— Дело в том, Правительница, что в последующие времена наследование происходило главным образом все же по отцовской линии. Ничего удивительного: у правящего донка, а потом и Властелина, было куда больше средств, чтобы настоять на своем, чем у прекрасных Жемчужин. В истории известны лишь два случая, когда применялось Уложение.
— Дважды за пятьсот Кругов?
— Жемчужина совершенно права. Так вот, если бы это был Закон, то все донки и Властелины, наследовавшие по отцу, оказались бы не законными правителями, а людьми, захватившими Власть, не имея на то законного права. И таким образом, ныне правящая династия оказалась бы с начала и до конца незаконной. Но отменить Уложение тоже не представлялось возможным, пока о нем помнили: как лучше меня знает Жемчужина, все, что касалось личности и деятельности великого Объединителя, и по сей день неприкосновенно и не подлежит никакому сомнению: такова великая традиция, одна из основополагающих.
— Это верно, — согласилась Ястра.
— Таким образом, самым простым оказалось: забыть. Как будто его никогда и не было. Не напоминать. Не публиковать ни в одном Своде Законов Великого Ассарта. Так и делалось на протяжении сотен Кругов времени.
Она кивнула.
— В то же время, — продолжал Хен Гот, — уничтожить сам документ, само Уложение, никто, вероятно не осмеливался — это было бы едва ли не святотатством, поступком строго наказуемым; ну, а потом — потом, осмелюсь предположить, об этом архиве — ну, не то чтобы забыли: специалисты вроде меня помнили, что такой существовал, но просто утеряли его след: он ведь хранился там, где и сейчас находится: в комнатке в нескольких шагах от апартаментов Жемчужины Власти. И вот о существовании и местонахождении этого документа я и стремился сообщить Правительнице.
Он умолк, перевел дыхание. Ястра смотрела на него, словно пыталась проникнуть в мозг историка, разобраться во всех, до самой последней, мыслях его и мыслишках. Потом сказала медленно:
— Если я верно поняла — этот документ можно увидеть и прочитать?
Историк пожал плечами — едва заметно, в строгом соответствии с приличиями:
— Я сегодня не успел заглянуть в архив: меня задержали. Но если за истекшие месяцы никто там не хозяйничал…
— Кто бы мог?
— Люди Властелина, например…
— Ты сказал — Архив в моем крыле Жилища?
— Тут, рядом.
— Его люди не имели сюда доступа. Впрочем… — Ястра нахмурилась. — Нет. Надеюсь, что нет.
— Осмелюсь заметить: сегодня в Жилище Власти такое множество странных людей, и они заняли, похоже, все свободные помещения, может быть, и комнаты Архива…
— Разве он не был заперт?
— Был. Но один из ключей, во всяком случае, хранился у камердинера Эфата, ныне блаженствующего…
— Ты убил его, чтобы получить ключ?
— Я не убивал его, Жемчужина. Клянусь Великим Океаном, в коем все мы пребудем вечно. Мы с ним были в прекрасных отношениях. Когда я вошел, он был уже мертв. Полагаю…
— Хорошо, — отмахнулась она. — Сейчас это не важно. Отвечай: этот документ, если он существует, — не подделка?
— Жемчужина!! Весь мой опыт, все мое…
— Можно ли будет, если потребуется, предъявить его авторитетной комиссии для установления подлинности?
— Лишь бы она состояла из специалистов и они были честными людьми. Да и кроме того — ссылки на это Уложение имеются и в других источниках, куда более известных, имеющихся в других архивах, музеях, библиотеках…
— Довольно. — Ястра встала. — Прекрасно. Идем.
— Я готов, Правительница. Если я правильно понял — в архив?
— Куда же еще?
Она позвонила, вызывая солдат. Даже в своем крыле она сейчас не рисковала передвигаться без охраны.
— Возьмите ключи у старшей горничной, — приказала она старшему охраны.
Комнатка была и в самом деле в нескольких шагах, слева по коридору.
Но ключ не понадобился: дверь была уже распахнута, и внутрь втаскивали старую разобранную кровать. Похоже, здесь собирались кого-то поселить. Из прибывающих донков.
— Ла Мара! — крикнула Ястра — и, похоже, даже с легким привизгом. — Старшую горничную немедленно ко мне!
Запыхавшаяся дама подбежала через минуту.
— Жемчужина?..
— Что здесь происходит?
— Но, Жемчужина… Согласно распоряжению Правительницы, мы используем все помещения, в каких можно разместить донков и их сопровождающих. Я подумала, что эти две заброшенных комнатки…
— Это ваше дело — думать?
— Простите…
— Отвечайте немедленно: где то, что находилось здесь, когда комнаты открыли?
— Да просто ничего, Жемчужина. Старый диван, несколько стульев — ничего больше.
— А бумаги? — не выдержал историк, хотя никто не позволял ему говорить. — Картонные и дощатые ящики и коробы с бумагами? — он даже не выкрикнул это, но провизжал.
Ла Мара перевела взгляд на Ястру. Жемчужина нетерпеливо кивнула:
— Отвечайте!
— Тут и в самом деле, Жемчужина, было сколько-то старых бумаг. Довольно много.
— Где они?
