Питек выглянул из задней двери, чтобы лучше осмотреть окрестности. И едва слышно присвистнул.
— Что там? — немедленно спросил Рыцарь.
— Боюсь, — проговорил Питек, — что мы немного поторопились с этими ребятами.
И он кивнул в сторону обездвиженных тарменаров.
— Пожалуй, они могли бы еще пригодиться.
— Короче!
— Дорога впереди перегорожена. Груда валунов.
Уве-Йорген выглянул и сам.
— Умело, — оценил он. — Дорога как раз идет в выемке. На кривой не объехать.
— Водитель что — тоже уснул? — пробормотал Георгий. — Пора бы и…
Он не закончил: словно услышав его, водитель нажал на тормоза. Одновременно его голос прозвучал из динамика:
— Парни, засада! Если нет других мнений, я разворачиваюсь, пока по нам еще не стреляют.
— Бесполезно, шофер! — громко ответил ему Рыцарь. — Позади уже городят баррикаду. Останови. Мы выйдем.
— Кто там? Кто говорит?
— Свои, парень, — ответил уже индеец. — Не бойся, тут все в порядке. Виляй по дороге и стреляй — когда увидишь куда. Только не останавливайся, сразу станешь целью.
Водитель выругался. Но послушался: машина завиляла из стороны в сторону.
— Оружие проверили? — спросил Рыцарь. — Рожки, гранаты? Тогда — пошли. В воздух, и огонь сверху, кто бы там ни был.
Прыгнули, Рыцарь — последним. Встали, отряхиваясь. Сразу же включили ранцы-ракеты. Взвились.
— Видите их?
— Видим и слышим, — усмехнулся Питек.
И в самом деле: внизу уже заиграли огоньки автоматных очередей. Прерывистые звуки проникали сквозь свистевший в ушах ветерок.
— Разошлись! — скомандовал Рыцарь. — Огонь со всех румбов!
И, легкими движениями стоп, управлявших рулями, изменив направление, первым зашел для атаки.
Засевшие в глубоком кювете вели огонь по машине и никак не ожидали нападения сверху. Пока они сориентировались, семеро из двадцати засевших тут уже выбыли из строя. С опытом поражения летящих целей у людей Миграта было не совсем благополучно. Но, конечно, главная ошибка их заключалась в том, что этот боемобиль они приняли за машину Изара. Правда, и та и другая были одного типа, различались только в деталях, но издали разглядеть это никто и не смог бы.
Две разорвавшиеся на их позициях — по обе стороны полотна — гранаты завершили разгром. Четверо или пятеро уцелевших бросились кто куда, бежали зигзагами, падая, вскакивая и продолжая убегать.
Может быть, если бы они укрывались там, где еще уцелел лес, им повезло бы больше. Однако там — как без труда установила их разведка — уже расположились люди Охранителя. Для отряда Миграта они были просто неизвестными конкурентами. Вступать с ними в бой ради более выигрышной позиции было бессмысленно: противник явно превосходил численностью. Но перехватить Властелина люди Миграта должны были первыми. Они привыкли точно выполнять приказы. Вот и пришлось подстерегать Властелина не в самых удобных условиях.
Будь сам Миграт среди них, он бы такой ошибки, конечно, не допустил. Но его-то с ними и не было.
— Добьем? — спросил Питек, когда все четверо вновь сблизились на расстояние нескольких метров.
— Они не вернутся, — ответил Рыцарь. — Пусть бегут. А мы спокойно приземлимся — посидим на камушках…
Они плавно снизились. Скинули с плеч ранцы не без облегчения: тяжеловаты все же были аппараты, куда проще было летать без них. Однако преждевременно засвечиваться не было нужды.
