд ли числишься на службе принцу. Как бы покороче?
— Хасс, — кисло сказала Ненависть. — Короче уж некуда… Мэор.
Ринальт поморщился. Видно, не понравилось ему, что она так сказала. Или имя недостаточно красивое?
Да не плевать ли…
Он уже шёл напрямик через поле, иногда увязая по середину голенищ в раскисшей, изуродованной земле. Дёрн вперемешку с кровью. Наступишь — и в ямке тут же скапливается мутно-красноватая жижа.
Линда вдруг ощутила неприятную горечь на языке.
Глава 3. Логово некроманта
— Ого, — сказала Ненависть. — Я не припоминаю, чтобы в этих местах была крепость.
— Это мрачное логово некроманта, — с ложной скромностью заявил Ринальт.
— И зачем мы к нему идём? — не поняла Ненависть.
— Я там живу, — ответил копальщик.
— Что, больше негде?
— Выходит, что так, — Ринальт подошёл к крепостному мосту, сложил пальцы замысловатой дулей и свистнул.
Громко — у Ненависти даже заложило уши. С крепостной стены свистнули в ответ. Деревянный тяжёлый мост опустился быстро, чуть ли не рухнул, и наёмница подумала, что он сейчас развалится. Но не развалился — был, видимо, крепкий.
— Ага, — сказала она. — Смотри-ка, открывают!
И правда, пока они с Ринальтом шли по мосту, ворота распахнулись.
За ними была самая обычная крепостная жизнь, как в любом форте — гуси, собаки, овцы, лошади, дети, взрослые. Небольшие домишки-мазанки лепились изнутри к мощным стенам, две коренастые башни держали на широких плечах нескольких дозорных. Опытный глаз Линды заприметил и казармы, и хлева, и кузню, и конюшни. И мимо двухэтажного кабака она прошла, не преминув заметить, что окна на втором этаже сплошь распахнуты, несмотря на холод, и красные занавески вьются по сырому ветру.
Пахло навозом и горячим хлебом. Но Ненависть и тот, и другой запахи оставили равнодушной.
Они шли вверх по узкой улочке к замку, и тут всё чаще стали встречаться подводы, гружёные трупами.
— Урожай везут, — непонятно сказал Ринальт, пропуская мимо себя очередную телегу.
Возница обернулся на него и вдруг неприятно осклабился.
— Кромешного мрака вам, господин! — крикнул он.
— И тебе не хворать, — равнодушно откликнулся Ринальт.
— Господин? — спросила Ненависть. — Да ты тут никак барствуешь, Мэор!
— Приходится, — сказал копальщик. — Должен же кто-то быть некромантом? Почему не я?
Ненависть только фыркнула.
Впереди был хозяйский дом — высокий, добротно собранный из обтёсанных валунов. О четырёх башнях, что всего на одну меньше, чем полагается принцу. Стало быть, Ринальт Мэор — вполне родовитый некромант, не какой-то там задрипыш с бедняцкого кладбища. Но всё-таки как-то не так представляла себе некромантов Линда Хасс! В жутких сказках, рассказываемых детьми городских трущоб, фигурировали выжившие из ума старики, худые как скелеты. Они искали эликсира бессмертия, который делали из человеческой крови и жизненной силы.
Молодых и красивых некромантов, одетых в дорогую одежду и владеющих целым городком посреди королевских земель, в сказках не водилось.
— Прошу, будь моей гостьей, прекрасная Хасс, — промолвил Ринальт, когда они подошли к кованым воротам, окружавшим господский дом.
— Прекрасная, ыыы, — грубо хохотнула Ненависть. — Меня так ещё никто не звал.
— Я тебя не просто назову. Я тебе предлагаю горячую ванну, щедрый стол и чистую постель, — сказал Мэор тоном искусителя.
Они поднялись по гранитным ступеням к огромным дверям, и Линда подумала, что никогда ещё не ступала в подобный дом, почти дворец. Что её там, в самом деле, ждёт?
Она одёрнула бабскую чёрную накидку, надетую поверх грязной, пропитанной кровью и дождевой водой одежды, и переступила порог.
— А что взамен? — вырвалось у наёмницы.
— Взамен ты будешь служить мне, капитан Ненависть. Верой и правдой.
— За постель и стол? — возмутилась она. — За такое платят золотом!
— Золото у меня тоже есть, — улыбнулся Мэор. — Но мне кажется, что пара бочек горячей воды тебе сейчас как-то нужнее.
Мрачное логово некроманта не было ни мрачным, ни логовом. Капитан Ненависть ни разу в жизни не видала такого хорошего и красивого дома. Каменные стены в комнате, про которую Мэор сказал, что это будет её собственная спальня, были сплошь увешаны мягкими коврами. На полу лежали шкуры. А кровать могла вместить четыре Ненависти. Она недоверчиво спросила, кто будет ещё в ней спать, но Мэор только рассмеялся и заверил, что никто. Если только она сама кого-нибудь не пригласит. Ей и в голову такое не пришло бы, но трудно было поверить такому счастью.
Да что там кровать! Две крепенькие, бокастые и грудастые служанки чуть не под руки отвели Ненависть к огромной бочке с тёплой водой, усадили в ней на скамеечку, тёрли, скребли, мыли и поливали, пока кожа не заскрипела. Теперь Линда Хасс, глядя на себя в сверкающее зеркало (кто же он такой, этот некромант, что может себе позволить зеркало размером в полчеловека?!) увидела, что она почти такая же гладкая и нежная, как в своём видении после смерти.