— Чистая правда, — согласился Нед, поднося к глазам увеличительное стекло. Тенди начал рисовать на карте новооткрытый остров.
— Я занёс описание острова в судовой журнал, — сказал капитан, — и отметил, что там сможет поселиться около тысячи наших колонистов, а особенно этот остров притягателен для поэтов.
— Для глухих поэтов, — уточнил Ахт, взглянув на приятеля поверх очков. — Эй-ди-эй-ди-о! Пока вы гостили у принца, я тут распевал так отчаянно, что у меня кастрюли со стены послетали.
— Да, это, конечно, маленький недостаток здешней жизни, — признал Нед, одобрительно косясь на работу Тенди, — но ничего, нам-то тут жить не придётся. Зато какие экспонаты мы заполучили! — И капитан любовно погладил блестящие кристаллы и слитки металла, которые ему подарил принц Альбериф. — А вьющиеся лозы с овощами и фруктами! Ведь свежим плодам в далёком плавании цены нет!
— Тут я с тобой не спорю, это дело, — ответил Ахт и поднял сеть, чтобы посмотреть на свет, остались ли в ней дыры. — Теперь я по крайней мере за Никобо спокоен, голодать малышке не придётся. Я посадил овощную плеть в ящик у неё на плоту. Две я оставил для нас, две для Озмы, а оставшиеся две, может быть, Тенди захочет взять с собой домой.
— Домой? — Тенди растерянно повернулся к собеседникам. — Но ведь до Озамастана ещё далеко, верно, капитан?
Увидев, как мальчик огорчён, Несалага отложил лупу и расхохотался.
— Разрази меня гром, малыш, можно подумать, что ты не особенно стремишься домой! В чём дело, разве ты не соскучился по своему королевству? Неужто ты хочешь, чтобы честный исследователь остался без летучих змей и ползучих птиц в коллекции, а?
— Нет, конечно нет! — быстро ответил Тенди. — Но может быть, моя страна лежит дальше, чем вы думаете, капитан, и, может быть, Серые победили Белых, так что мне и не придется быть королём?
— Что-что? — Ахт насторожился, как гончая собака, почуявшая лису. Он любил интересные истории ещё больше, чем хорошую трапезу. — Что это за Серые и Белые, приятель? Ты нам об этом ничего не рассказывал!
— Да и рассказывать-то особенно нечего, — вздохнул Тенди, садясь на маленькую табуретку у огня. — Вы, может быть, знаете, что великий континент Тарара делится на две обширные страны. Озамастан занимает его восточную часть, а на западе расположен Амастан.
— Нет, я не знал этого. Надо записать, — сказал Несалага и придвинул свой путевой дневник.
— Моя страна, — медленно продолжал Тенди, — частично покрыта песками пустынь, а частично густыми девственными лесами. В пустыне водятся наши знаменитые белые верблюды, а в лесах — белые слоны. Наша столица — прославленный Белый Город, который основал Ом, наш первый король. Народ нашей страны — озамы, воинственные полудикие племена. Среди них есть кочевники, живущие в шатрах среди пустыни, есть и жители леса, строящие свои хижины в чаще. В Белом Городе живёт наша знать, около тысячи семей. Только они умеют читать и писать и живут в настоящих домах. Поэтому озамастанские короли так усиленно охраняются. Им не разрешается покидать столицу.
— В таком случае я предпочел бы быть диким кочевником, — заметил Ахт, роняя сеть на пол.
— У вас не было бы выбора, — печально ответил Тенди. — Во главе знати стоят девять законодателей-судей, озамандаринов, и они постановили, что король обязан безвыездно находиться в Белом Городе.
— Ладно, а что это за Белые и Серые? — спросил капитан. Он достал трубку и протянул её к камину, а резвящаяся в огне Салли немедленно зажгла её.
— Белые — это мои подданные. Они так называются, потому что носят белые халаты и тюрбаны. А Серые — это амы, жители Амастана. Они кочуют по своим равнинам, и им дороже всего на свете их быстроногие серые кони. Они часто пересекают границу и нападают на нас. Тогда нашей верблюжьей кавалерии и слоновой гвардии приходится обороняться.
— Эх, вот это я понимаю, это настоящее сражение! — У Ахта загорелись глаза. Но, поймав неодобрительный взгляд капитана, он опомнился, поджал губы, покачал головой и быстро добавил: — Нехорошо, мой мальчик, это дикость и безобразие. Белые и Серые должны разрешать свои недоразумения мирным путем.
— Конечно, — серьезно ответил Тенди, — и я часто думал, что, когда вырасту, сяду на белого слона, навещу Серых и выясню, почему они так недружелюбны.
— Это ты хорошо придумал. А зачем ждать, когда вырастешь? Я бы на твоём месте сделал это сразу, как только вернулся, — посоветовал Несалага, глубоко затянувшись.
— И его, скорее всего, обезоружат и захватят в плен! — Ахт вздрогнул и покачал головой.
— Ну он ведь и так был фактически в плену, верно? — спокойно возразил капитан. — А какая же тётка тебя похитила, как ты думаешь? Сколько их у тебя вообще?
Тенди неторопливо посчитал по пальцам.
— Три, — ответил он. — И все они ласковые и красивые. Но после того, как Лесной Старец предсказал, что какая-то тётушка меня похитит, всех троих заточили в дворцовую темницу, а меня заперли в башне.
Тенди опустил голову на руки и печально уставился на пылающий в камине огонь, размышляя о тайне своего похищения и появления в лесу на Острове Спотыкач.
