«Кейптаун, 20 октября 1900 года
Дорогая сестра!
Хотя и не без труда, но из объятий смерти я вырвался. Вне опасности и Фанфан, которому также пришлось нелегко. Одна пуля в животе, другая в печени, три или четыре — уже не помню точно — угодили в ноги! Но парижанин с улицы Гренета живуч как кошка.
А я хоть родом и не оттуда, но все же из Парижа, и, следовательно, меня тоже не так просто убить. Представь себе только: одна пуля попала мне в левое бедро, другая — в руку, тоже в левую, третья — в правую ногу, четвертая вторично продырявила легкое, да еще возле самого сердца.
Да, сестренка, когда мой друг Франсуа Жюно подобрал нас обоих, дела наши были совсем плохи. Мы валялись на земле, как выброшенные на берег карпы. Этот добрейший канадец передал нас в искусные руки доктора Дугласа, которому мы и обязаны теперь жизнью. Врач — настоящий рыцарь, таких немного в английской армии. Он ухаживал за нами, словно родной брат, не жалея ни сил, ни времени, и, воскресив нас из мертвых, совершил подлинное чудо.
Мы пробыли без памяти двое суток. А когда очнулись, увидели, что лежим рядом в тесной клетушке, пропахшей йодоформом и карболкой. Мне почудилось, что нас плавно несет куда-то.
«Санитарный поезд», — подумал я. И не ошибся. Это был тот самый поезд, в котором я некогда сопровождал миссис Адамс к ее умирающему сыну.
Доктор и вообще весь медицинский персонал трогательно заботились о нас. Наши товарищи по несчастью — опасно раненные английские солдаты — относились к нам по-дружески.
Состав, как и во время первой моей поездки, перемещался той же поступью военного времени: то уверенно мчался в заданном направлении, то пятился назад, чтобы тут же снова рвануть вперед. Оба мы пребывали тогда в плачевном состоянии. Доктор то и дело появлялся у наших коек: менял повязки, очищал раны от гноя, измерял температуру и, отмечая что-то в своем блокноте, то сокрушенно покачивал головой, а то, наоборот, довольно ухмылялся. Добрая душа этот врач!
Путешествие длилось долго, очень долго, но мы на это не жаловались: нам было хорошо!
Мы всем своим существом наслаждались покоем, столь необходимым для нас после пережитого. Сознание того, что нас вернули к жизни, с которой мы простились было в Ваальском ущелье, преисполняло наши сердца радостным восторгом. Наконец, мы испытывали чувство гордости при мысли о том, что с честью выполнили свой гражданский и воинский долг в один из самых трудных периодов в истории борьбы двух маленьких южноафриканских республик за свою независимость.
По прибытии в Кейптаун, на восьмой день пути, доктор Дуглас объявил нам, что теперь он окончательно готов поручиться за наше благополучное выздоровление. Врач перевез нас в больницу, где передал на попечение своего собрата по профессии, который пользует нас и поныне.
Ты можешь, конечно, представить, как горячо благодарил я доктора Дугласа, когда он зашел к нам попрощаться! Перед уходом он предупредил, что для полной поправки нам потребуется длительный больничный режим.
Я, разумеется, стал горячо с ним спорить, а Фанфан заворчал, как заправский наполеоновский генерал. Сама посуди: мы так мечтали вернуться как можно скорее в Трансвааль, чтобы собрать новый отряд молокососов и опять броситься в схватку!
Невольно вырвавшееся у меня признание в наших планах рассмешило милейшего доктора.
— Да вы же — пленники! — заметил он.
— Что ж из того! Пленники бегут.
— Дорогой Сорвиголова, — мягко сказал доктор, взяв меня за руку, — оставьте эту опасную игру. Поверьте, с вами говорит сейчас не англичанин, не патриот своей страны, а только врач и друг. Восемь месяцев вы вели тяжелую боевую жизнь, потребовавшую невероятного напряжения всех ваших физических и духовных сил. Вы были дважды опасно ранены, нервная система испытывала постоянно огромные нагрузки.
— Мы слышали, будто современная пуля отличается гуманностью, — насмешливо произнес Фанфан.
— Не слишком-то доверяйте этим толкам, — продолжал Дуглас. — Как бы там ни было, но эти пули вкупе с переутомлением так расшатали ваш организм, что вполне здоровыми людьми вы станете не раньше как через пять-шесть месяцев. А до тех пор, надеюсь, эта проклятая война окончится.
