- Почему? - удивленно поглядев на нее, спросил Андрей.
- Вы… - Катя хотела сказать, что любит смелых, прямых людей, каким показался ей сегодня Андрей, и что она горда им.
Она многое еще сказала бы, но по-своему поняла сейчас его сдержанность: «Он стал каким-то другим».
- Я так решила, когда вы рассказывали о Царицыне…
- Ошиблись вы, Катя, я беспартийный. А вы? - поспешил Андрей со встречным вопросом.
Катя ответила, что она комсомолка, ее приняли в комсомол еще в подполье, при интервентах. Она получала в ревкоме прокламации и расклеивала их по городу. А однажды из озорства среди бела дня налепила листовку на автомобиль начальника белогвардейской контрразведки. Вспомнив это, Катюша рассмеялась.
- И не боялись? - удивился Андрей.
- А вы боялись под Царицыном?
- Еще как! Кому охота прощаться с жизнью?
- Не поверю, - упрямо, совсем как раньше, покачала Катя головой и помолчала, что-то вспоминая. - Один раз, правда, я испугалась, очень испугалась. Это при интервентах было. Мы возвращались с подпольного собрания на Малом Фонтане и чуть не попались. За нами гнались шпики, стреляли. Двое нас было, я и один товарищ из ревкома. Он знал, где пробраться в катакомбы, и у самого входа его ранили. Вот тогда я испугалась, не за себя, - за него испугалась. Если бы вы знали, какой он чудесный, замечательный человек и какой бесстрашный. Я его тащу, а он мне приказывает бежать одной. «Нет, - говорю, - не могу я вас оставить, товарищ Репьев!»
- Репьев? - быстро переспросил Андрей.
- Да, Репьев. Это у него фамилия такая. Смешная фамилия, верно? Макаром его зовут. Макар Фаддеевич… Только мы заползли с ним в катакомбы, а фараоны тут как тут и нам вслед из наганов стреляют, а войти-то боятся: у нас тоже пистолеты: И знаете, куда мы с Малого Фонтана выбрались? На вашу Молдаванку. Под всем городом проползли. Тьма-тьмущая, сырость, грязь, а Репьев сам двигаться не может, спички чиркает и дорогу мне указывает, где куда повернуть. Там ходы в разные стороны.
- И вы всё время его тащили?
- Тащила. Он ведь невысокий такой, с меня ростом… Так он у меня трое суток и прожил. Встану бывало утром, накормлю Макара Фаддеевича, уйду на работу, а сама дрожу, - вдруг кто из соседей ко мне в комнату войдет или через стенку услышит, как он во сне разговаривает.
Катя задумалась, вспоминая пережитое, и опять они некоторое время шли молча, пока она снова не заговорила:
- А почему вас зовут Альбатросом?
- Моряки прозвали. Моряки всегда друг другу прозвища дают.
- Сюда, сюда нам, - сказала Катя, как только они свернули в узкий переулок, и тут Андрей резко схватил девушку за локоть и прижал к себе
- Андрей Романович! - негодующе воскликнула Катя и тотчас умолкла. Теперь и она увидела, что поперек тротуара в тени каштана стоят трое мужчин.
- До свиданья! - громко сказал Андрей и скороговоркой прошептал: - Стучись в любую квартиру, - подтолкнул Катюшу к подъезду соседнего дома и шагнул навстречу неизвестным.
- Я не оставлю тебя одного, - сказала Катя. - Я никуда не уйду…
- Нет, уйдешь! - ответил Андрей и резко, почти грубо отстранил Катю.
Он сразу догадался, что это за люди: «Долговязый парень слева - тот самый тип, с которым мы подрались в кабаке Печесского. Видимо, это подручный Яшки Лимончика…»
Ермаков опустил руку в карман, нащупал пистолет и перевел предохранитель на боевой взвод.
- Он! - раздался голос долговязого.
- Вижу! - Человек, стоявший посредине, медленно поднял руку. - Не беспокойтесь за свою даму, гражданин моряк.
- Я не намерен с вами разговаривать.
- Охотно верю.
- Так идите своей дорогой.
- Прошу простить, но я принужден выполнить деликатное поручение. Во избежание неприятностей Лимончик советует вам отказаться от затеи с «Валютой» и принять его предложение. Он ждет вас во вторник там же. Приятной ночи!
- Ладно, я приду, - тихо сказал Андрей.
- В этом доме все спят, я не достучалась, я останусь с тобой, - взволнованно прошептала подбежавшая Катя.
А вся троица приподняла кепки и, повернувшись, пошла в противоположную сторону.
- Почему вы велели мне уйти? - чуть ли не с гневом спросила девушка.
Андрей взял ее за руку:
- Потому, что не девичье это дело беседовать с бандитами.
- Вы думали, что я струшу? - оскорбилась Катя. - Пустите меня! - Она резко выдернула руку и, не простившись, побежала.
- Катя, Катюша! - крикнул ей вслед Андрей, но девушка даже не оглянулась и свернула в ближайший переулок.
2
Часовщик Борисов не долго прожил на Греческом базаре. Дела его шли весьма успешно, и завистники, - а их среди торговцев пруд пруди, - злословили: «Копит золото, скряга! Вот поглядите, до него доберется Яшка Лимончик!…»
И накаркали: в одну из ночей парни Лимончика начисто ограбили мастерскую «Самое точное время в Одессе». Первый утренний посетитель обнаружил хозяина на полу связанным, с кляпом во рту.