— Продолжаем так, — сказал Уве-Йорген. — На всякий случай ты, Рука, проводи их сверху, этих партизан, — только не очень маячь. Выпусти облачко. Установи — кто, чьи, где, сколько — ну, не мне тебя учить. Остальным: слушайте задачу. Сразу предупреждаю: каждый додумывает все для себя, выбирает маску, я даю только ожидаемый результат. Первым — Георгий…
Все слушали внимательно, уяснив задачу, каждый кивал. Все заняло не более пяти минут. Под конец Рыцарь сказал:
— Капитан — на своем прежнем месте. В случае чего — связь через него. Как только определитесь — дайте ему свои координаты.
— А потом? — не утерпел Питек.
— Разговоры, — сказал Рыцарь строго. Но, подумав, добавил:
— Об остальном знаю не больше вашего. Надо полагать, обстановка покажет. Значит, так. Сейчас мы все скрытно — по местам. Там сориентируемся: что мы — в первый раз, что ли, с трубкой на крыше?
— А с этим что? — спросил Питек, протянув руку в сторону машины. Боемобиль стоял в полусотне метров, едва не уткнувшись бампером в валуны.
— Пусть постоит, — сказал Рыцарь. — Команда скоро проснется, сами и поработают. Нам недосуг. Вперед — марш.
Лишь через час на дороге появились прибежавшие из города, из Жилища Власти, на помощь тарменары. Но поиски бежавших ни к чему не привели. Четверо словно сквозь землю провалились. Успевшие прийти в себя Черные Тарменары в разговоры особо не вступали, прятали глаза: подоспевшие на помощь были горцы, войско Жемчужины, и оказаться перед ними в таком положении было по меньшей мере унизительно.
Только позже выслали следопытов, но ничего полезного обнаружить не удалось. Капитан Горных Тарменаров с тяжелым сердцем шел докладывать Жемчужине Власти о том, что распоряжение ее осталось не выполненным.
Трудно сказать, что услыхал бы он в ответ; но, к его счастью, Властительницы ни в жилых ее покоях, ни в трапезной (где уже вовсю шла подготовка к предстоящему приему донков) не оказалось, и никто не смог (или не захотел) сказать, где же сейчас ее найти.
Впрочем, тарменар не очень-то и старался.
10
Хен Гот едва не закричал в голос, когда — как бы в ответ на попытку углубиться во второй нижний уровень лабиринта — оттуда поднялось и полетело прямо на него несколько слабо светящихся и к тому же еще почти совершенно прозрачных фигур примерно в человеческий рост. Он сжался в комок на самом краешке провала, ожидая немедленной гибели, потому что решил, что наткнулся на какое-то новое, ему не известное средство охраны нижних ярусов (он не столько знал, сколько догадывался, что существовало их там не два и не три), и сейчас он, не приняв мер предосторожности (да он и не знал их), будет уничтожен — сожжен, размазан по полу или разорван в клочья. Голова вдруг стала — почудилось ему — совершенно пустой, просторной, ни одной мысли не осталось в ней — только страх, да и то не в голове он был, а где-то под желудком. Только и мог он, что смотреть на приближающиеся привидения и что-то непонятное, содержания не имеющее вышептывать вмиг посиневшими губами.
Обошлось, однако. Как воздушные пузыри, поднимающиеся с илистого дна, фигуры проскользнули мимо него со странным шорохом, походившим на легкое потрескивание, — пролетели без последствий. Один только из них — последним двигавшийся, — проплывая вверх, чуть замедлился, поравнявшись с его головой и (показалось на одно лишь мгновение) вдруг заполнил ее, так что застучало в висках — но тут же ощущение прошло, фантом же, пахнув на историка холодом, пустился догонять своих; они поднялись примерно на метр над уровнем пола, на миг замерли — и плавно двинулись по коридору в сторону, откуда пришел сам Хен Гот: к выходу, значит. Почти сразу же оттуда послышался сдавленный возглас и торопливые, убегающие шаги. Но это историка уже не волновало: раз уж сейчас с ним ничего не стряслось, то чего еще оставалось бояться? Тем более, что механизм, приведенный им в действие, продолжал исправно работать.
