— Курс на север! — крикнул адмирал. — Стреляйте со шканцев!
Восемь галер флота республики разом остановились, развернулись, непрерывно стреляя из кулеврин и аркебуз, и двумя линиями стали быстро отступать. Увидев, что добыча уходит из-под носа, мусульмане разразились свирепыми воплями и принялись стрелять и метать стрелы, но было уже поздно. Их корабли, сильно потрепанные после долгого плавания в теплых водах, не могли соперничать с венецианскими, созданными для гонок и преследования.
— Не люблю поворачиваться к противнику спиной, — сказал Себастьяно Веньеро Дамасскому Льву. — Не привык я к этому, но у Светлейшей республики нет другой боевой группы кораблей, способной на серьезные действия. Мне хотелось бы сохранить свои экипажи.
— Куда мы движемся? На Морею?
— О нет, я не забыл, мой доблестный воин, что в замке Хусиф томится ваш отец.
— И вы хотите попытаться его освободить!.. — вскричал дамаскин.
— Освободить вашего сына мы пока не можем, значит позаботимся о вашем отце, — ответил адмирал. — И потом, мне всегда хотелось увидеть, как замок Хусиф будет сровнен с землей. Берегитесь ядер, Мулей. Хотя еще немного — и они перестанут долетать до наших палуб, потому что наши корабли летят, как морские ласточки.
После неудачного маневра мусульманские галеры попытались пуститься в погоню, стреляя из всех носовых орудий, но минута за минутой безнадежно отставали, хотя надсмотрщики палками избивали гребцов до крови. Теперь корабли стреляли только из длинных охотничьих кулеврин, потому что ни аркебузы, ни арбалеты для такого расстояния не годились. Еще с полчаса венецианцы и османы вели перестрелку, не нанося друг другу серьезных повреждений, поскольку целиться в корабль, идущий на веслах, почти невозможно. Затем огонь постепенно начал затихать и наконец прекратился. Восемь венецианских галер вышли за пределы дальности выстрелов и быстро двинулись на восток, держась милях в пяти от берегов острова.
— Ну вот все и кончилось, — сказал адмирал Дамасскому Льву. — На данный момент хозяева в море мы, а Али-паше лучше бы вернуться к себе в Кандию и продолжить испытывать новые бомбарды.
Всю ночь венецианские галеры двигались с большой скоростью, не тратя порох, чтобы не расстрелять его впустую, и с первыми лучами зари миновали воды Кандии, отойдя миль на пятнадцать.
Мусульмане же, сильно отстав и потеряв всякую надежду их захватить, то ли остановились, то ли ушли в какой-нибудь фьорд. Над морем летали птицы, но не было видно ни одного паруса. Проходя мимо Кандии, венецианцы старались держаться вдали, поскольку на рейде стояли еще двести пятьдесят галер паши. Но даже на таком расстоянии ветер доносил до них грохот минометов и бомбард, бьющих по последним защитникам несчастного города.
Был момент, когда смельчаков, посвятивших свои жизни Кресту, посетила мысль сменить курс и атаковать мусульманскую эскадру, но Себастьяно Веньеро, который старался сохранить для республики свои несколько кораблей, отдал решительный приказ продолжать двигаться к Кипру. И восемь галер с поднятыми парусами и красными штандартами с золотым Львом Святого Марка на мачтах воспользовались задувшим ветром, чтобы максимально далеко отойти от бегов Крита. Теперь опасность им не угрожала: галеры паши на горизонте не появились, а в портах Кипра не было большого скопления мусульманских кораблей. Весь день восемь галер ни на минуту не прекращали движения полным ходом, затем, перед заходом солнца, снова выстроились в линию, загасили фонари и снизили скорость до средней, чтобы дать передышку несчастным гребцам, которые весь день орудовали длинными, тяжелыми веслами, не получая за это ничего, кроме побоев. Адмирал произвел необходимые расчеты на карте и вышел на шканцы, пригласив к ужину только Дамасского Льва.
— Прежде чем атаковать Хусиф, нам есть о чем поговорить, — сказал венецианец. — Вы ведь бывали в этом замке?
— Да, адмирал, был вместе с Николой.
— С отступником?
— Когда мне удалось оттуда бежать вместе с женой, он был с нами, но он бывал там и раньше.
— С Капитаном Темпестой?
— Да, адмирал.
Себастьяно Веньеро послал юнгу за греком, и тот не замедлил явиться в сопровождении албанца, с которым они теперь стали неразлучны.
— Сядь напротив меня, — сказал Себастьяно Веньеро. — Не пугайся, это я сейчас адмирал, а раньше я был простым морским офицером, который не давал туркам спуску в Рагузе и в Дураццо. Дамасский Лев сказал мне, что ты бывал в Хусифе, в логове Хараджи.
— Да, синьор адмирал, вместе с христианской герцогиней, которая разыскивала виконта ЛʼЮссьера.
— Замок хорошо защищен?
— Два ряда террас с кулевринами и два небольших форта возле пристани.
— Атаковать неожиданно не получится?
— Нет, замок расположен слишком высоко, и ни один корабль не подойдет незамеченным.
Адмирал досадливо поморщился, потом посмотрел на Мулея-эль-Каделя, который курил чубук, и спросил:
— Что скажете?
— Скажу, что с турками лучше прибегать к коварным приемам. Печать султана все еще у вас?
— Я же вам говорил, что у меня их даже две.
