— Ты знаешь где?
— Я-то не знаю, но вот этот тип нам скажет.
Он обошел вокруг стола и обнаружил на засаленной оттоманке толстого, как бочка, повара, который мирно похрапывал.
— Вот это удача так удача, если, конечно, никто сюда не заглянет, — сказал грек.
— Курды и негры сейчас слишком заняты, чтобы думать о кухне, — отозвался Мико.
Никола поднес свечу к лицу повара, слегка подпалив его пышную бороду. Бедняга вытаращил глаза и попытался крикнуть, но Мико быстро схватил его за горло.
— Молчи, или я раскрою тебе череп!.. — сказал Никола, подняв ятаган.
— Я бедный человек, — пролепетал повар, вставая.
— Вот поэтому мы тебя и не отправим на тот свет. Главное — ответь на наши вопросы.
— Но… вы ведь посланцы султана. Как вы здесь оказались?
— Это тебя не касается, — заявил Никола, продолжая размахивать ятаганом. — Вставай и веди нас.
— Куда, господа? — дрожащим голосом проблеял повар. — Не забывайте, я бедный человек и ни разу не держал в руках оружия.
— Разве что каплунов резал, — с иронией заметил Мико.
— Да, господин. Я всего лишь повар и никогда не был воином. И мой отец был поваром при паше…
— Оставь в покое своего папашу, — сказал Никола, и тут из комнат венецианцев донеслись выстрелы из аркебуз, а где-то на улице грохнула кулеврина. — Знаешь, где расположены крепостные склады?
— Какие склады?
— Где хранится все необходимое для лодок и галер.
— Здесь недалеко, господин.
— Веди нас туда, если тебе дорога твоя шкура.
Повар, который, похоже, вечером перебрал кипрского, тяжко вздохнул и огляделся, испуганно косясь на ятаган Николы и каджар Мико:
— Идемте, господа, только не говорите ничего Санджаку. Комендант такой же злой, как и хозяйка.
— Он ничего тебе не сделает, потому что он мертв, — сказал Никола.
— Тут есть еще один, и он еще злее.
— Армянин?
— Да, Хасард.
— Он тоже ничего тебе не сделает, обещаю. Веди нас скорее на склад.
Повар провел ладонью по широкому жирному лбу, словно хотел прогнать последние пары кипрского вина, и, неуверенно проковыляв несколько шагов, подошел к двери, повернул ключ и открыл ее.
Глазам Николы и албанца предстало просторное помещение, заставленное лодками, веслами, приспособлениями для починки галер, бухтами канатов и палубными фонарями.
— Что скажешь, Мико? — спросил грек, входя на склад с огарком свечи.
— Скажу, что Магомет нам покровительствует, — ответил албанец, ринувшись, к большому удивлению повара, к груде палубных фонарей.
— Ищи!.. Ищи!..
— Уже нашел!..
— Зеленый?
— Да, Никола. Это будет подороже всей той еды, что мы набрали.
Он поднял с земли веревки, накрученные на ручки штурвалов и на буйки, отрезал от них по куску и подошел к перепуганному повару:
— А теперь, мой милый, позволь связать тебя по рукам и ногам. А ты, Мико, отрежь кусок паруса и сделай из него кляп.
— Что вы хотите со мной сделать? — еле слышно прошептал повар.
— Обезопасить тебя, только и всего, — ответил Никола.
— Заприте меня на ключ в кладовке, и я не издам ни единого крика, обещаю вам.
— Э, нет, дорогуша, — сказал неумолимый грек. — Давай-ка вытяни руки и ноги.
— Вы хотите меня убить.
— Да нет же, — успокоил его Мико. — Завтра ты снова будешь рубить головы каплунам и болотным уточкам, чтобы негры, курды и дамы могли набить себе желудки.
— Клянетесь?
— Клянемся бородой Магомета и сверкающим пером архангела Гавриила, — сказал Никола. — Давай сюда руки и ноги, и хватит болтать.
Бедняга, боясь с минуты на минуту получить по голове тяжелым ятаганом, был готов на все. Его связали, заткнули ему рот кляпом, подняли и отнесли в старую шлюпку, которой давно никто не пользовался.
— Можешь спокойно досыпать, — сказал Никола. — Завтра кто-нибудь придет и развяжет тебя. И пусть тебе приснится борода Магомета и борода султана. Говорят, у султана она очень красивая.
Бедняга ответил каким-то задушенным хрипом и плюхнулся на дно шлюпки. А Мико между тем взял зеленый фонарь, такой же большой, как тот, что разбили курды, и, удостоверившись, что он полон масла, вышел из кухни. Никола закрыл дверь склада, запер потайной вход и быстро поднялся по лестнице, прихватив по случаю еще несколько бутылок кипрского.
22Зеленый фонарь
Как и следовало ожидать, негры, которых подзуживал Хасард, несмотря на потери в первой схватке, снова пошли в атаку вместе с курдами и слугами. Впрочем, слуги скорее проявляли готовность бежать, чем сражаться. Они упорно ломились в одну дверь, словно забыв о существовании второй, и мощными ударами топоров старались расширить уже пробитую брешь. Крепчайшее дерево, настоящий критский дуб в ладонь толщиной, да еще четыре железных засова оказывали решительное сопротивление и не желали поддаваться усилиям нападавших. Время от времени сквозь удары топоров прорывался гневный голос армянина:
— Давайте!.. Давайте!.. Их всего восемь!.. Вы что, испугались? Что сказала бы хозяйка, если бы была здесь? Бейте, крушите, отомстите за коменданта!
