а площади, Миринри был бы сейчас у нас в руках. Я уверен, что, если здесь Ата, скорее всего, и сын Тети тоже здесь. Терпение, мы его найдем раньше, чем он предпримет какую-нибудь вылазку против фараона, и тогда Нефер заплатит мне за тот удар тесаком, который чуть не отправил меня в путешествие на сияющей лодке Ра.
— Что мы должны сделать? — спросил тот, кого звали Манерос. — Догнать его и убить?
— Идти за ним, вызнать, где он прячется, и не спускать с него глаз. Я уверен, что он собирает старых друзей Тети. Скоро мы дадим бой, и в Мемфисе многим отрубят руки, — хрипло произнес старый жрец. — Я жил ради этой мести и захвачу их обоих, даже всех троих.
— А ты не пойдешь с нами, великий жрец?
— Я поеду за вами на повозке, — отвечал Херхор. — Я еще слишком слаб, и моя рана еще не затянулась. Ступайте, иначе мы опять потеряем его из виду.
Оба солдата, молодые и проворные, бросились по улице бегом, прячась под тенью пальм, чтобы Ата их не заметил.
Старый жрец пересек дамбу и подошел к небольшой повозке, спрятанной за деревьями, которую охранял нубиец атлетического сложения. Египетские повозки, в отличие от наших, были длиннее, хотя их и тащили малорослые быки, проворные, как зебу,[58] которые нынче в ходу у индийцев. Эти легкие двуколки с зелеными колесами, похожие на римские колесницы, сильно приподнятые спереди и открытые сзади, могли вместить максимум двоих пассажиров, ехавших стоя.
Иногда вместо быков в них впрягали коней. Но тогда они служили в основном для военных целей, поскольку у древних египтян не было кавалерии. Они даже и не думали — и это очень странно! — использовать коней для верховой езды. Пройдет не одна тысяча лет, прежде чем эти умнейшие люди, стоявшие в авангарде цивилизации, догадаются, что конь просто создан для того, чтобы его оседлать.
Херхор, казалось, с трудом держался на ногах. Он велел подсадить себя в повозку, и два бычка, подгоняемые рабом, бодро затрусили легким галопом, который вполне позволял жрецу догнать стражников, прежде чем Ата затеряется в извилистых улочках города. Улица, идущая вдоль Нила, была пустынна, так как египтяне имели привычку быстро расходиться по домам. Повозка двигалась свободно, потому что не надо было кого-то объезжать или останавливаться. Раб бежал рядом и постоянно погонял быков, заставляя их не сходить с галопа.
Вскоре Херхор оказался в центре города. Повозка выехала с широкой улицы, и бычки помчались между двух линий массивных домов, время от времени перемежавшихся с великолепными храмами, чьи колонны взлетали в необычайную высоту. Это был изобилующий монументами квартал Амбу, самый роскошный в Мемфисе, здесь селились богачи египетской столицы.
— Куда? — вдруг спросил нубиец, обернувшись к Херхору.
— К храму Птаха, — ответил старик. — Ты видишь двоих стражников?
— Нет, великий жрец.
— Я дождусь их возвращения возле храма.
Повозка помчалась дальше и остановилась на широкой площади, посередине которой возвышалось огромное здание. Перед самой дверью на двух высоких колоннах покоился сфинкс с головой Менеса, создателя грандиозной постройки, которой в изумлении любовались все чужестранцы. Это был храм Птаха, самый просторный и знаменитый в Мемфисе.
Едва повозка остановилась, как к ней через площадь бегом устремились двое. Нубиец тут же выхватил из-за пояса топорик, но, увидев два страусовых пера на головах у бегущих, успокоился.
— Стража фараона, — сказал он Херхору.
Это и действительно были те самые солдаты, которых старый жрец послал по следам Аты.
— Ты догнал его, Манерос? — спросил Херхор, когда стражники подбежали.
— Да, — ответил солдат. Он так вспотел, словно только что вынырнул из бассейна.
— Куда он направлялся?
— Ты правильно угадал, великий жрец. Прежние сторонники Тети готовят наступление, чтобы свергнуть Пепи.
— Как ты это узнал?
— Я обнаружил место, где они собираются.
— Продолжай.
— Они взломали вход в великую пирамиду в Дашуре. Там и собираются мятежники.
— В пирамиде?
— Да, великий жрец.
— Они осквернили захоронение! Наказание будет ужасным вдвойне! Их много?
— Я думаю, они хорошо вооружены, потому что мы видели, как в пирамиду входило много людей, обвешанных оружием. Что мы должны делать, великий жрец?
Херхор несколько мгновений помолчал, потом сказал:
— Завтра бога Аписа поведут к Нилу напиться воды, верно?
— Да, великий жрец, — ответил Манерос.
— Церемония получится более блестящей и угодной нашим богам, если ее будут сопровождать повозки, нагруженные отрубленными руками. Мы принесем большую жертву богам Нила, и они будут нам признательны. Лодка Осириса вот-вот снова поднимется на небо, и мятежники, должно быть, спят. Самый момент захватить их прямо в логове и навсегда сделать беспомощными. Пепи избавится от последних сторонников своего брата, а народу на этот раз будет нечего сказать.
— Я жду твоих приказов, великий жрец, — сказал Манерос.
