После равноденствия вода начинает понемногу убывать, и в черную, влажную и жирную землю египтяне бросают семена, которые дальше растут сами, не требуя никакого ухода. Поля действительно не надо обрабатывать, и египетские крестьяне избавлены от необходимости трудом и потом добиваться урожая, как добиваются его у нас. Разбросанные по поверхности поля семена сами погружаются в напоенную влагой землю, солнечное тепло помогает им развиться, и счастливому египетскому крестьянину-феллаху остается только дождаться, когда посев созреет для жатвы. Урожай почти всегда фантастически обилен.
Однако не надо думать, что Нил (несмотря на божественное происхождение, которое ему приписывали древние египтяне, считая его богом Хапи, и настолько трепетно относились к его водам, что карали смертью каждого, кто осмелится бросить в него мертвое тело, будь то человек или животное) — река особенная, отличная от других. Далеко не все разливы происходят регулярно, и далеко не все они приносят обильный урожай. Бывают годы, когда его течение делается слишком стремительным и возникает угроза разрушений, а бывает и наоборот: скудный разлив не в состоянии оросить все земли, предназначенные для посевов.
Однако человек нашел способ, как избежать и той и другой опасности, и фараоны, несмотря на нехватку средств, повелели возвести здесь и там внушительные сооружения, которые оказались неподвластны векам. Повсюду возникли дамбы, каналы для равномерного отвода воды в разные провинции, обширные искусственные водохранилища для сбора влаги при бурных разливах и включения ирригационных систем на возделанных землях. Этими сооружениями фараоны обезопасили свое царство от нашествия песков и сохранили для будущих поколений египтян плодородие земли, без которого они не смогли бы существовать.
Переждав первую широкую и пенистую волну, прошумевшую между берегов, лодка Аты спокойно продолжила свой путь, поскольку, как мы уже говорили, разлив на этот раз не был ни бурным, ни внезапным. Воды реки, поначалу прозрачные, помутнели и приобрели зеленоватый оттенок. Через несколько дней они еще поменяют цвет и сделаются красно-рыжими. От толчка, тряхнувшего парусник, Миринри вздрогнул и вскочил, глядя на Униса.
— Ничего страшного, — успокоил его старик. — Это начался разлив.
— Нефер его предвидела, — сказал Сын Солнца, словно очнувшись от долгого сна. — Он быстрее дотащит нас до Мемфиса, правда, Унис?
— Тебе не терпится увидеть большой город?
— Еще как не терпится. Что я видел до сего дня? Пески, пирамиды, пальмы да крокодилов. И ни крошечной частицы того, на что я имею право.
— Не спеши, Миринри. Надо подождать, пока все будет готово к восстанию, которое передаст в твои руки самое могущественное в мире царство.
— Терпение не для молодых, особенно если в их жилах течет кровь воинов. А где Нефер?
— Я здесь, мой господин, — сказала девушка, бесшумно подойдя к нему.
— Ты ведь пела не так давно?
— Да, мой господин.
— А я думал, мне приснилось.
Нефер склонила прелестную головку и грустно улыбнулась.
— Мой голос никогда не веселил душу Сына Солнца, — сказала она.
Миринри не ответил. Он смотрел на берег, где виднелось много примитивных механизмов, похожих на колодезный журавль, которые перекачивали воду на более высокие места. Ими управлял всего один человек, а неподалеку явились на водопой быки.
— Видишь его, Нефер? — спросил юноша, указывая на что-то рукой. — В тот день он так же подкрадывался к юной царевне, и я ее выхватил почти у него из пасти.
— Кто, мой господин?
— Крокодил. Еще немного — и ненасытное животное станет его добычей. Видишь, как он притаился под водой?
Нефер перегнулась через борт. Чудовищная шестиметровая рептилия медленно прокладывала себе дорогу между тростником и большими листьями лотосов, понемногу исчезавшими под водой. Она явно направлялась к берегу, где пил и не мог напиться здоровенный черный бык.
— Видишь? — во второй раз спросил юноша, которого, казалось, очень занимали маневры чудовища.
— Вижу, — ответила Нефер.
— Он собирается атаковать быка.
— Ты думаешь, мой господин?
— И он его одолеет.
Нефер помолчала с минуту, а потом вдруг спросила его с каким-то странным выражением:
— Так ты вытащил царевну из ужасных челюстей Темса?[47]
— Да, — ответил Миринри. — Он уже собирался укусить ее и наверняка бы сожрал, если бы я вовремя не вмешался.
— Ведь ты мог погибнуть, мой господин.
Юноша пожал плечами.
— Сыны Солнца так просто не умирают, — беспечно заявил он. — Я никогда не боялся этих монстров, как никогда не боялся львов.
— Так что же, ты и льва можешь убить?
— Да, если будет надо.
— Но зачем ты рисковал жизнью ради этой женщины? Потому что она царевна? — порывисто спросила Нефер.
— Я не знал, что она царевна. Узнал только тогда, когда пришел на то место и нашел в траве на берегу символ власти, который она потеряла.
В огромных черных глазах Нефер блеснул странный огонь.
— Ах! — прошептала она.
— Вон он, смотри, Нефер, — повторил Миринри, не замечая, в какое волнение привели колдунью его слова. — Видишь, как лазает между стеблей лотоса и тростника? Видно только кусочек морды. Еще шаг — и бык будет схвачен.
Нефер, казалось, его не слушала, однако очень внимательно следила глазами за громадным чудищем, подходившим все ближе. И вдруг вскочила на фальшборт, словно хотела получше разглядеть, как развернется драматичная сцена.
Это место от русла реки отгораживала большая отмель, а потому течение было очень слабое, и маленькое суденышко медленно продвигалось, шурша килем по тростникам. Вся команда, включая Униса и Ату, выстроилась вдоль бортов и наблюдала за маневрами исполинского аллигатора.
Бык, великолепное, мощное животное с длинными, загнутыми назад рогами, продолжал спокойно пить, сунув в воду почти всю морду, а за ним на берегу паслись без всякого присмотра двенадцать коров.
Вдруг он дико и хрипло замычал и рванулся назад. Напрасный труд! Крокодил застиг его врасплох и схватил за нос, вонзив в него острые передние зубы и крепко зажав.
— Сцапал, сцапал! — закричали эфиопы.
— Теперь ему конец, — заметил Миринри.
— Разве что ему предложат лучшую добычу, — мрачно прошептала Нефер.
Бык отчаянно сопротивлялся, чтобы не дать затащить себя в воду, и крепко упирался копытами, напрягая мощные сухожилия, а чудовище все сжимало и сжимало зубы, уставившись на крупную жертву своими зеленоватыми, лишенными всякого выражения глазами.
На беду быка, в первые же дни разлива берег стал очень грязным, а потому широкие копыта бедного животного тонули в грязи, несмотря на все усилия, ноги его все глубже увязали, и потому он был лишен возможности отступить назад. Бык жалобно, хрипло ревел, ноздри его покрылись кровавой пеной, но он отчаянно сопротивлялся. Могучие бока ходили ходуном, хвост хлестал по воздуху, глаза налились кровью и так выпучились, словно хотели вылезти из орбит.
Крокодил застыл на месте, не сводя глаз с солидной добычи. Он явно дожидался, когда полузадушенный бык упадет и можно будет утащить его в реку.
В этот момент послышался всплеск, и голос Униса крикнул:
— Нефер упала в воду! Бросить якорь!
То ли у колдуньи закружилась голова, то ли она потеряла равновесие, но она ушла в зеленоватую воду с головой, а в этом месте река была достаточно глубока.
Услышав всплеск, который возвещал о более легкой добыче, крокодил разжал челюсти, выпустил быка и круто обернулся, бешено колотя хвостом. Нефер тем временем вынырнула в нескольких шагах от правого борта. Ее легкие одежды заколыхались на поверхности воды, а глаза впились в Миринри, который одним прыжком оказался у борта.
— Нефер! — крикнул юноша. — Дайте оружие! Оружие дайте!
Мимо борта пробегал эфиоп, намереваясь спустить на воду шлюпку, закрепленную на корме. На поясе у него висел обоюдоострый бронзовый кинжал. Выхватить кинжал из ножен и броситься в реку вниз головой было делом одной секунды.
Из груди старика вырвался отчаянный крик:
— Мой несчастный! Что ты делаешь?
— Шлюпку на воду! — крикнул Ата, смертельно побледнев. — Спасем Сына Солнца!
Крокодил уже увидел Нефер, которая держалась на воде, лихорадочно работая руками, и двинулся к ней со свойственной крокодильему племени неукротимой и наглой решимостью. Несколькими мощными ударами хвоста он пересек заросли тростника и красных и белых лотосов и на полном ходу бросился к нежному человеческому телу, которое не станет так упираться, как здоровенный бык.
Гигантская рептилия уже разинула пасть, и чудовищные челюсти были готовы перекусить колдунью пополам, но тут прямо перед ней появился Миринри. В руке бесстрашный юноша сжимал кинжал. Сделав сильный гребок ногами, не обращая внимания на угрожавшую ему опасность, он вклинился между Нефер и крокодилом и нанес ему два сильнейших удара между разинутых челюстей, раскроив их до самой шеи.
Обезумев от боли, заливаясь кровью, мерзкая тварь испуганно завертелась, издала звук, похожий не то на рычание, не то на отдаленный грохот барабана, несколько раз ударила хвостом, подняв настоящую волну, и удрала, спрятавшись в папирусах.
Миринри обернулся и схватил девушку поперек туловища, выпустив из руки оружие, в котором больше не было нужды. Нефер потеряла сознание и уже начала тонуть. Смелый юноша едва успел приподнять ее голову над водой. Сильным ударом пяток оттолкнувшись от дна, он резко поднялся над течением, грозившим его перевернуть, и мощными гребками поплыл к судну, которое уже легло в дрейф и медленно удалялось.
— Скорее, Миринри! — крикнул Унис, а эфиопы быстро спускали на воду шлюпку.
— Плыву, — просто ответил героический монарх.
Прижав к груди Нефер, он мужественно боролся с течением, а прибывающая вода несла его все быстрее. Длинные волосы девушки обвились вокруг его шеи, но Сын Солнца, казалось, не испытывал по этому поводу никакого волнения.