Они встали и сначала обследовали все двери, не прячутся ли за ними курды, а потом вышли на просторную площадку. Оба двигались осторожно, хотя ночь была ясная, небо в ярких звездах. Ветра не было, и звезды отражались в тихих водах Средиземного моря. Часовых снаружи не выставили, да в них и не было нужды. Хусиф не так-то просто было застигнуть врасплох, и гарнизон мог спокойно спать с чистой совестью и кулевринами на террасах. Перед тем как направиться к лестнице, грек залез на широкий парапет, с высоты метров двухсот обрывавшийся в море, и внимательно посмотрел сначала на запад, потом на север.
— Ну что, ничего не видно?
— Нет. Те же восемь светящихся точек, но их могут различить только мои глаза, такое зрение только у меня.
— Значит, адмирал патрулирует морские воды, ожидая сигнала, чтобы нас забрать.
— Да, Мико.
— А какой должен быть сигнал?
— Это знает только Мулей-эль-Кадель. Пойдем. Не знаю, по какой причине, но мне что-то неспокойно сегодня.
— Это зловредный армянин тебя заколдовал.
Грек пожал плечами, пошел к лестнице и стал медленно спускаться по ступеням. На глубине примерно ста метров они вдруг услышали какие-то глухие и частые удары, явно доносившиеся с воды.
— Что там внизу происходит?
— Вот-вот, я тоже хотел тебя спросить.
— Эти удары…
— Такое впечатление, что разбивают буек в маленькой бухте. Мне так кажется.
— Тем более надо пойти взглянуть, Никола.
— Я буду не я, если вернусь, не посмотрев, что там происходит, — сказал грек, который выглядел очень встревоженным. — Вперед, бегом!
Они бросились вниз по лестнице, перескакивая через ступеньки, но, когда выбежали на берег, над маленькой бухтой уже царила полная тишина.
— Эту тайну надо разгадать, — сказал Никола. — Совсем недавно тут были люди, и они стучали, явно что-то разбивая, а теперь не видно ни души…
Его прервал крик албанца:
— Ах, псы паршивые!
— Что там, Мико? — спросил грек, быстро обернувшись и сжав в руке ятаган.
— Знаешь, что они разбивали, эти люди?
— Отбили кусок пристани?
— Нашу большую шлюпку!..
— Не может быть!..
— Посмотри: она затонула и видно только верхушку мачты. Теперь она полна воды, как бочка!..
Оба растерянно замолчали, потом грек в ярости потряс кулаком.
— Они поймали нас в ловушку, — сказал он. — Теперь мы не сможем выйти в море, если адмирал не пришлет нам другую шлюпку.
— Я кое-что заметил, — сказал Мико. — Здесь в бухте раньше стоял турецкий каик, а теперь я его не вижу. Посмотри сам: он исчез.
— Нас предали, и письмо султана подействовало всего на несколько часов.
— Значит, нас всех перебьют?
— Ну, мы не из тех, кто позволит нанизать себя на вертел, как кур, — ответил Никола. — Забаррикадируемся в комнатах вместе с нашими друзьями и пашой и будем держаться, пока не прибудут люди адмирала. Запали-ка фитили в пистолетах и догоняй меня. А мне надо срочно увидеть Мулея-эль-Каделя.
20Смерть коменданта
Когда грек и албанец поднялись в апартаменты, предназначенные для посланцев султана, Мулей-эль-Кадель сидел возле кровати отца, а четверо венецианцев в другом конце зала вполголоса разыгрывали партию в зару. Их шпаги, однако, были вытащены из ножен, а пистолеты и аркебузы лежали на расстоянии вытянутой руки. Никола и Мико закрыли все четыре двери роскошных комнат, заперев их изнутри, и вошли в комнату, где отдыхал паша Дамаска, с запаленными фитилями пистолетов и с ятаганами наголо. Заметив некоторое смятение на их лицах, Мулей-эль-Кадель вскочил на ноги и тоже обнажил свою разящую без промаха шпагу.
— Что случилось, друзья? — спросил он изменившимся голосом.
— Мы не сможем покинуть замок без помощи шлюпок адмирала, — ответил Никола.
— А наша?
— В двух метрах под водой. Она потоплена, синьор.
— Кто ее потопил?
— Тот, кто хочет нас задержать.
— Выкладывай все, Никола.
Грек не заставил себя повторять дважды и быстро рассказал о расследовании, которое они с Мико провели в маленькой бухте перед замком.
— А люди, которые только что потопили нашу шлюпку? — спросил Мулей-эль-Кадель, встревоженный неожиданной бедой.
— Исчезли, синьор, — ответил Мико. — Мы никого не видели. Зато исчез и большой турецкий каик.
— Его тоже потопили?
— Нет, синьор, — сказал Никола.
Мулей-эль-Кадель посмотрел на отца, который не пропустил ни единого слова из рассказа, и спросил:
— Что ты об этом думаешь, отец?
Паша погладил густую бороду и ответил:
— План коменданта я уже разгадал. Он отправил своих людей в Кандию, чтобы они предупредили Хараджу обо всем, что здесь происходит. Мне кажется, догадаться нетрудно.
— Чтобы паша поспешил на помощь и всех нас арестовал? — побледнев, спросил Мулей.
— Именно так, сын мой. Здесь у всех возникли сильные подозрения по поводу письма султана.
— Но ведь печати были великолепны.
