— Подождите, — сказала мама, — подождите... сначала скажите мне: вы все живы?
— Живы... — ответили Женька с Димой нестройным шепотом.
— Вы все здоровы? — спросила мама.
— Здоровы... — ответили они.
— Так, — сказала мама, — это самое главное... А сейчас я пойду приму валерианку, а после этого вы сообщите мне неприятную новость...
Пока мама ходила за лекарством, Женька все время думал об одном: «Только бы она там где-нибудь не встретилась с ужом... Потому что если она встретится с ужом, то такой поднимется в доме шум!» Но шума не поднялось. Мама быстро вернулась обратно с пузырьком в руке, распространяя вокруг себя запах валерианки.
— Теперь говорите, что за неприятная новость! — сказала она.
— Дело в том, — сообщила с радостью, даже с восторгом Зинаида, — что Дима принес ужей для тренировки... какой-то... а они взяли и все куда-то расползлись!
— Как — расползлись? — спросила мама, делая большие глаза.
— Вот так, расползлись, — с прежним восторгом сказала Зинаида и показала рукой, как ужи, извиваясь, расползлись по комнате.
— Ай, — крикнула мама, прыгая на стол и роняя бутылочку с валерианкой.
Пока мама переживала на столе и задавала Диме всякие запоздалые вопросы, кот Васька, привлеченный запахом лекарства, спрыгнул со шкафа и стал жадно глотать из лужицы валерианку. Тем временем дверь в Женькину комнату снова стала тихо отворяться.
— Ужи! — в ужасе вскричала мама.
Но это были не ужи, это был папа. Он вошел с настороженным лицом и, увидев всех на столе, то ли от неожиданности, то ли от чего другого расхохотался.
— Напрасно смеешься, — сказала мама. — Когда узнаешь, что случилось — заплачешь!
— А что случилось? — спросил папа.
— А то, что по нашей даче ползают змеи...
— Какие еще змеи? — спросил папа.
— Не змеи, а ужи, — поправил маму Дима.
— Это еще надо проверить, — сказала мама. — Дима принес в наш дом целый чемодан змей, а они все расползлись.
— Не чемодан, а всего четыре штуки, — сказал Дима, — и не змей, а ужей!
Папа подумал, потом почему-то поднялся на цыпочки и тихо сказал:
— Если они расползлись, — тихо сказал папа, — то надо не сидеть на столе сложа руки, а ловить их.
Сделав такое мужественное заявление, папа на цыпочках подкрался к столу и сказал Женьке шепотом:
— Ну-ка, подвинься!
Женька подвинулся, и папа очень ловко вспрыгнул на стол, при этом так энергично, что мама чуть не упала со стола с другой стороны.
— Ой! — сказала мама и уцепилась за Женькино плечо.
А Дима опустил ноги и стал медленно сползать со стола.
— Ты куда? — сказал папа, хватая Диму за руку.
— За ужами!
— Сидеть! — сказал папа.
— Сами же сказали, что надо ловить...
— Сначала надо убедиться, что эти ужи действительно ужи, а потом уже их ловить...
— Значит, мы на этом столе так и будем до утра убеждаться? — спросила мама.
— Почему до утра? — сказал папа. — Сейчас мы привлечем ужей в комнату и убедимся, что это ужи. А после этого мы их переловим.
— Интересно, чем это вы будете их привлекать? — спросила мама.
— Чем? — сказал папа. — Свистом! Когда я был на строительстве в Индии, я видел, как там заклинали свистом змей.
— Точно, — сказал Дима. — Змеи на свист всегда выползают. — И он с удовольствием вернулся на стол, потому что это было очень интересно — не просто ловить ужей, а привлекать их свистом.
— А ты свистеть умеешь? — спросил папа Диму.
— Умею! — ответил Дима, заложил два пальца в рот и свистнул изо всзх сил. Свист у него получился просто оглушительный.
— Нет! — сказал папа. — Таким свистом змей можно только распугать. Надо свистеть нежно, — и папа показал Диме, как нужно нежно свистеть.
Дима повторил. Папа остался доволен.
— Так, — сказал он, обращаясь к Зинаиде и Женьке, — вы тоже свистите! Всем свистеть!
Сложив губы трубочкой, папа вывел негромко какую-то знакомую мелодию.
— Что это ты свистишь? — спросила мама.
— Арию индийского гостя, — сказал папа.
— По-моему, лучше арию Ленского из оперы «Евгений Онегин», — сказала Зинаида. — И слова подходят: «Куда, куда вы удалились»...
Но папа предпочел арии Ленского арию индийского гостя.
— Три, четыре! — сказал он и взмахнул по-дирижерски руками. — Начали!!!
И все начали свистеть. Папа с Димой свистели вполне прилично. А Женька с Зинаидой от страха ужасно врали мелодию. А тут еще к хору присоединился пьяный Васька. К этому времени он слизал с пола всю валерианку и совершенно опьянел.
— Стоп! — сказал папа. — Так не пойдет! На такую какофонию ни одна змея не поползет!
Все замолчали. Только пьяный Васька продолжал что-то распевать своим хриплым голосом.
— Пошел вон! — сказал папа, обращаясь к Ваське. — Брысь!
На этот раз захмелевший кот хотя и нехотя, но все же послушался папу. Качаясь на четырех лапах, он подошел к окошку и прыгнул, но промахнулся и шмякнулся о стенку. Удар о стенку и валерианка, вероятно, так оглушили Ваську, что он тут же упал и сразу заснул. В комнате снова стало тихо.