Предсказания доброго доктора исполнились лишь наполовину: прошло уже четыре месяца после нашей последней встречи, и мы действительно почти поправились, но война вспыхнула с новой силой.
Положение наше как пленников становится все более тягостным. Дело в том, что по мере нашего выздоровления милые друзья-англичане, по меткому выражению Фанфана, все туже «завинчивают» нас. И вот наконец так «завинтили» и установили за нами столь строгий надзор, что бегство практически невозможно. Но мы попытаемся!
Хитрые англичане предложили нам свободу под честное слово, если мы не станем больше участвовать в войне. Благодарим покорно! Это значит быть своим собственным тюремщиком, изо дня в день расходовать всю свою бурную энергию только на то, чтобы подавлять в себе свое самое пылкое желание. Нет, мы не могли пойти на такое! И, не колеблясь ни секунды, решительно отказались. Ну а дальше, сама понимаешь, лазарет превратился в тюрьму. А так как больничная клетка кажется нашим стражам не вполне надежной, нам предстоит заманчивая перспектива недели через две отправиться на понтоны. А может быть, и на остров Цейлон или на Мыс Доброй Надежды.
Но поживем — увидим… Какую же великую силу ощущает в себе человек, решивший жизнью своей пожертвовать во имя священной борьбы за свободу! Проще говоря, при первом же удобном случае мы постараемся удрать.
И если при этом меня настигнет пуля, я буду знать, что умер как достойный сын Франции, чьи граждане не раз уже проливали свою кровь за слабых и угнетенных.
Но я не погибну! Если предчувствие не обманывает меня, дорогая сестра, ты еще услышишь о своем брате, который более чем когда-либо горит желанием оправдать свое прозвище — капитан Сорвиголова».
ПЕРВЫЙ АНТИВОЕННЫЙ РОМАН XX ВЕКА
Луи Буссенар написал свой знаменитый роман «Капитан Сорвиголова» в самом начале нашего столетия. К тому времени он был уже всемирно известным автором приключенческих и научно-фантастических романов. Этот талантливый продолжатель традиции Гюстава Эмара, Фенимора Купера и Жюля Верна отличался необыкновенной литературной плодовитостью. До конца 1890-х годов из-под его пера выходили преимущественно романы-путешествия, героями которых были отважные искатели приключений и добыватели сокровищ. Своим успехом у читателей, особенно у юношества, эти произведения обязаны писательскому мастерству Буссенара — сочинителя увлекательных историй, популяризатора научных знаний о далеких землях и странах, об экзотической флоре и фауне.
Луи Буссенар симпатизировал свободолюбивым, сильным и решительным людям, умеющим, когда это необходимо, «все поставить на карту». Таковы неутомимые путешественники, открывающие тайны шести континентов. Таковы и новые его герои — борцы за свободу Кубы и Южной Африки, пришедшие к читателю со страниц романов «Остров в огне» (1898) и «Капитан Сорвиголова» (1901).
Эти остросюжетные произведения уже нельзя отнести исключительно к жанру приключенческого романа. Герои Буссенара, как и прежде, попадают в смертельно опасные «истории», но за совершаемые ими поступки отвечают уже не только перед собственной совестью, но и перед товарищами по оружию, сражающимися за независимость своей родины. Героика, романтика с заметной долей авантюризма и другие атрибуты героико-приключенческого жанра — все это присутствует и в новых романах Буссенара, в которых обнаруживаются также черты исторической хроники и даже политического памфлета (о чем позднее).
Характерно, что главный герой романа «Капитан Сорвиголова» — юный Жан Грандье — уже был известен читателям Буссенара: этот удачливый золотоискатель из романа «Ледяной ад» (1895). Благодаря золоту Клондайка Жану удается добраться до Южной Африки, сформировать интернациональный отряд и обеспечить его всем необходимым. В романе, воссоздающем важнейшие события англо-бурской войны, которую называют «первой грязной войной XX века», наряду с вымышленными персонажами действуют и исторические лица.
