Понятен ужас, в который повергло турок известие о том, что Петко Большой находится в полутора часах от их границы. Однако невозможно понять, отчего всполошились болгарские административные и пограничные власти, а также народняцкое правительство, которое слало из Софии депешу за депешей, предписывая бывшему воеводе «немедленно» покинуть прежнее его обиталище в Родопах. Немедленно!
Начальник околии Марков кидается на поиски исчезнувшего капитана, угрожает хозяйке постоялого двора арестом, если та не откроет его местопребывания, поднимает на ноги пограничные войска и в конце концов вместе с капитаном Тодоровым и поручиком Свинаровым обнаруживает в лесу этого опасного человека, поглощенного тихой беседой с друзьями и почитателями.
Начальники не осмелились разогнать эту необычную лесную сходку, но, когда беседа закончилась, они передали капитану распоряжение правительства о том, что ему надлежит отъехать подальше от турецкой границы. Для верности полицейские и военные чины решили сопровождать воеводу на всем его обратном пути в Пловдив через Хвойну. То же самое решили сделать друзья и почитатели Петко, и на следующее утро из Чепеларе на Хвойну двинулась процессия из сотни всадников и ста пятидесяти пеших, которые с музыкой, песнями и приветственными возгласами провожали своего именитого гостя.
Хвойненцы были своевременно извещены о прибытии Петко, и уже при въезде в село Капитана встречали 80 всадников, авангард праздничного шествия, в котором приняло участие несколько сот крестьян, желавших повидать славного воеводу, сказать ему «Добро пожаловать». Зазвучали гайды и кавалы, закружились хороводы, появилось вино, ракия, и на глазах остолбеневших полицейских развернулось неслыханное гулянье, завершившееся только к следующему утру.
Это стихийное изъявление любви и уважения, должно быть, обрадовало Петко-воеводу, но радости этой суждено было длиться лишь до той минуты, пока не миновал он перевал Преспа и не остались позади сосновые леса любимых родных гор, куда уже никогда больше не суждено было ступить преждевременно состарившемуся воеводе.
Возможно, предчувствуя это, он и сорвал несколько шишек с белочерковской сосенки и спрятал их в сумку, чтобы увезти с собой в Варну не только призрачное воспоминание, но и живой запах леса и смолы, который принесет ему некоторое утешение при новых горьких испытаниях и тяжких ударах, что еще выпадут ему на долю.
Известно, что молния никогда не поражает низкий кустарник, она ударяет, как правило, в самое высокое дерево. По-видимому, человек тоже подвластен этому закону природы — житейские бури особенно жестоки к тем, кто повыше, и молнии поражают их чаще других. Чем иным объяснить те непрерывные удары, которые жизнь один за другим наносит благородному Капитану Кирякову, и то, что после всех ужасов Ич Кале он не склонил головы, не спрятался в укрытие от народняцкой политической бури, последовавшей за падением Стамболова. Капитан Киряков по-прежнему в оппозиции и так же, как и при Стамболове, остается русофилом, сторонником партии, которая — Петко знает это, — никогда не придет к власти, ведь известно, что представляет собой князь Фердинанд. Но он до последнего своего дыхания не покидал поредевших рядов этой партии, так как она была для него олицетворением правды.
Правителей, однако, правда как таковая редко интересует, и в этом отношении народняки, вырвавшие власть из рук Стамболова, не были исключением. Они лишь выжидали удобного случая, чтобы в свою очередь обрушить удар на бывшего воеводу, и такой случай подвернулся 26 ноября 1897 года, когда в Народном Собрании обсуждался законопроект о назначении государственной пенсии «тем, кто в качестве члена какой-либо вооруженной организованной четы принимал участие в сражениях, имевших целью освобождение Болгарии, до перехода русских войск через Дунай 11 июня 1877 года».
В законопроекте министра финансов фигурировала чета капитана Петко, но при обсуждении в Народном Собрании политическим противникам бывшего воеводы во главе с варненским депутатом Апостолом Савовым удалось вычеркнуть его имя из списка борцов за свободу Болгарии, и предложение о назначении пенсии Капитану Петко-воеводе не было принято. Кто же этот Апостол Савов, по чьей вине совершилась чудовищная несправедливость по отношению к человеку, на теле которого было тридцать две раны, полученные в борьбе за свободу Болгарии, участнику ста сражений, тысячи раз рисковавшему жизнью ради отечества?
Апостол Савов — один из варненских адвокатов, один из множества политических проходимцев тех лет, видный народняк-консерватор, который, дорвавшись до власти, ударился в бесстыдную спекуляцию имуществом выселявшихся из Болгарии турок. Он скупал за бесценок их земли и недвижимость, а затем перепродавал с огромной для себя выгодой. Мало того, не ограничиваясь добровольной куплей-продажей, он прибегал к силе и угрозам, стараясь поскорей прогнать турок, чтобы по дешевке завладеть их добром. Благодаря этому ему удалось нажить огромное состояние и стать одним из самых крупных варненских ростовщиков.
