С таким видом, будто ничего вкуснее никогда и не пил. Может, у него там в стакане другое налито?
— Что ты думаешь о принце, краса… Хасс?
— Принц небось обо мне ничего не думает, — буркнула Ненависть, — чего же мне думать об нём? Как там говорится? Ты можешь смотреть на луну вечно, но она тебя не увидит.
— Народная мудрость — альтернатива глупому ответу, — изрёк Мэор не слишком понятно. — Можно сказать пословицу и уйти от ответа. Но я хочу, чтобы ты сказала честно. Мне хотелось бы установить с будущей женой и настоящим генералом честные отношения.
— Да? — Линда с сомнением посмотрела, как он жуёт свои эти фиолетовые ошмётки, будто куски от королевского флага, и подцепила ножом один такой.
Пока жевала — ну трава и трава, уж лучше бы она крапиву сожрала! — Мэор покивал и снова спросил:
— Так что ты думаешь о принце?
— Что он вонючий укрысок. Его папаша считай своим отродьем признал, а мог бы просто чпокнуть по-тихому да прикопать под нужником… Так нет! Признал своим сыном, дочь за него хотел выдать, выучил, вынянчил как родного…
— Он и есть родной, Хасс, просто незаконный, а королевской дочери всего три года, — мягко улыбнулся Мэор. — К тому же многие против родственных браков… Но продолжай, прошу тебя.
Похоже, его забавляло, как Линда говорит о принце. А вот слуге за его спиной это не нравилось. Кажется, у парня даже коленки дрожали, так он расстроился. И когда вино Мэору подливал, руки слуги тряслись так, что немного на скатерть выплеснулось. Вот Линда всегда считала, что скатерти всякие там и салфетки — излишество. Руки можно и о штаны вытереть. А вот платье это — оно для вытирания не удобное, ткань тонкая и какая-то больно уж плохо вбирающая в себя жир. Наказание одно, а не платье!
— Ну а чего продолжать? — спросила она. — Король, значит, принца как своего принял, а принц ему давай пакостить по-всякому. Сперва, значит, наследника единственного извёл. Потом чернокнижником оказался и принцессу заставил по всему дому, значит, бегать со страху. Ежели, кстати сказать, ей всего три, то совсем плохо. Она ж малая совсем, ну чего ребёнка-то пугать? Небось она там все свои панталоны с перепугу обмочила. Ну не укрысок? А когда ему от дома, значит, отказали — пошёл войной на собственного папашу, чтобы отжевать полкоролевства, а после папашиной смерти и всё остальное прибрать. Вот скажи мне: он папашу после смерти тоже заставит по всему дворцу бегать в виде умертвия?
— А что, это интересная мысль, — задумчиво сказал Мэор. — Только ты не всё знаешь, Хасс. Чернокнижие и некромантия — это не увлечения. Это дар. И игнорировать его нельзя.
— Если гнобировать нельзя — то можно, значит, попросту в узде держать, дар-то, — рассудила Линда. — А ты, значит, всё-таки идейный. И меня хочешь так же, чтобы за одну только идею работала, да? Небось денег у тебя нет, всё за долги пошло?
— Почему нет? Есть, — кисло улыбнулся Мэор.
— А гостей листьями кормишь, мясо потоньше порезал, — упрекнула Линда.
Ринальт не выдержал и расхохотался. Это уже даже не раздражало. Ну, подумаешь, весёлый некромант. С кем не бывает?
Но поев, Ненависть поняла, что ей лучше. Она больше не чувствовала себя такой мёртвой. Пожалуй, живой она себя тоже не ощущала, но, во всяком случае, поняла, что ей легче двигаться и что руки-ноги наполнились силой.
Глава 6. Побег из дворца
В конце концов, всё неприятное заканчивается. К сожалению, приятное заканчивается ещё быстрее. Так и этот обед в компании с непонятным некромантом, который не спешил сыпать проклятиями в ответ на оскорбления. Впрочем, Линда не слишком усердствовала с последними, скорее ради того, чтоб форму не потерять, да и потом — с нанимателем ведь надо по-особому общаться. Не то припомнит все эти словечки, когда станет платить — и удержит в свою пользу пару десятков золотых. Или сколько там полагается за работу генералом?
Так или иначе, а обед завершился, слуги принялись туда-сюда сновать, унося посуду и недоеденные блюда, а Ненависть откинулась на спинку стула и вытянула ноги.
— Уф, — сказала она. — Нажраться такой жратвой — это надо ещё умудриться. Тут всегда так кормят?
— Всегда, — улыбнулся Ринальт.
— Жаль. А харчевня в городе есть?
— Сколько угодно, — сказал некромант, — но ты же не собираешься питаться в харчевнях, когда лучшие повара…
— Дай мне своих поваров на пару дней, и я научу их, как не портить мясо, — пообещала Линда. — Я даже крысу тебе сготовлю получше, чем они — курицу.
— Ты просто ничего не понимаешь в хорошей кухне, — высказался Ринальт.
— Ну-ну, — процедила Линда. — Ладно. Давай показывай, где у тебя оружейня. Броню я не таскаю, но хорошая крепкая куртка не повредит. И штаны бы хотелось, а то что за генерал в шелках, кружевах да ленточках? Ружьё, опять же, у меня украли — придётся искать новое, да чтоб по руке да по душе пришлось…
— Шелка лучше оставить для другого, — согласился Ринальт, — но ты же не собираешься сразу на передовую?