— Значит, все будет в порядке.
— Что вы имеете в виду?
— Напишем от имени султана письмо со срочным распоряжением под страхом смерти принять в Хусифе посланцев Али-паши.
— И кто будут эти посланцы?
— Я, Никола, Мико и те смельчаки, которые захотят с нами пойти. Если удастся попасть в замок, мы легко справимся с теми немногими охранниками, что оставила Хараджа, и женщинами, что населяют гарем и гуляют в садах. Будь здесь Метюб, было бы другое дело, но, похоже, капитан еще долго будет вспоминать мой укол и увидимся мы не скоро.
— Прекрасная идея, — сказал адмирал. — Я буду сопровождать вас до Хусифа только на одном корабле, чтобы не вызвать подозрений, но пойду следом на расстоянии, ибо туркам доверять нельзя. А по вашему сигналу подойдем мы все и, если Хусиф не пожелает сдаться, сровняем его с землей выстрелами из кулеврин. Мне очень нравится эта операция, она напоминает операцию при Дураццо, а ее я завершил успешно.
— Приготовите мне письмо?
— Оно будет готово раньше, чем мы увидим Хусиф. Я пошлю с вами четверых офицеров, которых мы переоденем турками и которые лучше меня говорят на вашем языке. Они в нужный момент окажут помощь. Всегда могут быть какие-нибудь неожиданности.
— А дальше?
— А дальше, убедившись, что с вами все в порядке, в замок войдем мы. Вам и вашим друзьям надо будет только перебить стражу и опустить подъемный мост.
— Дело нехитрое, — сказал Никола. — Я знаю все рвы и знаю, где расположены мосты.
— Значит, договорились?
— Да, синьор Веньеро, — сказал Мулей-эль-Кадель.
— Ну, раз бояться нам нечего и корабли паши остались в заливе, тогда отходим от берегов Крита и берем курс на этот проклятый замок Хусиф.
18В замке Хусиф
Спустя двое суток маленькая эскадра венецианских галер, пройдя вдоль северного берега Крита, вошла в зону видимости Кипра. Однако якорь бросили довольно далеко от берега, чтобы избежать погони. Мощный замок, который никто не мог взять приступом из-за его местоположения, появился как желтое пятнышко, еле различимое на фоне глубокой синевы горной цепи. Подходить ближе было опасно, поскольку Дамасский Лев и его спутники рассчитывали появиться там неожиданно. Адмирал велел спустить на воду с флагманской галеры большую шлюпку, способную вместить двадцать человек, поставить на носу два камнемета, а на корме водрузить турецкий флаг. На шканцы адмиральского флагмана поднялись Мулей-эль-Кадель, Мико, Никола и с ними четверо венецианских офицеров, переодетых турками, — люди крепкие, много раз сражавшиеся с извечными врагами адриатической республики на Греческом архипелаге и в восточном Средиземноморье.
Дамасский Лев и Себастьяно Веньеро в последний раз обговорили все варианты событий, которые могли произойти, и шлюпка, подняв латинский парус, прошла перед всеми галерами, откуда неслось приветственное «ура!». Затем, искусно маневрируя, поскольку ветер был неблагоприятным, взяла курс на замок.
— Когда будем на месте? — спросил Мулей у Николы, который держал румпель.
— Через пару часов увидим на террасах часовых, и они нам просигналят.
— А может, поприветствуют выстрелами из кулеврин?
— Мы подадим сигнал турецким флагом с гербом султана. Кто осмелится открыть по нам огонь?
— А из солдат Хусифа тебя никто не может узнать?
— Нет, синьор, опасности нет. Прошло ведь уже больше трех лет с тех пор, как герцогиня, ваша супруга, дерзнула явиться к Харадже?
— Да, — отвечал Дамасский Лев. — А я оставался в замке так недолго, что вряд ли кто-нибудь из этих мошенников запомнил мою физиономию.
— А письму они поверят?
— Поверил даже Али-паша, а он считается самым хитрым моряком османской эскадры!.. И потом, на письме столько печатей!..
— И что оно предписывает гарнизону Хусифа?
— Принять нас как посланцев султана, прибывших с поручением надзирать за командованием Хараджи.
— То есть мы будем есть и пить до отвала, пока нам не представится возможность освободить вашего отца.
— Поскольку Хараджа и Метюб находятся в Кандии, в Хусифе наверняка назначен управляющий. Ему-то я сразу и прикажу от имени султана выпустить на свободу пашу Дамаска. Вот увидишь, все пройдет как по маслу, если, конечно, Хараджа останется еще на какое-то время в Кандии.
— А если она вернется?
— Думаю, не вернется, ведь рана еще не зажила, но, если вдруг явится сюда на галерах паши, мы станем пленниками замка.
— Несомненно, ведь адмирал, при всем его добром к нам отношении, будет вынужден оставить нас здесь драться с турками, а сам ретируется в какой-нибудь кипрский порт в ожидании помощи.
— Как думаешь, Никола, чем закончится война?
— Кандия упорно сопротивляется, а у Светлейшей республики мощные арсеналы, и она может послать в бой самые большие галеры. Я думаю, синьор, что после долгого затишья случится страшный взрыв, отчаянная схватка между христианами и турками, и турки из этой схватки целыми не выйдут. Адмирал мне уже говорил, что все силы христианского мира объединяются, чтобы нанести удар по мерзкому осману.