Четверо венецианцев, Дамасский Лев и его отец, запалив фитили аркебуз, только и ждали, чтобы появилась новая брешь, намереваясь тут же в нее выстрелить.
Вторжения они не боялись, поскольку, как мы уже говорили, сразу за дверью была баррикада из старинной, очень массивной мебели. За таким заслоном можно было обороняться шпагами и пистолетами. Как раз в тот момент, когда Никола и Мико проделывали обратный путь по потайному ходу, неграм удалось пробить дверную панель над самым верхним засовом, и венецианцы тотчас же ответили залпом. Как и в первый раз, штурмующие, не обращая внимания на крики Хасарда, разбежались с громкими криками. Судя по глухому звуку падения и жалобному стону, кто-то из них упал с лестницы и умер, а может, был только ранен. Дамасский Лев, увидев, что грек появился с зеленым фонарем в руках, издал торжествующий вопль.
— Где ты его нашел? — спросил он.
— Сейчас не время объяснять, синьор, — ответил Никола, зажигая фонарь от фитиля аркебузы. — Мы его нашли и, как видите, вернулись целыми и невредимыми.
— Это будет нашим спасением.
— Его снова разобьют.
— Мне достаточно, чтобы свет появился всего на несколько секунд. Галеры адмирала наверняка курсируют недалеко от Хусифа.
— Я тоже так думаю, их должна была привлечь стрельба из кулеврин, затеянная курдами.
— Верно, Никола.
— Пойдем поставим фонарь. Курды пока не стреляют.
— Может, и снова начнут, но нам это большого вреда не нанесет. А убытки потом оплатит Хараджа.
Они прошли в комнату паши, всю в пыли и осколках, ибо по меньшей мере четыре ядра попали в противоположную от окна стену. Быстро оглядевшись и удостоверившись, что за редутом не светится ни один огонек фитиля, они водрузили фонарь на подоконник.
— В море ничего не видно, Никола? — спросил Дамасский Лев.
— Видно, синьор, восемь светящихся точек милях в двух от Хусифа.
— Эскадра?
— И она приближается.
— Тогда завтра венецианцы будут уверенно штурмовать замок, а уж как будут выпутываться курды и негры — не знаю.
— Венецианцы привыкли к атакам на хорошо укрепленные замки Далмации и Мореи и не станут остерегаться и оглядываться.
— Это действительно эскадра?
— Вы же знаете, мои глаза сто очков вперед дадут глазам опытного моряка.
— Знаю.
— Доверьтесь мне, синьор, и пригнитесь пониже.
— Зачем?
Ответ последовал без промедления. Раздался выстрел из кулеврины, и ядро с математической точностью разнесло зеленый фонарь, отбросив его на середину комнаты. Грек испуганно взглянул на Дамасского Льва.
— Ничего, — сказал Мулей-эль-Кадель. — Адмирал уже смог принять третий, самый важный сигнал. Слышишь, Никола?
— Да, слышу далекую канонаду.
— Без сомнения, это стреляет эскадра.
— Звук идет с моря. Чем заняты курды?
— Запаляют фитили для ответного залпа.
— Бесполезное занятие.
— Я тоже так думаю. Курды никогда не были хорошими артиллеристами. Пригнитесь, пригнитесь!
На площадке снова бабахнула кулеврина, и еще одно ядро просвистело в комнату, угодив в старинный арабский шкафчик с тончайшим фарфором, должно быть захваченным в Персии или Афганистане.
— Бедная Хараджа! — сказал Никола. — Если она затянет с возвращением еще на несколько дней, от замка даже кухни не останется.
— А уж слуг и подавно, — ответил Дамасский Лев, выстрелив из мушкета сквозь просторное окно и сразу ретируясь.
Еще несколько выстрелов из аркебуз окончательно доконали фонарь, а потом послышался голос армянина:
— Нас атакуют!.. Защищайте замок до последней капли крови!
С верхнего редута и с тех, что защищали морские подходы к замку, донеслась канонада, но эскадра, лавируя под ветер, неумолимо приближалась, тоже непрерывно стреляя. Зубцы стен рушились, изящные маленькие колонны в мавританском стиле, разделявшие просторные окна верхних террас, разлетались, словно стеклянные, и зубчатый орнамент, украшавший лестницу, тоже осыпался. А потом начали долетать и каменные ядра, хотя венецианцы нечасто пользовались бомбардами на своих галерах.
Четверо венецианцев, Мико, паша, Дамасский Лев и грек, воспользовавшись тем, что негры прекратили крушить дверь, взяли аркебузы и попытались вызвать на себя огонь курдских артиллеристов.
Выстрелы звучали один за другим, и в ответ им доносились единичные хлопки: это негры прибежали оборонять лестницу. Их вел за собой Хасард, неожиданно проявивший качества безжалостного воина. Эскадра, выпустив сотню ядер, прекратила курсировать в открытом море, где задержалась, видимо дожидаясь третьего зеленого сигнала, сомкнула ряды и решительно двинулась на замок, чтобы бросить якорь в бухте и десантировать несколько экипажей, предназначенных для штурма. Турки соорудили у самой воды небольшое укрепление из камней и поставили там тяжелые кулеврины, чтобы воспрепятствовать чужим кораблям без полумесяца на флагах войти в бухту.