— Не хочу возражать тебе, Мулей, но, как видишь, эти люди хотят сыграть с тобой скверную шутку. Как мы все теперь доберемся до венецианской эскадры, если в Хусифе у нас больше нет лодки?
— Я могу подать адмиралу сигнал, что попал в тяжелое положение, и призвать его на помощь, а у него восемь галер и восемьсот солдат. Для этого мне нужно поставить либо на одно из окон, либо на террасу зеленый фонарь.
— А он у тебя есть?
— Нет, но в замке, думаю, найдется, и не один.
— Господин, — сказал Никола, — предоставьте нам с Мико решить эту задачу. Вот увидите, через полчаса фонарь с зеленым стеклом будет стоять на этом подоконнике.
— А что ты скажешь Санджаку?
— Я все предусмотрел. Мико, загаси фитиль, и пойдем посмотрим, не осталось ли еще в зале бутылочки марсалы. Надо бы ее опустошить.
Четверо венецианцев вскочили с мест со словами:
— Мы тоже пойдем.
— Нет, синьоры, — сказал Никола. — Если нам понадобится помощь, мы вас позовем, и тогда будем драться с курдами и неграми и всех их сбросим в море. А пока предоставьте действовать нам.
— А если понадобится еще один воин, я готов. Я еще вполне в силах, — сказал паша Дамаска.
— Надеюсь, ваша помощь не понадобится, по крайней мере сейчас, — ответил Никола. — Нас двое, но мы сделаем все возможное, чтобы рубиться за восьмерых, если курдам вздумается полюбоваться на наши усы с очень уж близкого расстояния.
Он со звоном поточил друг о друга два ятагана, и Мико сделал то же самое. Потом оба храбреца вышли и осторожно спустились по лестнице, освещенной фонарем с голубыми стеклами.
Пройдя аркаду, Никола и Мико вошли в зал, тоже освещенный большой голубой лампой, в свете которой ярко блестели плитки майолики на стенах, и не смогли сдержать восхищения.
Армянин спокойно сидел за столом, покуривая наргиле. Рядом с ним лежал длинный и широкий кинжал, какие были в ходу у его соотечественников, и стояла чашечка с дымящимся кофе.
Увидев вошедших Николу и Мико, подозрительный тип встал с места и смертельно побледнел.
— Как!.. Вы еще не спите?.. — спросил он. — В Хусифе в десять часов гасят все огни, а до десяти осталось всего несколько минут.
— Мы пойдем спать, мой господин, — сказал Никола с угрозой в голосе, — когда ты дашь нам объяснения по интересующему нас вопросу.
— А отложить это на завтрашнее утро нельзя?
— Нет. Этот вопрос для нас очень важен.
— Может, вы обнаружили пиявок у себя в постелях? — с издевкой спросил армянин. — Не думаю. Все болота давно пересохли, и живность, приносившая хозяйке такой хороший доход, исчезла вместе с христианской кровью, которой она насасывалась.
— Хватит про пиявок, они нас не интересуют, — ответил Никола. — Мы хотим знать совсем другое.
— Говорите.
— Мы прибыли в замок на борту большой шлюпки, которая больше не качается в водах бухты.
— Как!.. Она исчезла?.. — вскричал армянин, воздев руки к небу. — Но этого не может быть!
— А я тебе говорю, Хасард, ее утопили, и над водой виднеется только конец мачты.
— Кто утопил?
— Погоди, узнаешь.
— А!.. Крабы!..
— Какие еще крабы? — спросил Мико.
— Может, ваша лодка была старовата…
— Ну да, как борода пророка, — сказал Никола. — Ее спустили на воду шесть месяцев назад.
— Спустили на воду или захватили?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я подходил на нее поглядеть и обнаружил, что на румпеле выжжено имя знаменитого венецианского адмирала, который некогда заставлял трепетать Константинополь: Мочениго.
— Ну и какие выводы ты сделал? — спросил Никола, которому до безумия захотелось вцепиться армянину в глотку и задушить.
— Мне показалось немого странным, что вы прибыли на венецианской шлюпке.
— Но разве шлюпка не могла быть захвачена у какой-нибудь турецкой галеры?
— И это тоже возможно, — сказал армянин, взяв чашечку с кофе.
— Ты что-то начал говорить про крабов… — напомнил Мико.
— А!.. Я и забыл. Я хотел сказать вам, что в бухте перед замком время от времени появляются гигантские морские пауки, которые могут сокрушить что угодно.
— Даже галеры? — с иронией спросил Никола.
— Ну, клешни у них не такие сильные, но я не удивлюсь, если узнаю, что какую-нибудь галеру они потопили.
— Ты вообще моряк?
— Нет, я писатель.
— Так что за сказки ты рассказываешь тем, кто плавал? Клешнями были топоры, и орудовали ими сильные руки, рубившие обшивку большой шлюпки.
— Но с какой целью?
— Это мы еще узнаем. Но мы пришли по другому поводу.
— Ну, говорите.
— Паша Дамаска не выносит яркого света и хотел бы иметь фонарь с зелеными стеклами.
— Сигнальный!..
— Для освещения комнаты.
— Не знаю, есть ли здесь такие.
— Сейчас ты пойдешь и поищешь, а я пойду за тобой с ятаганом в руке, — сказал Никола, исчерпав все свое терпение.
— Хочешь меня убить?
— Если обнаружу еще хоть одно предательство.
— Здесь есть курды и негры, которые сражений не боятся.