Роман «Капитан Сорвиголова» Буссенар писал по горячим следам войны, которая еще продолжалась. О ходе боевых действий ежедневно сообщали газеты, имена героев были у всех на устах. Дети далекой России играли в «англичан и буров», и «буры», конечно, всегда побеждали. Тогда же родилась знаменитая песня «Трансвааль, Трансвааль, страна моя, ты вся горишь в огне…». В 1900–1901 годах от граждан России на имя государя поступило более одиннадцати тысяч писем, в которых выражалась солидарность с борьбой буров. Лев Толстой назвал английскую кампанию в Южной Африке «ужасной войной», преступный характер которой очевиден даже гимназистам. Много лет прошло с тех пор, и для читателей конца XX века, думается, не будет лишним наш небольшой исторический комментарий.
Столкновение буров, потомков первых колонизаторов Южной Африки, с новыми колонизаторами, англичанами, не прекращались на протяжении всего XIX века, в начале которого Англия захватила голландскую Капскую колонию, населенную бурами. Следующим этапом этой второй «столетней войны» была борьба Лондона с бурскими государствами — Оранжевой Республикой и Республикой Трансвааль.
У буров было несомненное моральное преимущество перед англичанами: они родились на этой земле, считали ее своей отчизной, а о Голландии, Франции или Саксонии, где проживали их предки, имели весьма смутные представления. Но мораль буров была весьма своеобразной: отстаивая свои права на Южную Африку, они отказывали в этом коренным жителям — племенам негроидной расы, составлявшим подавляющее большинство населения бурских республик. Буры вели себя здесь как единственные хозяева, захватывали земли африканцев и всюду использовали их подневольный труд. Конституции обеих республик были откровенно расистскими: избирательное право только для белых — не для «цветных или мулатов до десятого колена». Кстати сказать, новейшие исследователи полагают, что предки африканеров (буров) настолько часто вступали в смешанные браки, что не может быть и речи о «чистоте крови», на которую и поныне претендуют южноафриканские расисты.
В 1877 году Англия предприняла первую попытку захвата Трансвааля, объявив его «навеки английской территорией». Однако успешные военные действия буров вынудили Лондон заключить в 1880-е годы перемирие и признать независимость республики.
Между тем, английские предприниматели заметно активизировали свою экономическую деятельность в Трансваале и Оранжевой Республике. К середине 1890-х уитлендерам — европейцам, главным образом англичанам, переселившимся в бурские республики в последние десятилетия XIX века, — принадлежало более половины бывших бурских земель. К тому времени в Южной Африке были открыты богатейшие месторождения золота и алмазов, рядом с которыми быстро росли города Кимберли и Йоханнесбург. Президентами золотодобывающих компаний и владельцами алмазных приисков стали англичане.
Большинство уитлендеров поддерживали идею колонизации бурских республик, к осуществлению которой вскоре приступили политики — премьер-министр Великобритании Роберт Солсбери и министр колоний Джозеф Чемберлен, а также премьер-министр Капской колонии Сесил Родс — крупнейший бизнесмен, основатель многих британских владений в Африке.
В конце декабря 1895 года английский вооруженный отряд во главе с Линдером Джемсоном совершил новую попытку захвата власти в Трансваале. Провал этой авантюры, задуманной Родсом и проводившейся явно с ведома правительства Солсбери, укрепил лондонских политиков в мнении, что нужно готовиться к большой войне. Поначалу они утверждали, что якобы главная цель южноафриканской политики Англии — поддержка уитлендеров, которым буры отказывали в предоставлении избирательного права.
Буры понимали, что войны не избежать. В 1896 году Трансвааль и Оранжевая Республика заключили между собой оборонительный военный союз. Незадолго до начала боевых действий президент Южно-Африканской Республики Паулус Крюгер обратился к Великобритании с предложением немедленно отвести английские войска от бурских границ и отозвать назад все воинские подразделения, направленные в Южную Африку, решив имеющиеся спорные вопросы за столом переговоров. Правительство Солсбери отказалось обсуждать эти законные требования буров. Не прислушалось оно и к мнению одного из умнейших людей Англии того времени, Артура Конан Дойла, который, осудив давление на Трансвааль, призвал Лондон к «сдержанности».
Войска двух бурских республик во главе с коммандант-генералами Петрусом Жубером и Питом Кронье сосредоточились у границ этих государств. Зная, что война неотвратима, и надеясь ограничить боевые действия территорией противника, 11 октября 1899 года, в пять часов пополудни, как только истек трехдневный срок ультиматума президента Крюгера, буры первыми перешли границу.