— Непонятно, — прошептала мама, — почему же ужи не выползают?
— Всем молчать! — сказал папа. — Вы только дело портите. Свистеть буду я один!
— А, может быть, вы не то свистели? — робко спросила мама. — Может быть, им надо что-нибудь танцевальное?
Папа что-то хотел ответить, но как раз в это время в полной тишине раздался за дверью шорох. Все насторожились. Шорох приближался.
— Ползут... — прошептал папа. — Ползут... — и снова принялся за своего индийского гостя.
Он свистел так тонко и нежно, как будто играл на флейте. А шорох тем временём все приближался и приближался.
Женька и Дима не выдержали и стали опять тихонечко подсвистывать папе. Какофония возобновилась с новой силой, но, несмотря на это, шорох все-таки приближался. Потом дверь тихонько открылась, и из дверной щели высунулась голова соседки. Она смотрела на всех долго-долго, до тех пор, пока один за другим Женька, Дима и папа не прекратили свист.
— Так, — прошипела соседка, — вместо того чтобы ловить своих гадюк, они еще сидят на столе и еще свистят!
— Позвольте... — сказал папа.
— Не позволю! — прошипела соседка. — У нас тоже есть дети!
— Какие гадюки? — сказал папа. — Где вы их видели?
Как раз в это время соседка взглянула под стол, на котором все сидели, и глаза у нее вдруг просто вылезли из орбит.
— Удав! — крикнула она шепотом. — Удав! Под столом! Караул! Милиция!
Подняв юбку обеими руками, соседка подпрыгнула на пороге и с криком и визгом выскочила из комнаты, продолжая кричать на улице:
— Удав! Милиция! Удав! Милиция!
На столе все вскочили. Стол был складной, и потому посреди него была щель, в которую можно было заглянуть.
Женька посмотрел и увидел, что под столом, свернувшись кольцами, лежала черная огромная змея.
_ — Удав, — сказал папа. — У нас под столом удав.
— Я удавов не приносил, — стал клясться Дима.
— Ну, конечно,— сказал папа. — Он сам приполз, в гости к ужам!
Тогда Дима прыжком соскочил со стола, схватил чемодан и, раскрыв его, как папку, стал приближаться к удаву, лежащему под столом. Все покачнулись. Зинаида завизжала. Мама закрыла лицо руками. Стол пошатнулся. Ножки его подломились, и все полетели на пол, прямо в пасть к удаву. К счастью, крышка стола упала на пол плашмя и накрыла удава. Из-под досок торчал только его хвост, очень уж круглый и как будто обрубленный топором. Дима схватился за этот хвост и потянул удава на себя.
— Шланг! — заорал он. — Это же резиновый шланг, а не удав!
Теперь и мама, и Женька, и Зинаида могли убедиться, что это действительно был шланг для поливки папиной машины. Все вскочили на ноги и подняли крышку стола. А мама схватила бесстрашно черный шланг и громко закричала в окно в сторону соседской дачи:
— А разговоры подслушивать нехорошо! И шланги выдавать за удавов тоже нехорошо! Это же даже не уж! Это же шланг! — С этими словами она подняла еще какую-то желтую трубку и крикнула: — И вот еще шланг!
— А это как раз не шланг, а уж, — поправил ее Дима.
Крик, который вырвался одновременно из маминой, папиной, Женькиной и Зинаидиной груди, заглушил пикирующий вой пожарной сирены, раздавшийся за оградой дачи. Затем к пожарной сирене присоединила свой голос сирена неотложки, подлетевшей на всех парах, трели милицейских свистков и просто крики людей, бегущих со всех сторон посмотреть, что же такое ужасное вдруг здесь случилось.
Что выясняли между собой участковый милиционер и папа, откуда отряд пожарников извлек трех остальных Диминых ужей, что все это время кричала соседка, почему брандмайор записал номер не только дачного, но и служебного папиного телефона, зачем папе сунули в руки какую-то квитанцию, за которую он заплатил деньги, — в этом во всем Женька и не пытался разобраться. У него только одна мысль и была — как бы это все выдержать мужественно. Дима, например, был так спокоен, как будто ко всему случившемуся не имел ровно никакого отношения. Это он воспитывал в сэбе хладнокровие по методу... Женька никак не мог вспомнить, по какому методу, но совершенно точно представил себе, что за это хладнокровие им еще влипнет, потому что папа с мамой считают, что человек, что-то натворив, должен немедленно раскаиваться, а не стоять столбом, как будто он тут посторонний.
Правда, Дима все-таки несколько смутился, когда приехавший на «скорой помощи» врач, заметив какие-то подозрительные царапины у него на руках, вытащил из своего чемоданчика шприц и предложил им обоим снять штаны.
— Это еще для чего? — возмутился Дима.
— Для уколов, — объяснил врач.
Против чего-чего, а уж против уколов Дима взбунтовался принципиально, а за ним принципиально взбунтовался и Женька. Дима кричал, что он нигде не читал, чтобы человеку, воспитывающему змей, вкатывали бы за это уколы!
— Во-первых, — сказал папа, стягивая с Димы штаны, — настоящий человек воспитывает змей у себя дома, а не в гостях! Во-вторых, — кричал папа, — настоящий человек согревает змей только на своей груди, а не на груди близкого родственника. — И он при этом содрал штаны с Женьки. — Вкатите этому укротителю, пожалуйста, двойную порцию, — сказал папа, указывая на Диму. — Я вас очень прошу!