Хен Гот терпеливо обождал, пока плита над его головой не опустится на место, восстанавливая непрерывность пола. Как он и ожидал, здесь не было полной темноты; существовал свет, хотя и очень слабый, однако его было достаточно для постепенно адаптировавшихся глаз. То не было, разумеется, электричество; но в этой части хода, как было известно историку, с древних времен жили, размножались (хотя и ограниченно) светящиеся бактерии. В верхних, открытых для сухого воздуха ходах они давно уже вымерли: для жизни этому штамму требовалась влага. А тут, в первом нижнем ярусе, ее было достаточно: невдалеке протекал подземный ручеек. Правда, дышать в чересчур влажном и теплом воздухе было труднее, чем на верхнем, пусть и подземном, но хорошо вентилировавшемся ярусе, откуда он только что спустился. Но зато не приходилось брести совсем уж вслепую.
Прежде он бывал здесь только один раз: за неделю, пока незадолго до Десанта Композиторы Истории приводили в порядок привезенные с других планет родословные чужих вельмож, перетягивая их на Ассартскую колодку, Хен Гот, получив разрешение самого Властелина, успел если не разобраться в планах Лабиринта (просто потому, что таковых не существовало), то во всяком случае исследовать несколько ходов из числа тех, которыми совсем или почти не пользовались. Тогда, в числе прочего, он наткнулся и на этот скрытый переход и при первом знакомстве чуть не погиб: он шел по верхнему туннелю — и вдруг пол под ногами начал быстро опускаться, и историк заскользил вниз, в открывающуюся пустоту. К счастью, в последнее мгновение он увидел, что кроме колодца, в который он вот-вот упадет, внизу существует окружающая жерло провала кольцевидная площадка, почти в метр шириной, и на ней-то возможно было удержаться. Уже падая, он перевернулся в воздухе, грудью и животом упал на плоскость и, судорожно дергаясь, на нее вылез. Несколько придя в себя, стал оглядываться — и обнаружил, кроме прочего, систему рычагов, при помощи которой — как он, хотя и не сразу, сообразил — можно было ловушку использовать и в качестве входа в нижние ярусы. Потом, наверху, ему пришлось повозиться, пока он не обнаружил свободно лежавший в кладке камень, который и приводил в действие систему рычагов и противовесов. Правда, в тот раз ему довелось поблуждать, пока он не нашел нормального выхода в верхний ярус и оттуда — в само Жилище Власти; зато сейчас Хен Гот мог действовать вполне уверенно.
Он хотел лишь одного: предупредить Изара о тех опасностях, что грозили Властелину и со стороны Охранителя, и из лагеря Миграта; хотя Магистр и погиб (неприятно было вспоминать, что погиб именно от его, историка, руки, но уж такой, видно, была их общая судьба), люди его остались, а раз есть люди, то найдется и кто-то, кто их возглавит — из той же среды скорее всего. И, разумеется, сообщить о том, где находится его любимая женщина и — самое важное — его сын и Наследник. А за все это Хен Гот собирался просить очень немногого: возможности спокойно жить, не думая о куске хлеба и об ударе из-за угла, и по-прежнему заниматься историей; пусть даже не Новой (Хен Гот почти совершенно охладел к ней, увидев, к каким страшным результатам приводит борьба за новую науку), но той, истинной, какую можно было — он успел ясно увидеть эту возможность — построить на основании документов никем не изучавшегося Архива Властелинов. Ту малую его часть, что он смог, убегая, забрать с собой, он разобрал уже довольно основательно. Но — помнилось ему — в тесных комнатках оставалось еще очень много важнейших подлинных бумаг, от которых и сегодня немалое могло зависеть в жизни Ассарта и его правителей. Еще массу услуг смог бы историк оказать Властелину — и не ему одному; только бы согласились выслушать его, дав время высказаться спокойно и обстоятельно…