Благодаря успешным военным операциям, осуществленным бурами в начальный период войны, были блокированы стратегически важные объекты — города Ледисмит, Кимберли и Мафекинг. Английские дивизии терпели одно поражение за другим, допуская серьезные тактические ошибки. Обличение «старой стратегии старых генералов» было излюбленной темой британской прессы того времени. Редьярд Киплинг, огорченный неудачами английского оружия, писал: «Это была война глупцов».
Примечателен эпизод, относящийся к первым неделям войны: в середине ноября отряд буров под командованием Луиса Боты взял в плен корреспондента «Морнинг пост» Уинстона Черчилля — премьер-министра Великобритании в годы второй мировой войны. Черчилль, бежав из плена, признавался впоследствии, что буры были «самыми добросердечными врагами», с которыми ему когда-либо приходилось иметь дело. Но это — позднее признание, а в годы англо-бурской войны лондонская пресса создавала миф о «звериных инстинктах непросвещенных буров», о «белых дикарях».
Бывало и так, что мобильные, выносливые, отлично ориентировавшиеся на местности бурские отряды, руководимые талантливыми военачальниками, вызывали искреннее восхищение у своих врагов. У. Черчилль в одном из своих репортажей из района боевых действий заметил, что один вооруженный бур «стоит трех-четырех солдат регулярной армии».
Попытка английских войск под командованием Редверса Буллера перейти в наступление окончилась неудачей (сражение у Колензо 15 декабря 1899 года). В 20-х числах января 1900 года бурский отряд во главе с Л. Ботой разбил при Спионскопе войско генерала Чарлза Уоррена. Трижды англичане пытались прорвать блокаду Ледисмита и каждый раз терпели поражение, неся большие потери.
В том же январе 1900 года королева Виктория в тронной речи призвала английских солдат «вести войну до победного конца для сохранения Британской империи и упрочения господства Англии в Южной Африке». Правительство Солсбери вынашивало планы создания владений от долины Нила до Мыса Доброй Надежды.
Буры сохраняли в своих руках военную инициативу до февраля 1900 года, однако в осажденные города так и не вошли. Каждую неделю в Южную Африку прибывали новые подразделения британских войск. Против нескольких десятков тысяч защитников Трансвааля и Оранжевой Республики выступило более 220 тысяч солдат и офицеров армии ее величества.
В середине февраля 1900 года была снята осада Кимберли. Английские дивизии во главе с новым главнокомандующим фельдмаршалом Фредериком Робертсом перешли границу Оранжевой Республики и взяли Якобсдаль — главную базу отряда П. Кронье, снабжавшую буров боеприпасами и продовольствием. Коммандант-генерал вынужден был отдать приказ об отступлении от Магерсфонтейна в направлении к Блумфонтейну. Но вскоре у Паардеберга, на подступах к столице Оранжевой Республики, его отряд попал в окружение. Захват англичанами в плен одного из лучших подразделений бурской армии во главе с легендарным полководцем, пользовавшимся большим авторитетом в двух республиках, произвел тяжелое впечатление на буров. Многие из них были деморализованы и сложили оружие. Наступил переломный момент в англо-бурской войне.
В начале марта англичане вступили в Блумфонтейн. Тогда же была снята осада Ледисмита. В связи с кончиной шестидесяти шестилетнего П. Жубера, последние недели являвшегося сторонником мира с Англией на неприемлемых для большинства буров условиях, главное командование армией Трансвааля в конце марта перешло к Луису Боте — энергичному и опытному военачальнику. Однако это уже не могло повлиять на последующие события.
В мае была снята блокада Мафекинга, а 5 июня 1900 года английские войска торжественно вошли в столицу Трансвааля Преторию.
И все-таки война продолжалась — теперь уже партизанская война буров с английскими оккупантами. Патриоты взрывали мосты и железнодорожные пути, пускали под откос поезда, разрушали телеграфную связь. Летучие отряды возглавили Л. Бота, X. Бота, X. Девет, Д. Деларей, Я. Смэтс и другие.
Уже в июне 1900 года партизаны под командованием Л. Боты действовали вокруг Претории, вдоль железной дороги Рустенбург — Комалтикорт. К западу от Претории против англичан выступил отряд Д. Деларея, к юго-востоку — партизаны X. Боты. По данным английского историка Э. Героварда, за 29 дней, с 6 июня по 4 июля 1900 года, бурские партизанские отряды предприняли 255 боевых операций в зоне трансваальских железных дорог.
В 1901 году английские войска приступили к широкомасштабным действиям против партизан. В первой половине года буры потеряли почти шесть тысяч человек убитыми, ранеными и пленными.