— Нет, — подтвердила Ненависть, — сначала я хочу твоё войско увидать. У меня, понимаешь, всегда было под началом не больше тридцати хренов на ножках, а то и меньше, а тут целые тыщи.
Отчего-то Ринальта опять разобрал смех.
— Оружейню покажу завтра, — сказал он. — А с войском придётся немножко подождать. Но послушай-ка, Хасс! Разве под началом капитана всего только три десятка человек?
Линда пожала плечами.
— У нас был один такой наёмник: граф Свобода. Вояка ещё тот, зато трепач такой, что только уши успевай чистить от его словечек. Так ты что думаешь — он взаправду графом был?
— Но ты-то ведь правда командовала людьми, — уже серьёзно сказал Ринальт.
— И тебе лучше не знать, как мне это досталось, — кисло усмехнулась Ненависть.
Она встала, потянулась, слегка хрустнула суставами. Чем заняться, она и понятия не имела. Разве что вот прогуляться по здешним улочкам? Крепость была немаленькая, в её пределах наверняка найдётся что-то интересное. Главное, чтобы Мэор не зажмотил задаток!
Он не зажмотил. Вернувшись в комнату, которую ещё не привыкла считать своей, Ненависть обнаружила там приличных размеров сундучок и записку. Когда Ринальт успел? Ведь всё это время сидел за столом, ничего не писал. Видно, колдовство какое-нибудь или кому-то приказал.
Записку Линда отложила в сторону — слишком долго читать, она ведь едва знала буквы. А вот считала она хорошо. Только сбилась после семисот золотых.
— Чтоб тебя, Мэор, — сказала она со сдержанным восхищением в голосе. — Что ты за человек?
Но больше её на самом деле интересовал совсем другой вопрос. Зачем такому человеку — богатому, красивому, да ещё магу-чернокнижнику — её неумытая рожа? Ну хорошо, умыть-то её умыли, и на славу. Отполоскали в горячей воде с мылом, хорошенькими служанкиными ручками. А остальное?
«Я сделаю тебя королевой!» — он ведь так сказал. А кто может сделать королевой найденную в грязи женщину?
— Король? — спросила сама себя Ненависть.
Но это звучало как-то глупо. Король — он сидит на троне из драгоценных каменьев, в короне и белой мантии. У короля старая, хитрая, словно ворона, жена и, как рассказывал однажды граф Свобода, раздувшиеся от болезни суставы. Королю много лет: пятьдесят, он уже одной ногой стоит в лодке на тот берег, а другой подгребает к этому.
Король проклял собственного сына за чернокнижие, а тот объявил ему войну. У сына нет ни собственных земель, кроме отвоёванного удела, ни настоящего войска, но он богат и знатен… по кусочку, по крошке отгрызает он у своего отца его владения и хочет завоевать всю страну.
«Я сделаю тебя королевой!» — сказал молодой и красивый некромант, назвавшийся Ринальтом.
И поморщился вот так, когда она назвала его «Мэор». Да конечно, потому что, как поняла Линда, это не его фамилия.
У королей и принцев вроде как и не бывает фамилий, только наречённое богами второе имя. К примеру, теперешнего звали Гергольдом. А как звать принца, она никогда и не интересовалась, но вполне возможно, что именно Ринальтом и звать. Чем не имя для королевского сына?
— Ххха, — вырвалось у Ненависти. — Дура.
Она огляделась. Дурацкое платье с корсетом и парчовые туфли на скошенном каблучке — всё это было жуть как неудобно, а где было взять что-то другое? Ненависть запустила обе руки в сундучок — и тут же высыпала монеты обратно. К этому платью не полагалось ни пояса, ни кошеля. Ну не ходить же с деньгами в горстях?! Она пошарила в коробе для одежды, но оттуда уже всё унесли. Вот досада! А ведь там были какие-то штаны и камзолы!
Но уже спустя секунду Ненависть хмыкнула. Выглянула из комнаты в коридор, крикнула:
— Эй! Где вас там крысы гоняют? Госпожа зовёт служанку!
И уже спустя полминуты у дверей возникла упитанная деваха. Напуганная, глаза в пол — ей уже наверняка рассказали про странную гостью Ринальта.
— Держи, — в крепкую шершавую ладошку служанки легла золотая монета.
— Госпожа, — присела в низком реверансе девушка.
— Раздевайся, — скомандовала Линда.
— Госпожа! — глупая деваха выронила монету и рухнула на колени. — Не надо меня… ежели хотите, я что угодно… но только ведь не умею я…
Можно было, конечно, дать ещё монету, а можно поуговаривать, но к чему тратить время и деньги? Ударить в затылок, да и пускай лежит, прохлаждается. Если и помрёт, то небось некромант этот всё исправит.
Линда вздохнула и сказала:
— Да не ори ты, куриная башка. Мне просто нужно платье попроще. Не хочешь раздеваться — притащи мне по-тихому такое же вот как у тебя. И кошелек, что ли.
— Мне придётся сказать господину, — пролепетала девушка.
— Ну, тогда тебе придётся делать то, что ты не хочешь и не умеешь, — ласково сказала Линда, — тебе же та дурёха рассказала, как я могу приголубить?
Деваха помертвела. Видимо, рассказано было сочно и в красках. Линда бы и сама послушала.
— А я не только обниматься же потребую, — душевно сообщила она служанке. — Поэтому давай, решайся, расскажешь или нет? Или мне проверить, как поживают твои крысьи дырочки под юбкой?