— Не понимаю, госпожа.
— Я бы хотела увидеть, как ты сразишься с капитаном Метюбом, который хвалится, что он лучший фехтовальщик в войске моего дядюшки.
— Если ты того хочешь, госпожа, — отозвалась герцогиня, едва заметно нахмурив брови.
И прошептала про себя:
— Эта женщина заставляет дорого платить за свои обеды. Вероятно, для аппетита за ужином потребуется мертвец?
Хараджа встала и сказала, подойдя к развешенному на стене оружию:
— Смотри, эфенди, здесь есть любое оружие, какое только может пожелать такой воин, как ты: ятаган, персидский кинжал, оружие с прямыми лезвиями из Франции и Италии, кинжалы. Мой капитан владеет всеми, значит, дело за тобой: ты должен выбрать себе оружие.
— Я выбираю прямой клинок, так я смогу лучше всего показать свое искусство, — сказала герцогиня.
— Метюб владеет и прямым клинком, и турецкой кривой саблей, — почти небрежно заявила Хараджа.
Однако в ее голосе все-таки прозвучала нотка раскаяния. Она подошла ближе и сказала, пристально глядя на герцогиню:
— Милый капитан, скажи по совести, ты действительно настолько в себе уверен? Мне будет очень жаль, если ты, такой молодой и красивый, падешь мертвым к моим ногам.
— Хамид-Элеонора никого не боится, — гордо отвечала герцогиня. — Зови своего капитана.
Хараджа ударила серебряным молоточком в бронзовый гонг, подвешенный на консоли, и холодно приказала прибежавшему тотчас слуге:
— Пусть скажут капитану Метюбу, что я жду его здесь. Хочу полюбоваться, как он будет рисковать жизнью.
17Христианин против турка
Спустя несколько мгновений в зал вошел турецкий капитан, тот самый, что сопровождал герцогиню и ее отряд на болота. Вид у него был наглый и дерзкий.
— Ты звала меня, госпожа?
— Да, ты мне нужен, — ответила Хараджа, закурив вторую сигарету и вальяжно развалившись на одном из диванов, что стояли вдоль стен. — Мне скучно.
— Несмотря на компанию этого юного воина? — с легкой иронией спросил турок. — Что мне сделать, чтобы развлечь тебя? Хочешь, я снаряжу лодку для морской прогулки?
— Нет.
— Ну тогда ударами хлыста заставлю своих рабынь плясать для тебя?
— Мне это разонравилось.
— Ну хочешь, индийские борцы обдерут себе кожу с помощью нуки-какусти?[14]
— Может, и захочу, но позже.
— Тогда приказывай, госпожа.
— Я хочу увериться в том, что ты по-прежнему лучший клинок мусульманского воинства.
— Ну, для этого надо, чтобы ты меня бросила под ноги Дамасскому Льву, который, как говорят, и есть лучший мусульманский клинок. Желаешь послать за ним, госпожа?
— Слишком далеко посылать, и потом, он ко мне не поедет.
— Клянусь пророком! Госпожа, ты хочешь, чтобы я сразился со стенами? Если это тебя развлечет, я могу сломать ради тебя штук двадцать лучших клинков.
— Здесь есть с кем сразиться.
— С кем? — спросил турок, удивленно оглядываясь.
Хараджа рукой указала ему на герцогиню, которая стояла у стола с таким видом, словно ее все это не касалось.
Турок разозлился:
— Ты хочешь, госпожа, чтобы я бился с этим мальчиком? — презрительно процедил он.
— С мальчиком! — с иронией вскричала герцогиня. — Ты, должно быть, позабыл, капитан, что я сын паши Медины.
— Может, ты и прав, эфенди, — сказал турок, — но мне все-таки кажется, госпожа могла бы найти для меня противника посолиднее.
— Но ведь ты, капитан, ни разу не пробовал сразиться со мной.
Турок повернулся к Харадже, которая продолжала как ни в чем не бывало спокойно курить, разглядывая то одного, то другого с живым интересом.
— Ты хочешь его смерти? — спросил турок. — Смотри, госпожа, как бы не было неприятностей от Мустафы, если ты станешь так обращаться с сыном высокопоставленной особы.
— А я у тебя совета не спрашиваю, Метюб, — заявила племянница адмирала. — Выполняй приказ, только и всего.
— Но я убью эфенди одним ударом.
— Так много я не прошу, — отвечала Хараджа. — Выбор за тобой, милый капитан. Какое оружие ты предпочтешь?
Пока герцогиня рассматривала арсенал на стенах, Хараджа властным жестом приказала турку подойти.
— Чего ты хочешь, госпожа? — спросил капитан, уже не на шутку разгневанный.
— Смотри: до первой капли крови! Если ты его убьешь, завтрашнего утра тебе не видать.
Метюб склонил голову, с трудом сдерживая досаду, и отодвинул стол, чтобы расчистить место для поединка.
Герцогиня тем временем выбрала три итальянские шпаги с плоским лезвием и крепкой рукояткой и попробовала их на упругость. Она не проявляла никакого беспокойства и тихонько шепнула про себя:
— Может статься, этим я получу возможность освободить ЛʼЮссьера. Один картуш — и дело сделано. Не может быть, чтобы туркам был известен этот секретный выпад неаполитанской школы, которому меня так хорошо обучил отец. Даже если он закроется, я его достану снизу.