Четвертого июня 1901 года министр иностранных дел России граф В. Н. Ламздорф, выражая волю императора, направил телеграмму российским послам в европейских государствах с поручением выяснить, поддержат ли правительства этих стран предложение России организовать совместное политическое давление на Англию. Приведем хотя бы фрагмент этой обширной правительственной телеграммы, свидетельствующей о желании политиков России помочь Трансваалю и Оранжевой Республике, оккупированным англичанами, но не сдавшимся:
«Телеграфные известия с юга Африки ежедневно приносят все более ужасающие подробности о бедствиях, переживаемых населением двух маленьких республик, решившихся до последней крайности отстаивать свою независимость в непосильной борьбе с могущественною великою державою, прибегшею ныне к содействию полудиких кафров.
Между тем, правительства всего цивилизованного мира, считающие себя последователями Христова учения, провозглашающие началами государственной жизни идеи добра и человеколюбия, на заре 20-го столетия безмолвно взирают на продолжающееся около двух лет жестокое кровопролитие, глубоко возмущающее повсюду общественную совесть…»
Правительства европейских государств так и не смогли договориться…
Последняя точка в англо-бурской войне была поставлена 31 мая 1902 года, когда в Претории лидеры буров подписали мирный договор с Англией, согласно которому Южно-Африканская Республика и Оранжевое Свободное государство фактически прекращали свое существование, хотя и сохраняли некоторую внутреннюю автономию. Многие бурские генералы в дальнейшем активно сотрудничали с англичанами, которым надо отдать должное: они приложили немало усилий для развития экономики своих новых колоний, амнистировали большинство «мятежников»-партизан, выплатили бурам три миллиона фунтов на восстановление сожженных домов и ферм.
Бывший президент Трансвааля П. Крюгер, эмигрировавший в Европу, так и не вернулся на родину. Перед смертью непримиримый «Дядя Поль» сказал: «Я родился под британским флагом, но не хочу умирать под ним»[133].
Напомним, что события 1901–1902 годов выходят за хронологические рамки романа «Капитан Сорвиголова», написанного несколько ранее и изданного в 1901 году.
Восемь месяцев боевой жизни главного героя этого произведения приходятся на период от окружения Ледисмита до начала партизанской войны; заключается повествование датой 20 октября 1900 года.
Буссенаровские «три мушкетера» — Жан Грандье (он же капитан Сорвиголова), Фанфан и Поль Поттер — плод писательского воображения, причем первый из этих литературных персонажей, как уже отмечалось, перешел из одного романа в другой. Вместе с тем, отряды добровольцев, подобные эскадрону «молокососов», действительно создавались в годы англо-бурской войны. Всего на стороне буров действовало тринадцать иностранных отрядов, в том числе французский, итало-немецкий, черногорский, американский и русско-голландский во главе с полковником Е. Я. Максимовым. Эти подразделения объединялись на какое-то время в интернациональный легион, командиром которого был избран полковник французской армии Вильбуа де Марей, а после его героической гибели — Е. Я. Максимов, ставший бурским генералом. По современным данным, на стороне буров сражалось несколько тысяч французов и не менее двухсот пятидесяти русских добровольцев.
Буссенар пишет о воинах-интернационалистах (от советских воинов-«интернационалистов» последних десятилетий они отличались прежде всего тем, что не были посланы правительствами своих стран, а поехали по собственному почину и на свои средства): «…Эти люди — французы, австрийцы, немцы, русские — были не обычными искателями приключений, а выдающимися офицерами, чьи блестящие способности высоко ценились в их странах». Многие из них во имя независимости Южной Африки отдали свою жизнь.
Немало среди буров было и таких юных героев, как четырнадцатилетний Поль Поттер, взявший оружие, чтобы отомстить за своего отца, расстрелянного англичанами. Известно, что в английских лагерях для военнопленных вместе со взрослыми воинами томились и двенадцати-шестнадцатилетние буры, подростки и юноши, ушедшие на войну после получения известия о гибели их отцов.