— Отправь своего напарника в царский дворец, пусть расскажет Пепи о том, что происходит. Пусть соберет всю царскую гвардию, и я ее беспрепятственно проведу к пирамиде. Все должно кончиться еще перед рассветом. — Он снял с пальца кольцо и протянул напарнику Манероса. — С этим все двери дворца откроются для тебя, и фараон сразу же тебя примет. Ступай и не теряй времени.
Солдат понесся как стрела прямиком к небольшому холму, где возвышался роскошный царский дворец.
— К пирамиде, — сказал Херхор, повернувшись к нубийцу, который ждал распоряжений, стоя рядом с бычками.
— А я? — спросил Манерос.
— А ты поедешь со мной. Ты хорошо знаешь все ходы внутри пирамиды?
— Да, Херхор, — ответил Манерос. — Я сам положил последний камень в кладку, когда скончалась царица.
— Значит, ты можешь с уверенностью провести царских гвардейцев по коридорам мастабы?
— Я знаю все ходы, что ведут в центральную крипту, где покоится в саркофаге из синего базальта прах грациозной и нежной Родопе.
— Как нам лучше их захватить?
— Надо спуститься с верхних галерей.
— Хорошо, поехали. Пепи будет мне признателен, да и ты получишь хороший чин, если наша затея удастся. Никогда еще трон фараонов не подвергался такой опасности, и мы должны его спасти.
— Я готов умереть за царя.
— К пирамиде, — приказал Херхор нубийцу.
Повозка покатила по пустынным улицам огромного города на юг, туда, где располагался гигантский некрополь Мемфиса, занимавший почти всю оконечность дельты длиной во много лиг и простиравшийся до самого плоскогорья, образованного последними холмами в цепи ливийских гор. Там уже многие тысячи лет хоронили миллионы и миллионы умерших.
Миновав границу города, повозка оказалась в открытом поле. В темноте проступали очертания пирамид. Одна из них выделялась размерами, ее вершина поднималась выше пальм, отбрасывающих тени на подземный некрополь. Нубиец остановил быков и посмотрел на жреца.
— Что ты там увидел? — спросил Херхор.
— Там солдаты, — ответил раб.
— Не бойся, они здесь не для того, чтобы нас арестовать.
Несколько человек в кожаных шлемах и в кирасах, сплетенных из стеблей папируса, вышли вперед с натянутыми луками, готовые в любой момент выпустить стрелу. Манерос тут же бросился впереди бычков со словами:
— Расступитесь перед Херхором, верховным жрецом храма Птаха. Это приказ фараона.
Солдаты опустили луки и пали на колени, уткнувшись лбом в землю. Повозка проехала мимо них и остановилась напротив пирамиды, где покоился прах прелестной Родопе.
23Штурм пирамиды Родопе
В ту эпоху, когда Мемфис достиг наивысшего великолепия и блеска, в его окрестностях возводили многочисленные пирамиды, не уступавшие в размерах тем, что достояли до наших дней и до сих пор восхищают путешественников. Главной заботой каждого основоположника новой династии было приготовить себе захоронение, которое служило бы прибежищем его останкам и останкам его потомков.
Постройка пирамиды начиналась сразу после коронации, что не вызывало удовольствия у подданных: ведь им предстояли годы и годы тяжелой работы, причем без всякого вознаграждения, поскольку цари ограничивались только обеспечением питания этих несчастных. Их кормили репой и овощами, что требовало огромных затрат: не так просто насытить тысячи и тысячи ртов, даже если рабочие трудятся во славу грядущих поколений. Известно, что само по себе строительство пирамиды Хеопса, самой высокой из всех и стоящей до сих пор, обошлось в сущую безделицу — всего в тысячу шестьсот талантов. А вот на одни только овощи ушло девяносто миллионов!..
Пока фараон жил и царствовал, работа не прекращалась ни на минуту, пирамида росла, к ней добавляли все новые и новые камни. Считалось, что с ростом пирамиды продлевается жизнь властителя. Пирамида Хеопса, к примеру, достигла своих гигантских размеров благодаря тому, что фараон, заложивший ее, прожил после восшествия на престол пятьдесят шесть лет. Она стала в своем роде чудом: высота ее была сто тридцать шесть метров, а длина боковых сторон — двести двадцать шесть. Но есть предположение, что она была еще выше и шире, просто ее вершина и часть внешней облицовки разрушились. Как бы там ни было, она производит огромное впечатление на путешественников грандиозностью обводов и гигантской массой. То же впечатление производят и ее «младшие сестры» — пирамиды Хефрена и Микерина, хотя они и намного меньше.
Однако, помимо впечатляющих размеров, египетские пирамиды вряд ли могут чем-то заинтересовать художника, ибо сложены они из абсолютно гладких каменных плит, без всяких скульптурных изображений. Египтяне и не рассчитывали создать произведения искусства, они строили надежное и несокрушимое убежище для своего властителя. Такое убежище было призвано противостоять векам и сохранить царскую мумию до скончания времен.
В сущности, пирамиды — не что иное, как частные захоронения, сходные с мастабами, которые велели возводить для себя богачи, закладывая их и завершая работы сообразно своим достоинствам. Как и в мастабах, за их колоссальными боками прячутся извилистые галереи, в центре расположена крипта, место, предназначенное для останков царя. А сама крипта, помещенная в самом сердце пирамиды, — всего лишь маленькая темная камера, накрытая огромной плитой из розового гранита. В случае обвала плита убережет камеру от чрезмерного веса упавших камней.