— Если б я только не спал, когда меня похищали! — воскликнул он.
— Тебя, наверное, опоили сонным зельем, — предположил Ахт, значительно кивая головой. — Но вот как тебя перенесли на такое расстояние? Если у твоей тётушки нет крыльев или, к примеру, ручного обученного орла, то непонятно, как ей удалось забросить тебя так далеко и быстро.
— Ну, мы-то должны спасибо сказать тому, кто это сделал, кто бы это ни был, — заявил капитан, с любовью глядя на мальчика голубыми глазами. — Уж на что Питер был молодец, но и от него пользы было не больше, а?
— Тенди — способный художник и прирождённый моряк, — согласился Ахт. — Когда мы попадём в этот самый Озамастан, я поговорю с твоими тётушками по-свойски. Ты им скажешь, что я твой восьмиугольный дядюшка! Да и с мандаринов ваших как бы тюрбаны не слетели!
— Они не в тюрбанах ходят, а в квадратных шапках! — вскричал Тенди, так расхохотавшись, что чуть не упал со стула: он представил себе, как толстый и добродушный Ахт сурово отчитывает высокомерных судей Озамастана.
— Над чем смеётесь? — полюбопытствовал Роджер, влетая в открытую дверь и направляясь прямиком к камину — Б-р-р! Сыро как, ребята! Сыро, холодно и мрачно! Я вымок, как устрица, и весь продрог. Как насчёт чашки горячего шоколада бедной птичке, явившейся с вахты, а, величество? Следи за парусами, капитан, мы в тумане. А туман густой, как гороховый суп!
— Пожалуй, нам всем не помешает выпить горячего шоколада, — решил кок. Капитан поспешил на палубу посмотреть, что делается снаружи.
Позже, когда все сидели у камина и пили вкуснейший горячий шоколад, заботливо сваренный Ахтом, Тенди снова подумал о том, как отличается его вольная и приятная жизнь на «Полумесяце» от тоскливого и одинокого существования, которое он вёл в столице своих царственных предков.
— Хоть бы Серые завоевали Белых! — мстительно пожелал он и вышел вслед за Роджером на скользкую от влаги палубу. — Тогда я мог бы остаться на корабле!
Заботливый Роджер предложил отнести ведро шоколада Никобо. Гиппопотамья морда в ведро не лезла, поэтому она открыла громадную пасть и Роджер просто вылил туда шоколад.
— Ну вот, ты согрелась, и теперь ночной холод тебе не страшен, — засмеялся Роджер и вернулся на палубу к Тенди. — А ты, юноша, шёл бы спать! Тебя ведь ждёт утренняя вахта. Не успеешь оглянуться, как пробьёт восемь склянок.
Даже сквозь сон — а ему снились Серые и Белые — Тенди слышал пронзительное гудение сирены, и, когда он, ещё не до конца проснувшись, вылез из койки, чтобы сменить Ахта, оказалось, что корабль почти не движется.
— Этот туман опасен? — спросил он капитана не столько со страхом, сколько с надеждой, и Несалага, присмотревшись к мальчику, одетому в застёгнутый на все пуговицы старый бушлат Питера, одобрительно улыбнулся.
. — Да не очень! — бодро ответил он. — Примерно как тигр-людоед, не больше. Ну что нам грозит? Столкнуться с другим судном, налететь на скалы, сесть на мель или протаранить днище подводным рифом. Ведь эти воды, как ты знаешь, ещё не исследованы. А посмотри-ка, со мной Салли. Греет мне нос и вообще освещает положение. Мы ведь сдаваться не собираемся, верно, приятель? Сбегай-ка на корму, попробуй что-нибудь рассмотреть в этом тумане.
В четыре часа утра, что соответствует восьми склянкам, всегда было довольно темно и на корабле горели все фонари, но в это утро темнота была особенно непроглядной. Держась за леер, мальчик осторожно прошёл на корму и стал напряжённо вглядываться в туман. Но ничего не было видно, даже плота с Никобо.
— Кобо, Кобо, как ты там?
Ответа не было. Тенди прислушался и уловил размеренное посапывание, после чего, успокоенный, вернулся к капитану Тот в это время зажигал добавочные фонари. Когда он выпрямился, раздался глухой гул и треск ломающихся досок, корабль задрожал, и капитан с Тенди растянулись на палубе. Вскочив на ноги и не обращая внимания на осколки разбившихся фонарей, Несалага схватил один из уцелевших и подбежал к борту.
— Эй вы там, подай назад! Ты нам борт проломил, неумеха чёртов, швабра сухопутная! Где твои огни? Почему сирену не включил? Сто чертей и одна ведьма!..
Несалага высоко поднял фонарь, но его свет не мог пробиться сквозь непроницаемую завесу тумана. Подбежавший к капитану Тенди изо всех сил напрягал глаза, чтобы рассмотреть врезавшийся в них корабль, — в том, что в них врезался какой-то корабль, не было сомнения, ибо звук удара дерева о дерево и треск проломленных бортов ни с чем нельзя было спутать. Однако никто не отвечал на крики Неда Несалаги, слышался только плеск волн и шум ветра в парусах. Второй корабль не подавал признаков жизни. Тенди продолжал безрезультатно всматриваться в темноту. Ахт и Роджер, разбуженные страшным толчком и шумом, выскочили на палубу с фонарями.
— Отдать якорь! — сурово приказал капитан. — Похоже, мы столкнулись с неприятельским кораблём. Внимание!