Старшая горничная беспомощно пожала плечами:
— Но, Жемчужина… Полагаю, что их выбросили; что еще было с ними делать?
— Выбросили? Куда?
— Надо спросить у уборщиков. В котельную, вероятно. Истопники жаловались, что топить снова приходится дровами, да и тех мало, и они сырые к тому же…
— Всех уборщиков немедленно сюда!..
— Если бы по-прежнему подавали газ, — хмуро заявил первый истопник, — тут было бы куда больше порядка. А сейчас пришлось расконсервировать старые котлы — те, что топили углем; но угля тоже нет. И они пожирают столько дров! Правда, из развалин привозят не так уж мало обломков, но они успели отсыреть. Так что я не удивлен, если наверху бывает прохладно… Я не виноват. Мы все стараемся, как можем.
— Бумаги, Вилир!
— Да, мы пользуемся бумагой — при разжигании, а также иногда — когда очень уж плохо горит. Кстати, пора чистить дымоходы…
— Помолчите, Вилир! Где бумаги, старые бумаги, что сегодня снесли сверху — из моих покоев?
Истопник махнул рукой в сторону.
— Где-то там, думаю, в дальнем углу — туда свалили недельную сдачу из канцелярии Властелина и, кажется, еще что-то.
Ястра схватила историка за рукав:
— Идемте!
И уже на бегу — истопнику:
— Пока не растапливать! Ни малейшего огонька!
Лишь минут через сорок безуспешных поисков Хен Гот закричал — в полный голос, не в силах сдерживаться:
— Стойте, вы! Стойте! Что вы там несете?
И кинулся к ближайшему из младших истопников. Вырвал у него из рук тяжелый картонный короб. Бумаги всегда тяжелы. Заглянул.
— Ах ты, незадача! Снова счетоводство…
Вытащил несколько документов. Пробежал глазами.
— Не то, совершенно не то. Но не мог же пропасть весь архив, такое количество документов! Старинных! Неужели вам не попадались на глаза?
Истопник кивнул в сторону:
— За той кучей дров таких полно. Может, и найдете то, что ищете…
— Нет этих документов, Жемчужина! Ни одного! Весь архив исчез. То есть не совсем весь. Столетней и трехсотлетней давности счета остались, сохранились как были — в архивных коробках. Но государственной важности документы кто-то забрал подчистую. Не может же быть, что тут их жгли именно в таком порядке: сперва история, потом все остальное. Загадка — или преступление… Не знаю, что делать. Впору хоть вешаться!
Ястра осторожно, словно к хрупкой драгоценности, коснулась кончиками пальцев руки историка. Внимательно посмотрела на него. Нет, он не лгал, похоже, не играл комедию. Сказала:
— Ты был прав, Композитор. Благодарю тебя. Ты все же помог мне решить несколько важных проблем. И государственных, и моих. Документы, я надеюсь, найдутся. Мы с тобой поищем более основательно — только не сейчас: сам видишь, какой кавардак творится нынче в моем доме.
Хен Гот нерешительно, слабо улыбнулся:
— Я рад, Жемчужина, безмерно рад.
— Готов ли ты служить мне и дальше?
— Всегда!
— В таком случае, тебе придется ответить еще на несколько вопросов. И затем — выполнить одно мое поручение.
— С восторгом и радостью!
Слушая ее дальше, Хен Гот почувствовал, как его энтузиазм ощутимо убавляется.
— Ты возвратишься к этому… Словом, туда, где находится, по твоим словам, эта женщина — ну, ты понимаешь — с ее ребенком. Я хочу постоянно знать, где она и что с ней. Ты понял?
— Я вряд ли смогу приходить сюда так часто, Жемчужина… — нерешительно пробормотал он.
— Этого не понадобится. Мои люди будут регулярно навещать тебя там — не бойся, их никто не опознает. Но это — не единственное из того, что я намерена тебе поручить.
— Внимательно слушаю, Правительница…
— Это объяснит тебе человек, более меня сведущий в военных делах.
И, повысив голос:
— Пригласите моего Советника!
Вызванный вошел через минуту: находился, стало быть, поблизости от Жемчужины. Хен Гот узнал его. Но предпочел об этом промолчать: может быть, узнавать его и не следует?..
Советник же без предисловий заговорил:
— Тебе следует понять раз и навсегда: этот ваш предводитель бандитов ни в коем случае не выиграет — что бы он там ни задумывал. Но цена его поражения может оказаться разной.
— И я заинтересована в том, — перебила его Жемчужина, — чтобы мои люди понесли как можно меньше потерь. Ты понимаешь?
— Разумеется, Жемчужина. Это очень благородно…
— И в этом ты мне тоже поможешь.
— Если бы я знал, как…
Снова заговорил Советник:
— Охотно объясню. Ты вернешься в этот ваш лагерь и, конечно же, там пожелают услышать твой доклад. Я не ошибаюсь?
— Я с волнением думаю — что скажу ему. Он очень проницателен, и всякую ложь может распознать очень быстро.
— Скажи: от него действительно так много зависит?
— Вряд ли преувеличу, Советник, если скажу: зависит все. Он — это голова и сердце всего войска. Это ведь тот самый человек, что командовал и всем вторжением на Ассарт Десанта Пятнадцати…