Борисов пожаловался в уголовный розыск, в совдеп, но ни грабителей на украденного так и не обнаружили. Тогда он расплатился с потерпевшими от грабежа клиентами, продал свое заведение и поступил мастером в кооперативную артель «Часовщик».
Жить Борисов перебрался на привокзальный рынок - Привоз, где снял на углу переулочка маленькую хибарку в два окна. Сюда в ночь со вторника на среду и пожаловал Яшка Лимончик. Дверь оказалась незапертой.
Часовщик сидел за столом у накрытой бумажным абажуром лампы, сортируя колесики разобранных часов, и тихонько мурлыкал:
…А за это за все ты отдай мне жену
Ты уж стар, ты уж сед,
Ей с тобой не житье,
На заре юных лет
Ты погубишь ее…
Он не обернулся на стук двери, а только поднял глаза на стену, где в старом, потускневшем зеркале отразилось большелобое, изрытое оспой, будто в маске, лицо главаря одесских бандитов.
- Заприте дверь, - продолжая орудовать пинцетом, сказал Борисов.
Лимончик резко задвинул металлический засов и подошел к столу.
- Почему вы нарушили наши правила? - спросил Борисов. - Кто вам разрешил приходить сюда?
- Баста! - Лимончик с шумом отодвинул стул и сел против часовщика. - Кстати, у меня есть имя, отчество и фамилия, гражданин Борисов!
- У вас дрожат пальцы, вы чем-то взволнованы? - тихо сказал часовщик. - Почему вы пришли без вызова?
Чем-то взволнован! Он называет это «взволнованностью!» По требованию этого невозмутимого часовщика Лимончик назначил сегодня Ермакову новую встречу и еле унес ноги из кабачка Печесского.
- Кроме вас, в этом никто не виноват, - холодно произнес Борисов, рассматривая колесики. - Вы сами ввели меня в заблуждение: я выяснил совершенно точно, что Ермаков никогда не был офицером царского флота, но даже если бы это было и так, вас никто не заставлял самого заниматься этим делом.
- Я его прикончу.
- Нет, вы будете делать то, что я вам скажу. Если понадобится, я без вас найду способ от него избавиться. А вы должны держать в страхе город.
- Довольно! Никитин чуть-чуть не завязал на моей шее галстук! - зло сказал Яшка и вздрогнул от неожиданного звука: с хриплым шипением начали бить большие стенные часы. Им стали вторить другие. В одно мгновение комнатка наполнилась боем, звоном и музыкой десятка часов. - На кой чёрт вам понадобился этот Ермаков? Он привел с собой «чижей», - придя в себя, сказал Лимончик. - Я не намерен из-за зас получить пулю в лоб. Завтра я прощаюсь с Одессой-мамой.
- Вы уплывете, когда я разрешу. А пока исполняйте, что вам приказано, - оборвал его Борисов. Он посмотрел на часы, прикрутил фитиль в лампе. - Пора спать… Идите и не хлопайте дверью. И не забудьте, что вам нужно завтра получить три ящика денег и переправить их в Киев…
Лимончик встал, осторожно приоткрыл дверь и, не простившись, вышел.
Он едва удержался, чтобы не обругать часовщика. Вот уж буквально продал душу дьяволу. Эх, сколотить бы побольше валюты и бежать за границу! В Турцию, в Египет, в Америку - куда угодно, но лишь бы удрать. В Одессе с каждым днем становится опаснее. Проклятая Чека вот-вот поставит на пути капкан. А Борисов требует держать в страхе город. Сущий волк! Ему, видите ли, пора отдыхать, а ты на него работай…
Однако Яшка был бы немало удивлен, если бы вздумал вернуться к часовщику. Тот отнюдь не собирался спать. Он с полчаса дремал на стуле. Без пяти час запер дверь, подошел к большим стенным часам с медным циферблатом, взял в руки одну из гирь, отвинтил у нее донышко, вынул из маленького отверстия какую-то бумажку, положил ее в грудной карман. Ровно в час ночи, когда опять начали бить и звонить все часы в дверь тихо постучались.
- Кто там еще? - недовольно спросил часовщик Новым посетителем был артельщик рыболовецкой артели с Тринадцатой станции Тургаенко.
- Заприте дверь! - приказал Борисов. - На этот раз вы аккуратны.
- Доброй ночи! - скинув картуз, сказал артельщик. Не ответив на приветствие, Борисов показал на стул:
«Садитесь!…» - и протянул руку.
Тургаенко извлек из кармана кисет, вынул трубку, выбив на ладонь табак, вытащил из чубука комочек бумаги и передал ее часовщику.
Борисов развернул бумагу, быстро прочел ее и вернул артельщику.
- Можете курить!
Тургаенко засунул бумажку в трубку, насыпал сверху табаку и закурил.
- Послезавтра, в семь часов утра, вы «привезете одну посылку Антоса вместе с рыбой в столовую электростанции, сдадите агенту по снабжению Петрову.
- Слушаюсь! - кивнул Тургаенко.
- Вторую посылку вручите лично Петрюку. Он даст вам знать, когда это нужно будет сделать.
- Понятно!
- Скажите Антосу, что я согласен с его предложением… Вы уже покурили?
- Благодарствую! - Тургаенко тщательно вытряхнул пепел в стоявшую на столе консервную банку.
- Пусть трубка остынет, - сказал часовщик. - Маяк на острове Тендра готов?
- Готов.
- Где сейчас этот дезертир Иван Вавилов?
- Позавчера я переправил его к Антосу. Чуть было не попались на зуб «Старой черепахе». В Санжейке ему больше приставать нельзя. Чека установила там погранпост.