И вновь капитан Киряков оказался единственным человеком, кто встал на защиту несчастных эмигрантов. Рыцарь по духу, всю свою жизнь боровшийся на стороне тех, кто беден и слаб, он не мог оставаться немым свидетелем бесстыдного произвола властей и бесстрашно разоблачил махинации всесильного Апостола Савова. Пройдя через ад стамболовской полиции, бывший воевода отлично знал, что представляют собой власть имущие и какому он подвергается риску, выступая против одного из самых влиятельных народняков Варны. И все же он пошел на этот риск и раскрыл перед всеми грязные дела Апостола Савова.
Между тем Апостол Савов был не одинок. Стоило только дернуть за ниточку, как оказалось, что все наиболее видные деятели народняцкой партии в Варне во главе с градоначальником вовлечены в темные сделки Савова и наравне с ним участвовали в грабеже турок. Таким образом, Капитан Киряков вновь оказался лицом к лицу с самыми влиятельными воротилами города, один против всех. Эти народняки были похитрее своих собратьев — стамболовцев, они не пытались физически уничтожить своего политического противника, а решили сломить его морально с помощью несмываемой, фантастической клеветы в тот самый момент, когда в Народном Собрании обсуждался законопроект о пенсиях борцам за свободу Болгарии. Они распустили слух, что Капитан Петко, в сущности, просто-напросто самозванец, обычный грабитель, головорез, предводитель бандитской шайки. И что действовал он в Гюмюрджине не как гайдук, а как разбойник, в Греции хотя и был, но вовсе не как патриот, сражавшийся на стороне восставших критян. Он, дескать, бежал туда, спасаясь от преследования властей за грабежи, жертвами которых являются Куюмджиолу из Ксанти, у которого он отнял 4000 турецких лир, Стоян Чорбаджи из Кушманлы, Бакал Панайот из Маронии и многие другие. Этим же, мол, Петко-воевода занимался и в окрестностях Хасково, где он орудовал в содружестве с разбойником Мехмедом Гювержели, и в Родопах, где его жертвам нет числа.
Все это прозвучало в устах гонителей Петко достаточно убедительно, потому что в те же годы действительно был еще один Петко-воевода, родом из тех же мест, что и капитан Киряков. Этот Петко, по фамилии Радев, имел прозвище Кючук Петко (Петко Малый) — в отличие от Боюк Петко (Петко Большого). Петко Малый родился тоже в Ференской околии, только не в Доган-Хисаре, как Петко Большой, а в селе Калайджи-дере. Он вступил в отряд Петко Большого 7 мая 1862 года и покинул отряд 6 января 1863 года, после злополучного сражения у села Исьорен, когда воевода вместе с несколькими товарищами, в том числе и Петко Радевым, попал в плен и был брошен в Гелибольскую тюрьму.
Читатели, вероятно, помнят, что по дороге в Драму четникам удалось бежать, но затем погоня вновь настигла их на турецком кладбище. Воевода сумел уйти, остальные же были вновь посажены под замок: Комню Стоянов и Стоил Атанасов в Стамбуле, а Петко Радев, то есть Кючук Петко, — на Кипре, где был выпущен на свободу после Освобождения Болгарии.
Вслед затем Петко Радев вернулся на родину и там, в Гюмюрджине, возглавил отряд по преследованию разбойников. В одной своей статье, помещенной в первом номере журнала «Поборник» за 1908 год (через 8 лет после смерти Петко-воеводы) Филипп Симидов утверждал, что Петко Радев преследовал не только преступников и разбойников, но и болгарских гайдуков, и что в сражении с четой Николы Киркова он едва спасся, позорно бежав с поля битвы, за что был уволен турками со службы.
Далее Филипп Симидов утверждает, что после этого Петко Радев действительно занялся разбоем: ограбил богатого жителя Ксанти Куюмджиолу, потом бежал под чужим именем в Малую Азию, женился и открыл где-то под Измиром корчму. Там кто-то узнал его, и, бросив жену и детей, он вынужден был искать спасения в Афинах. Однако и в Афинах он тоже осел ненадолго: в 1885 году вернулся в Бургас, и, недолго там пробыв, вернулся в Гюмюрджину. Там он сколотил разбойничий отряд и опять принялся за грабежи и убийства в Маронии, Кушланлы и Калайджи-дере, пока накалившаяся обстановка не принудила его в 1887 г. опять бежать в Болгарию, на сей раз в Варну. Годом позже Петко Радев проник в Родопы и стал разбойничать в тех самых местах, где десятью годами раньше Петко Большой героически защищал свободу родных гор. По мнению Филиппа Симидова, все эти «подвиги» Петко Радева из-за сходства имен были приписаны Петко Большому его политическими врагами, отчего Капитан Киряков и не получил заслуженной им пенсии.
Однако кое-какие, позднее обнаруженные данные заставляют усомниться в той характеристике, которую Ф. Симидов дает Петко Радеву. Старые жители Калайджи-дере, того села, где Петко Радев родился, утверждают, что Петко Малый, будучи на турецкой службе, не только не сражался против четы Николы Киркова, но умышленно «упустил» ее, дал отряду и самому Киркову уйти, за что и был выгнан турками со службы. Действуя в окрестностях Гюмюрджины и Ксанти, Петко Радев действительно совершал налеты на богатых людей, но то были гайдуцкие, а не разбойничьи налеты. А когда в 1888 году он объявился в Родоп