Когда она вернулась в центр зала, турок, ни на секунду не выпускавший ее из виду, уже выбрал такую же итальянскую шпагу, хотя ему и хотелось бы сжать в кулаке кривую саблю.
— Мне удивительно, что ты, эфенди, умеешь обращаться с оружием, которым сражаются только христиане.
— Должен тебе сказать, капитан, что меня учил боевому искусству отступник из христиан, — отозвалась герцогиня. — Это оружие лучше, чем кривая сабля, дает проявиться ловкости и быстроте фехтовальщика. В любом случае, настоящий воин должен уметь обращаться с оружием гяуров.
— Ты рассуждаешь лучше, чем пророк, — сказала Хараджа, загасив третью сигарету. — Будь я Селимом, я назначила бы тебя главным по оружию.
Герцогиня снова подумала, что турчанка слишком требовательна и капризна и заставляет слишком дорого платить за свое гостеприимство, однако ответила ей легкой улыбкой.
— Ты готов, Метюб? — осведомилась племянница паши.
— Да, — просто ответил капитан, проверяя гибкость шпаги. — Вот клинок, который просто жаждет крови. — И прибавил: — Когда пожелаешь, эфенди.
Герцогиня заняла позицию в середине зала и насмешливо произнесла:
— Клинок сына паши Медины тоже застоялся без дела и пересох.
— И ему бы хотелось капельку моей крови? — так же насмешливо парировал турок.
— Не исключено.
— Надеюсь, его желание не сбудется, и придется ему и дальше ржаветь на стенке. Ты готов, эфенди?
Вместо ответа герцогиня встала в оборонительную позу, полностью раскрывшись и опустив шпагу во вторую позицию.
— Ух ты! — заметил турок. — Ты, эфенди, излишне уверен в своей ловкости. Я тебе как учитель фехтования говорю: не становись в такую позицию, имея перед собой противника, силу которого не можешь оценить. Ты, эфенди, все-таки слишком открываешься.
— Обо мне не беспокойся, — отвечала герцогиня. — Я не имею обыкновения провоцировать того, кто вышел со мной на поединок.
— Тогда получи вот это, эфенди! — вне себя крикнул турок, сделав молниеносный глубокий выпад.
Не отступив ни на шаг назад, герцогиня также молниеносно парировала посылку и вытянулась в броске. Кончик ее шпаги разорвал шелковую куртку противника на уровне сердца, не поранив тела.
— Клянусь пророком! Да этот мальчишка — чудо какое-то!
Хараджа, не меньше его удивленная поразительной точностью укола, быстро встала и отбросила сигарету в сторону.
— Метюб, — сказала она, — похоже, ты нашел противника, способного вышибить тебя из седла. А ведь ты мне только что сказал, что он совсем мальчик.
Турок взревел.
— Я его сейчас убью, — процедил он сквозь зубы. — Если только…
Грозный взгляд Хараджи оборвал его на полуслове.
— Не забывайся, — сказала она. — Вперед, мой милый капитан! Ты достоин знаменитого Дамасского Льва.
Герцогиня снова заняла оборонительную позу, угрожая турку в третьей позиции. На миг она застыла, а потом так неистово атаковала противника, что тот был вынужден нарушить стойку и отпрыгнуть назад.
— Браво, эфенди! — крикнула Хараджа. — Сдавайся, капитан!
Но Метюб был не из тех, кто легко позволяет себя одолеть, и бросился в атаку, как разъяренный зверь.
В течение двух-трех минут оба противника обменивались уколами, парируя их с необычайной ловкостью, ибо турок тоже был превосходным фехтовальщиком, а потом герцогиня, в свою очередь, нарушила стойку и отскочила назад.
— Ага! Наконец-то ты устал, эфенди! — заорал турок, готовясь к новой атаке.
Хараджа побледнела и уже подняла руку, чтобы остановить турка, но вдруг с удивлением увидела, как герцогиня низко наклонилась, отставив левую ногу.
Метюб в этот момент атаковал с диким воплем.
Клинок герцогини сверкнул под самой грудью противника, а сама она приникла к полу, опершись на левую руку.
— Получи картуш! — крикнула она. — Защищайся!
Метюб вскрикнул от боли. Кончик шпаги вошел ему в тело, но неглубоко, потому что герцогиня вовремя сдержала удар.
— Все, Метюб, удар тебя достал! — захлопала в ладоши Хараджа. — Вот как сражаются доблестные воины!
Турок сделал длинный выпад, надеясь взять реванш, но герцогиня уже выпрямилась и атаковала из четвертой позиции, выбив у него шпагу и оставив безоружным.
— Проси пощады! — крикнула она, приставив ему к горлу конец шпаги.
— Нет! Добей! — прохрипел Метюб.
— Прикончи его, эфенди, — сказала Хараджа. — Жизнь этого человека принадлежит тебе.
Вместо того чтобы атаковать, герцогиня отступила назад и бросила шпагу на пол со словами:
— Нет! Хамид-Элеонора не привык добивать побежденных.
— Моя рана не опасна, эфенди, — сказал турок, — и я мог бы попросить реванша, если позволишь.
— Этого не хочу я, — вмешалась Хараджа. — И покончим с этим.
Посмотрев на герцогиню долгим взглядом, она прошептала:
— Красив, силен и великодушен… Этот юноша превосходит Дамасского Льва.
Потом подошла к обоим противникам, которые все еще стояли, напрягшись, друг против друга, и указала Метюбу на дверь со словами: