— Гм. Да, я его вспоминаю. Но тебе и не придется лгать ему. Все, что ты скажешь ему, будет правдой. Только правдой.
Ястра улыбнулась и подала реплику:
— Но, конечно же, не всей правдой.
— Если бы Советник мог объяснить подробнее…
— Именно это я и намерен сделать. Итак, ты сообщишь, что беспрепятственно проник сюда, в Жилище Власти. Что обнаружил тут: Властелин отсутствует…
— Это он знает.
— Вот и хорошо. Далее: что люди охраны — его люди — невзирая на его отъезд, остаются серьезной силой: они прекрасно вооружены, дисциплинированы и исправно несут службу по охране и защите всех возможных мест проникновения в Жилище. Это не будет грубой ложью, не так ли?
— Вы правы.
— Кроме них тут располагается, как известно, гвардия Правительницы: Горные Тарменары. Они несут службу тем более старательно, что, как всегда, ревностно соперничают с Черными Тарменарами Властелина…
— Да, это тоже весьма правдоподобно. А если спросят — сколько в Жилище Власти тех и других?
— Скажешь, что их много и что они заняты сейчас, кроме караульной службы, главным образом тем, что, ожидая нападения, готовят — и уже приготовили — множество всяких ловушек и каверз для тех, кому удастся проникнуть на территорию Жилища.
— Но если понадобятся какие-то доказательства?..
— Они у тебя будут. Ты вернешься отсюда тем же путем, каким проник; никто тебе не помешает. И — запомни хорошенько! — скажешь, что сможешь провести таким же способом их человека, двух, но не более трех — чтобы они своими глазами убедились в твоей правдивости.
— Они смогут убедиться?
— Не беспокойся: смогут. Мало того: они беспрепятственно вернутся в лагерь и доложат о том, что видели.
— Откровенно говоря, Жемчужина, — историк перевел взгляд на Ястру, — я сомневаюсь, что мне так легко поверят. Вряд ли я смог бы в действительности действовать так свободно — если бы у меня не было здесь серьезного сторонника.
— Разве у тебя его нет?
— Не могу же я ссылаться на вас!
— Разумеется. Но я назначу твоего сторонника, и ты сможешь даже показать его людям, которых приведешь, — если, конечно, они осмелятся на такую разведку.
— Охранитель прикажет, Жемчужина.
Вместо нее вновь ответил Советник:
— Увидим. Далее: ты откровенно расскажешь, что все Жилище Власти заполнено донками и их воинами, тоже хорошо вооруженными… Я не сомневаюсь, что вашим главарям известно о прибытии донков в Сомонт.
— Было известно, что прошел караван. Сначала подумали, что это возвращается Властелин; Но у него — совсем другие машины…
— Вот и объясните, что к чему. Растолкуйте, как можно более убедительно: люди эти прибыли сюда с одной-единственной целью — поддержать Жемчужину и защитить Главный Дом Ассарта от возможного нападения. Мало того: оставшиеся в донкалатах основные силы из местных войск уже подходят к границам донкалата Мармик, чтобы, как только Охранитель двинется на приступ, ударить ему в тыл.
— Разве это правда?
— Это во многом станет правдой — ко времени, когда ты будешь докладывать.
— Не поверят, Советник: слишком далеко от границ донкалата до Жилища Власти.
— Но это будет морской десант, разве ты не понял? А что Сомонт — портовый город, Охранитель знает не хуже нас с тобой.
— Да, в это можно поверить.
— Но для большего правдоподобия надо будет растолковать им еще кое-что. Они ведь люди опытные, и если уверять их в том, что тут все идет гладко, Охранитель начнет сомневаться. Поэтому ты внушишь им такую мысль: сейчас донки едины в порыве отстоять свою столицу, и с нею — Власть. Но если им придется провести тут сколько-нибудь долгое время — по сути дела, в осаде, — они начнут нервничать. Ссориться сперва между собой, а потом, не в силах разрешить свои дрязги, невольно начнут объединяться против Власти. Иными словами — против Жемчужины. Далее: скажешь, что между нею, мною и донками на самом деле — непримиримые противоречия, что она слаба, как никогда, и ей власти не удержать. И главное: постараешься подвести их к выводу, что если их целью является захват Жилища Власти и всей Власти на Ассарте, то судьба сама идет им навстречу: не спеша с нападением на Жилище, но напротив, давая нам всем возможность и время перегрызться между собою, они смогут схватить не только Жемчужину со всеми ее людьми, но и всех донков сразу почти без всяких усилий и с самыми малыми потерями.
— А если они будут спрашивать — сколько, по моему мнению, нужно времени, чтобы взять Жилище Власти голыми руками?
— Уверь их, что через три недели тут будут съедены все запасы и начнется голод, и это сыграет роль запала: донки взорвутся. Так что главная задача их — не штурмовать, но напротив — следить, чтобы никто не мог покинуть Жилище. Вести осаду по всем правилам. И одновременно — выдвинуть хотя бы часть войск к границам донкалата Мармик, — чтобы не пропустить из пограничных донкалатов возможные подкрепления. А также — бдительно охранять побережье. По-твоему: как скоро они смогут разослать войска по этим направлениям, если примут такое решение?
— Они хорошо организованы. День, не более двух.
— Это меня устраивает. А раньше?
— Насколько я могу судить — вряд ли. Они расположены в основном достаточно далеко от центра, и нужно время, чтобы разослать приказы, составить план действий и перебросить запасы на новые места дислокации.
— Очень хорошо. Вот таковы твои задачи. Достойный человек должен не только изучать историю, он должен участвовать в ее творении, не так ли?
Историк повернулся к Ястре:
— Если бы я был настолько уверен в своих силах, Жемчужина…
— Поверь в себя. Пока здесь правлю я — всякое содействие тебе обеспечено. Что же касается Властелина Изара, то, — она прищурилась, — он очень любил Эфата. А ведь никто не доказал, что его прикончил не ты… Так что единственный человек, испытывающий по отношению к тебе глубокую благодарность, — это я. Кроме того, будущее — в моих руках. Ты сам можешь сделать вывод: в какой стороне находится твой подлинный интерес. И понять: соблюдая мои интересы, по сути дела ты борешься за свои собственные. Хочешь ли спросить еще о чем-то? Если нет — иди: дело не ждет.
— Разумеется, Жемчужина. Но могу ли спросить: а как же все-таки с архивом? С Уложением? Неужели вы…
— Если на Жилище нападут, возьмут его штурмом — ни архив, ни Уложение никому больше не понадобятся. Да и ты сам — тоже. Иди!
Историк почтительно поклонился. А что другое ему оставалось? Из сказанного Жемчужиной он понял прежде всего, что здесь, в Жилище Власти, сейчас убежища для себя не найдет. Да и так ли уж здесь надежно? Чего-то смертельно испугался Эфат. Завтра испугаться может — и тоже смертельно — он сам. А если и не испугается — когда Охранитель двинет своих солдат, всякий сможет погибнуть даже и от шальной пули. Пулеметный ветер несет смертельную простуду. Нет, в это время куда как спокойнее будет находиться в любом другом месте. Несомненно только, что удалось заложить фундамент своего будущего. Но пока поднимутся его стены, пройдет, похоже, еще немало времени.
А теперь придется возвращаться назад, радуясь уже тому, что подобру-поздорову унес ноги. Возвращаться. Не к людям убитого Миграта, разумеется. Хватит мертвецов. К живому Охранителю. Похоже, другого выхода судьба ему не оставила. Слуга двух хозяев. Или, как это еще называется, — агент-двойник? Но в этом есть и неплохая перспектива: какой бы из хозяев ни остался в живых — можно немало выиграть. Главное — уцелеть и в дальнейшем.
Он направился к выходу тем же путем, каким пришел; на этом настояла Ястра: люди Изара не должны были заметить историка. Да — размышлял он, петляя по коридорам, приближаясь к месту, где начиналась ведущая вниз лестница, — может быть, и не очень удобно будет, если Ястра как-нибудь нехорошо обойдется с Лезой. Жемчужина — женщина весьма решительная, это сразу чувствуется. Но и Леза, с другой стороны, хороша: совершенно отвернулась от него, предпочла какого-то чужеродного солдата. И это — после Властелина! Нет, пожалуй, она и не заслужила жалости. Правда, если она еще покажет, что поняла, какое глубокое чувство он к ней испытывает, и если выкажет готовность на это чувство ответить, — то, пожалуй…
Эта мысль Хен Готу понравилась, и он стал даже напевать что-то себе под нос.
Тут-то его и схватили. Сзади. Бесшумно. Умело. Завели руки за спину. Сунули в рот какую-то дурно воняющую тряпку. Двое вооруженных. И тут же потащили — он едва успевал переставлять ноги — в поперечный коридор. Хен Гот не пытался сопротивляться. Он только мычал, потом затих: воздуха еле хватало, чтобы не задохнуться. В голове мелькали какие-то обрывки мыслей: кто? Почему? Люди Ястры? Но она только что отпустила его с миром. Тарменары Изара — в отместку за смерть Эфата? Но люди носили совсем другую форму, да и акцент в тех немногих словах, которыми они обменивались, таща его, был не мармикский, скорее северно-западный, хотя и не очень выраженный. Кто-то из своры Миграта — мстить за убийство своего главаря? Но вряд ли они настолько смелы, чтобы так нагло действовать в самом Жилище Власти, да и потом — Миграт был единственным из них, кто хоть как-то разбирался в здешних входах и выходах. Кто же еще? Охранитель? Но его солдаты и вовсе не знают путей…
Его втащили в хорошо освещенное просторное помещение, где находилось до десятка так же одетых и тоже вооруженных парней. На правом плече у каждого золотом было вышито стилизованными под старину литерами: «ВДП».
Один из приведших его сказал парню, стоявшему у двери, что вела скорее всего в другую комнату:
— Доложи Смарагду: схватили одного — бродил тут по нашим местам.
Тот, у двери, нахмурился:
— Приказ был — никого не пропускать! Великий донк отдыхает.
— Вот мы и не пропустили.
— Кто он такой — спрашивали?
— Наше дело было — взять.
На сей раз вопрос был задан уже прямо историку:
— Ты кто таков? Да вытащите у него кляп изо рта!