От неожиданности пятый «А» просто охнул, а всегда спокойный Костя Стрельников неожиданно горячо удивился.
– Что значит не в форме! – закричал он, взвиваясь чуть не под самый потолок. – Столько слопал всякой вся-я-я…
Если бы пятый «А» не охнул ещё раз, фосфорическая тайна выплыла бы наружу. Тем более, что «хор мальчиков» из пятого «В» сразу же спросил вразнобой:
– Чего, чего он у вас слопал?
– Я хоч-чу ск-к-казать, – заикаясь, проговорил Костя, – он столько проглотил всяких учебных пособий…
– Ладно, – сказал староста пятого «В» Саня Петушков. – Будешь готов – свистни!
Когда «хор мальчиков» закрыл за собой дверь, химик Гусев подошёл к капитану и сказал:
– Слушай, Димыч, по моим подсчётам, ты накопил в своей башке столько фосфора, что можешь стать чемпионом мира среди пятиклассников!
– А если я чувствую, что у меня в голове ещё немного не хватает, тогда что?!
Гусев внимательно присмотрелся к Диме и сказал:
– Ладно, если не хватает… Так и быть, после уроков поведём тебя в рыбное кафе!
– А почему в рыбное? – спросил Дима. – Фосфор есть и в пирожках, и в шоколаде, и в какао!
– Ладно! – сказал Гусев. – Будет тебе какао! И, забравшись на парту, бросил клич, как Минин и Пожарский:
– Ребята, ещё раз все деньги на разгром врага!
На площади Моссовета в кафе «Отдых» официантка принесла Диме Колчанову, Шуре Гусеву и всем остальным членам фосфорной комиссии вазу с пирожными, шоколад и какао. Весёлый и находчивый Туркин сказал:
– Что перед нами? Перед нами «плоды просвещения»! Отвернёмся?
Наташа Рыбкина проглотила слюну и повернулась к Диме боком. Комиссия мужественно уставилась в окно, стараясь не принюхиваться к волшебным запахам, струящимся из вазы и из чашек с какао.
– Готов? – сурово спросил Шура Гусев Диму, когда ваза осталась пустой.
– Почти, – заверил комиссию Дима, – почти готов… остались самые пустяки… – В глазах у него все заметили какой-то странный, очень лёгкий блеск.
– Пойдёшь к Наташке, – решительно сказал Шура Гусев. – У них сегодня именины…
Через час Дима сидел за столом у Наташи Рыбкиной, счастливой и сияющей, и праздновал с родственниками Наташи день рождения её бабушки. В это время фосфорная комиссия в полном составе стояла на лестничной площадке и в наступающих сумерках ждала, когда Дима, по словам Туркина, окончит заниматься торторазработками. И конец, который бывает всему в жизни, наступил.
Дима появился на лестничной площадке и огласил её громким иканием. Комиссия радостно и торжественно ахнула. В кромешной тьме круглое лицо капитана Coro излучало мягкий фосфорический свет! Оно светилось, как циферблат от часов! Над головой Димы стояло сияние синего медицинского света!
Спускавшаяся сверху старушка оглянулась и сказала:
– Свят! Свят! Свят! – перекрестилась и отвесила Диме низкий поклон.
– Завтра матч! – вынесла приговор вполне удовлетворённая комиссия.
Но капитану Соври-голове, очевидно, больше нравилась сама подготовка к матчу, и потому он спросил:
– А почему, собственно, завтра?
Наташа Рыбкина не поверила своим ушам, а Костя Стрельников, вдруг научившийся удивляться, закричал:
– Какого тебе ещё торта надо?! – и стал грозно приближаться к Диме.
– Фигу тебе! – сказал Шура Гусев.
– А в фигах разве есть фосфор? – благодушно спросил Дима, оглушённый, наверное, количеством съеденных «плодов просвещения».
– В этих нет! – ответил Гусев, поднося два кукиша к светящемуся носу капитана. – Завтра будешь играть как миленький!
– И смотри, – сказал помрачневший Туркин. – Не подгадь! Ваше сиятельство… то есть… наше сиятельство!
– На маленьком шахматном поле большое искусство живёт! – пели девчонки пятого «А», сопровождая капитана Соври-голову на бой в пятый «В».
Рванув дверь в крепость противника, тихо шелестящего разными шахматными пособиями, Дима шагнул за порог. Как тихий ветер шелестели приглушённые предбоевым напряжением голоса:
– Ж-6… Нет, нет… Е-2… Ж-6 же! Ах, ты куда тянешь пешку…
Дима после небольшой, но эффектной паузы свистнул. Это был художественный свист, в котором жажда боя и уверенность в победе сочетались с презрением к несветящемуся противнику. После этого Дима потряс над головой шахматной доской, расставил фигуры.
Сорокин, слегка бледный, с губами, сложенными жёстко, сел против Димы. Он был тускл, как запылённое стекло.
Первую партию Дима Колчанов проиграл Сорокину на десятом ходу.
Ошеломлённый пятый «А» вывел Диму в коридор и спросил:
– В чём дело?
Под гнетущее молчание своих и под ликующие крики пятого «В» Дима долго анализировал что-то в своей голове. Потом шмыгнул носом и произнёс одно-единственное загадочное слово:
– Стены!
– При чём тут стены? – спросил Костя Стрельников.
– А при том, – сказал Дима. – Мы играем в пятом «В», он для Сорокина – дом родной, а дома, как известно, и стены помогают.
– Ты не про стены говори, а говори про что предлагаешь!
– Что я предлагаю, я предлагаю играть следующую партию в нашем классе!
– А в нашем классе ты выиграешь? – спросил пятый «А».