Идиллическое описание патриархальной жизни бурской фермы Блесбукфонтейн — «маленького эдема» — возникает у Буссенара совсем не потому, что писатель закрывал глаза на расизм, отчетливо проявлявшийся у буров и в быту, и на «высшем государственном уровне», — ведь автор не забывает рассказать о бурах-колонизаторах, покоривших землю баролонгов (неудивительно, что вооруженный отряд баролонгов помог англичанам покончить с блокадой Мафекинга). Фермерская идиллия — это прощальный взгляд бура, уходящего на войну, и это плач бурского партизана, возвратившегося домой — на пепелище. Идиллия сменяется страшной картиной уничтожения фермы, гибели ее хозяев, отказавшихся покинуть свой дом. Такой прозы скорбного, эпического, почти библейского звучания у Буссенара раньше не было. И все написанное им о Блесбукфонтейне — правда. В середине 1900 года, когда только разгоралась партизанская война, «цивилизованные» английские дивизии по приказу Ф. Робертса перешли к тактике «выжженной земли». К концу войны число уничтоженных ферм достигло тридцати тысяч. Эти акции были варварским нарушением принципов международного права, согласно которым война не может вестись против мирного населения. Известны также факты массового расстрела бурских партизан, сдавшихся в плен.
И еще одним «новшеством» прославились Ф. Робертс и его начальник штаба Г. Китченер, со временем сменивший фельдмаршала на посту главнокомандующего, а именно созданием первых в истории XX века концентрационных лагерей для десятков тысяч женщин, детей, стариков — членов семей сражавшихся буров. Каждый месяц в английских концлагерях умирали от голода и болезней сотни узников. Рядом с Блумфонтейном, где находился один из самых больших концлагерей, ныне стоит обелиск, на котором высечены слова: «Нашим героиням и любимым детям».
Крайне тяжелыми были и условия содержания в английских лагерях для военнопленных. Как мы узнаем из «Эпилога», в один из таких лагерей англичане, возможно, отправят Жана Грандье — «на остров Цейлон или на Мыс Доброй Надежды».
Буссенар знает о войне не понаслышке — он служил армейским врачом во время франко-прусской войны 1870–1871 годов и был тяжело ранен. Первая его профессия часто даст о себе знать в романе, где немало внимания уделяется организации медицинской помощи в годы англо-бурской войны. В первые дни боевых действий в отрядах буров вообще не было медицинской службы. Врачебную помощь бурам оказывали общества Красного Креста многих стран. В Южную Африку прибыли немецкий, бельгийско-немецкий, ирландско-американский, русско-голландский и еще три голландских отряда Красного Креста. О труде медиков в годы англо-бурской войны рассказала С. В. Изъединова в книге «Несколько месяцев у буров. Воспоминания сестры милосердия» (смотрите прилагаемый список литературы).
Надо признать, роман «Капитан Сорвиголова» отвечает самым строгим требованиям, которые могли бы предъявить историки к документально-художественной прозе. Созданные Буссенаром портреты бурских полководцев, описание хода боевых действий, оценка военного мастерства, стратегических просчетов и тактических ошибок как англичан, так и буров, в целом соответствуют уровню современных исторических знаний об этих лицах и событиях. Панорама англо-бурской войны воссоздана писателем с документальной достоверностью. Возможно, письмо, найденное «молокососами» у погибшего шотландца Джимми (с пометкой «Под Ледисмитом, 23 ноября 1899 года»), и не из числа подлинных документов, но оно могло быть таким: много было убитых на этой войне, много было подобных писем, оказавшихся последними.
Документализм — несомненное, хотя и не единственное, достоинство романа «Капитан Сорвиголова». Автор чаще всего не пересказывает воспоминания очевидцев и другие документальные источники (отметим, что еще до окончания войны они публиковались в газетах и журналах и даже выходили отдельными изданиями), а, творчески используя их, создает свой мир — предметный, объемный… и в то же время предельно приближенный к реалиям англо-бурской войны. В этом — секрет невероятной популярности романа, одного из наиболее удачных в художественном отношении произведений Луи Буссенара.
Действие романа развивается так стремительно, как будто он написан «на одном дыхании». Между тем, трехчастная композиция произведения тщательно продумана автором. Буссенар нередко меняет стиль повествования, и каждая такая перемена художественно обоснована. Авторская речь, кажущаяся бесстрастным голосом самой Истории (например, при описании крупных сражений), вдруг становится настолько эмоциональной, что похожа на раскавыченную прямую речь «молокососа», только что вышедшего из боя. Например, сообщая сведения о значительных потерях у противника и сравнительно небольших у отряда Сорвиголовы — «трое убитых и шестеро раненых», автор не удерживается от рискованной, казалось бы, реплики: «Вот это война!». Но это — лишь стилистический прием: сквозь авторскую речь слышен голос восторженного «молокососа» — победителя, оставшегося в живых. Что ж, «на войне как на войне».