– Ха! Если к фосфору прибавить стены – ни один Сорокин не устоит!
С криками разного характера шахматную доску перенесли в пятый «А».
Вторую партию Дима проиграл на шестнадцатом ходу…
Сорокин поднялся из-за стола бледный, если не сказать – серый. От волнения. Даже мало понимающему в шахматах было видно, какую превосходную комбинацию он провёл сейчас! Даже мало понимающий в шахматах сообразил, что это стоило ему труда! Всё-таки Дмитрий Николаевич Колчанов был чемпионом в прошлом году не за здорово живёшь! Значит, чего-то стоил Сорокин! На этот раз Сорокина бросились обнимать и враги, и друзья. Потом его подбросили несколько раз под потолок и всей орущей компанией вынесли на руках из класса.
И только химик Гусев никак не мог успокоиться. ФОСФОР – сила или не сила?! Уже одетый, с портфелем в руках и вполне уверенный, что ФОСФОР – всё-таки сила, Шура заглянул в свой класс. Там опять вовсю светило солнце, тропические тени от плюща трепетали на стене и солнечный слон стоял между классной доской и партами. Дима Колчанов сидел над шахматной доской, обхватив руками свою фосфорическую голову.
– Да, – сказал задумчиво химик Шура. – Видно, кроме фосфора, надо что-то ещё иметь в голове…
Он тихо закрыл дверь.
На последней парте сидела никем не замеченная до сих пор Наташа Рыбкина. Она сказала:
– Димыч, а что там дальше было… в Конго?
– Конго… – ответил, не оборачиваясь, капитан. – Конго – это тебе не шахматы… там такое было… такое…
Блистающие, сверкающие пылинки дрогнули – как будто бы солнечный слон тихо вздохнул вместе с Наташей Рыбкиной.
– Интересно, кто это вам рассказал? – спросил меня капитан Соври-голова, прочитав рассказ.
– Ребята, – сказал я.
– Наврали, – сказал капитан. – Ни в какие шахматы я не играл. Это Сазонов играл, а я ему только листок из календаря подарил.
– Какой листок?
– Ну, с заметкой «Фосфор – элемент жизни». Листок дарил – это правда, а всё остальное нет.
– Значит, про тебя уже легенды сочиняют.
– Сочиняют, но это для меня ничего не значит.
– Впрочем, если ты про фосфор придумал, ты тоже принимал в этой затее участие.
– Да не принимал я, не принимал, – рассердился капитан. – У меня в это время дело поважнее было.
Я насторожился:
– А какое это дело?
– В космос я летал, – спокойно ответил капитан. – Только вы меня об этом пока не расспрашивайте. Тайна это… Важная тайна.
– Может быть, всё-таки… – заикнулся я.
– Может быть, – ответил капитан, поняв меня с полуслова, – может быть, но только со временем… расскажу вам и про полёт, так и быть…
– Слушай, капитан, – сказал я Диме, – а правда, что у тебя нормальная температура тридцать шесть и девять?
– Правда, – ответил Дима.
– А отчего она у тебя такая… – Я поискал слово и сказал: – Такая повышенная?
– А у вас какая температура? – ответил Дима вопросом на вопрос.
– Как у всех, – сказал я, – тридцать шесть и шесть.
– А может быть, это не у меня повышенная, – Колчанов говорил, глядя на меня весело прищуренными глазами, и щёки его при этом пылали, – может быть, это у всех пониженная, а у меня как раз нормальная?…
КАК КАПИТАН СОВРИ-ГОЛОВА ГОТОВИЛСЯ К ПУТЕШЕСТВИЮ, ИЛИ «КАЛОРИЙНЫЕ» БОТИНКИ
Однажды вечером Диму Колчанова и его сестру Зинаиду пригласила к себе в гости двоюродная сестра их мамы, а утром он уже стоял с её сыном Женькой на берегу Москвы-реки и рыбачил. Женька развёл костёр и приготовил для ухи всякую приправу, но оказалось, что есть рыбу придётся без соли, без хлеба и тем более без каких-то там приправ, просто так. В сыром виде.
– А почему в сыром? – растерянно спросил Женька.
– Для подготовки моего второго кругосветного путешествия… – спокойно сказал Дима.
– Какого второго? – заволновался Женька. – Разве у тебя уже было первое?
– Конечно, было… Наполовину было.
– Как наполовину?
– Да понимаешь, подплываем это мы к Африке с одной стороны…
– Кто это мы? – спросил Женька.
– Ну, я и команда, на катамаране… Знаешь, что такое катамаран?
– Знаю, – сказал Женька, – лодка с двумя корпусами.
– Правильно, – сказал Дима. – Так, значит, подплываем и видим: стоит на берегу негр. А рядом с ним на хвосте стоит такая здоровая анаконда. Знаешь, что такое анаконда?
– Конечно, знаю. Змея такая, метров пять-шесть…
– Пять-шесть! А восемнадцать не хочешь? Вот они и стоят. Мы с командой совсем уже чуть было не пришвартовались, а негр вдруг спрашивает: «А удав у вас есть? Если нет, так не швартуйтесь, тут по джунглям без удава не пройдёшь…» У нас, понимаешь, с собаками по лесу ходят, а у них с удавами. Пришлось отшвартоваться… Подплываем мы это к Африке с другой стороны, а там на берегу сидит целое племя Нанкасе, и все курят трубки. Тут мы пришвартовались. А тут километров за тридцать дым повалил. Мы с командой подумали – пожар. А негр говорит: «Это не пожар, это охотники сообщают, что убили двух газелей и одну антилопу». Оказывается, они по дыму друг у друга мысли на расстоянии читают, а мы их мысли читать не можем. Представляешь?