А то вдруг, когда Буссенар дает подробнейшее описание маузеровской винтовки, в повествование как бы вклинивается отрывок из пособия по стрелковому оружию.
«Полноте, а не сочинил ли Буссенар свой увлекательный роман только ради того, чтобы заставить читателя испытать острые ощущения, не для развлечения ли юношества придуман неуловимый капитан Сорвиголова?»
Пусть этот вопрос останется на совести читателя-скептика.
Буссенар не идеализирует «молокососов». Они бывают подчас жестокими и даже преступают неписаные законы воинской чести (вспомним, как расправляется Поль Поттер с герцогом Ричмондским). У совсем еще юных воинов заметны такие возрастные особенности, как неровность характера, повышенная эмоциональность. С «дикой радостью» бросаются они в бой, а на привале, ведя себя как дети, устраивают шумную возню.
«Молокососы», скачущие на своих верных пони, словно на игрушечных лошадках, не раз били рослых английских кавалеристов на мощных и холеных конях, но Буссенар снова и снова замечает следы недавнего детства в делах и словах своих героев. Тем очевиднее становится жестокость и абсурдность этой войны, унесшей десятки тысяч молодых жизней. Это неравенство сил становится символом другого, более масштабного неравенства, о котором с горечью пишет автор: «Вся Англия, вся Британская империя вместе с колониальными войсками шла на приступ Трансвааля и Оранжевой Республики».
Увлеченность схваткой — «есть упоение в бою…» — еще не означает, что война — любимое занятие «молокососов». Буссенар любуется ими — меткими стрелками, разведчиками, партизанами, умеющими воевать, разглядевшими «подлинное обличье войны — позорящего род людской отвратительного чудовища, во имя которого узаконивается убийство и нагромождаются горы трупов».
Взятые в кавычки слова отражают образ мыслей автора и его героя, капитана Сорвиголовы. А вот что говорит неразлучный друг капитана Фанфан: «Пока защищаешь свою шкуру, все тебе нипочем — знай себе колотишь, будто издеваешься над смертью. Потасовка так и подсыпает тебе пороху в кровь… А кончилась битва, прошла опасность, да как поглядишь вот на такую кучу Маккавеев, которые всего пять минут назад были цветущими парнями, невольно подумаешь: до чего же это грязная штука — война!»
Когда писатель размышляет о причинах англо-бурской войны, раскрывается еще одна грань литературного таланта Буссенара — страстного публициста. Читателю, конечно, запомнится блестящий политический памфлет в начале второй части романа — о шовинистической истерии, поднявшейся в Англии незадолго до начала войны с бурами, о цвете хаки — новом цвете английской военной формы, ставшем цветом правительства, прессы, литературы, короче, «национальным цветом» Британской империи, символом великодержавных амбиций ее политиков и бизнесменов, рассуждавших о своей «цивилизаторской миссии». Имперская спесь, золотая и алмазная лихорадка — таковы, по мысли Буссенара, причины войны, «развязанной английскими биржевиками» (заметим, что к теме колониальной политики Англии в Южной Африке писатель впервые обратился в романе «Похитители бриллиантов», изданном в 1883 году).
Много суровых слов сказано Буссенаром об английских завоевателях, немало язвительных замечаний адресуют «англичанишкам» его герои, видя при этом разницу между солдатами — «рабочими войны» — и «рыцарями разбоя и наживы», пославшими их на бойню.
Война — противоестественное состояние человека. Она может превратить его в зверя — как иначе назвать английских кавалеристов, забавляющихся игрой в охоту на кабана? И все-таки Буссенар верит в победу правды и добра в человеческой душе, потому и отмечает проявления рыцарского благородства и боевого товарищества и у буров и у англичан — от солдата до генерала. Английский солдат протягивает осужденному буру свою флягу: «Выпей, приятель, это от чистого сердца». Друзьями становятся капитан Сорвиголова и его ровесник, младший лейтенант Патрик, сын герцога Ричмондского. Потом юный шотландец погибнет в смертельной схватке с Полем Поттером. Погибнет и Поль. «До чего же это грязная штука война!»
Луи Буссенар, автор первого антивоенного романа XX века, умер в 1910 году, за четыре года до начала первой мировой войны.