— Не трудитесь напоминать, потому что я имею в виду вовсе не это. Изар, чтобы я не жалел о том, что затеял этот разговор, давайте договоримся: не будем рассуждать о предпосылках опасности, но перейдем сразу к тому, что нужно делать, что предпринять, чтобы эту опасность устранить.
— Если я не понимаю сущности опасности, как я могу?..
— Очень просто. Если вы едете по дороге, вам не обязательно знать законы механики, чтобы избежать столкновения с пешеходом или с рекламным щитом; нужно просто вовремя сманеврировать. А из теории достаточно знать, что столкновение таит в себе серьезную опасность.
— Советник, я сейчас вовсе не настроен развлекаться сравнениями. Я приехал, чтобы получить хороший совет умного человека. Если я в чем-то ошибся…
— Вы имеете в виду, Властелин, что я не способен более давать советы? Тем не менее, именно этим я и собираюсь заняться. Хочу только, чтобы вы не требовали излишних объяснений. А что касается сравнений, то это — моя привычная манера разговора. Вы успели забыть об этом, но я-то помню.
Какие-то секунды оба сердито мерили друг друга взглядами, но Изар не мог допустить, чтобы поездка оказалась напрасной.
— Хорошо. Готов примириться с вашей манерой. Что же вы, в конце концов, хотели мне сказать?
— То, что вы живете на вулкане. В самом прямом смысле слова. Но сами об этом не подозреваете. Помните, Властелин, как мы спускались в подземелье, чтобы просить Бога Глубины?
— Да. Но, откровенно говоря, не увидел в этом большого смысла. С тех пор для меня ничего не изменилось. И эта самая Глубина никак не проявлялась.
— Это и прекрасно.
— То есть?
— Внутренний смысл наших просьб, просьб Посвященных, всегда и заключался в том, чтобы Глубина никак не проявлялась.
— Странно: почему вы тогда не сказали мне об этом?
— Было слишком рано. Обычно между Посвящением и Откровением проходит не менее полугода. Но вы затеяли переписывать Историю, а я счел возможным при таком повороте событий удалиться от дел. Так что до Откровения вы не дошли. Да вам и не до того было.
— Я никогда не верил в силу древних ритуалов. И не мог принять их всерьез. Да, нужно соблюдать форму — для людей, для Ассарта, — но не более. Что же касается практического смысла…
— Наши предки нередко знали — или, может быть, бессознательно чувствовали — больше нашего. Но мы опять отклоняемся от главного. Так вот, там, где приносилась Просьба, действительно существует нечто, чей смысл и сущность всем нам были неясны. Потому мы и воспринимали, и выполняли все, как формальность. На деле же оказалось, что в этом — реальный смысл. Настолько значительный, что сейчас всем нам придется заниматься главным образом этим подземельем и тем, что в нем заключено. Скажу откровенно: я не сам пришел к пониманию этого; меня просветил некто, явившийся сюда из совершенно другого мира — я имею в виду не какой-либо из миров Нагора, но мир иных понятий и других возможностей…
«Он сошел с ума, — вдруг совершенно ясно понял Властелин. — Просто спятил. Старческое слабоумие или что-то в этом роде. Несет абсолютную чепуху с весьма значительным видом. Я мог бы и раньше сообразить, что романтические увлечения в его возрасте даром не проходят. Жаль, но визит к нему — потерянное время. Сейчас нужно одно: вежливо распрощаться — и уехать. Придется обходиться собственной головой…»
Занятый этой мыслью, он пропустил мимо ушей то, что с серьезным видом продолжал говорить ему Советник.
— …станет главной целью противника. Или, вернее, противников; число их, насколько я могу судить, будет во всяком случае больше единицы. Теперь вы поняли?
— Да, разумеется! — Изар кивнул — раз, и другой, и третий. — Теперь все стало для меня совершенно ясным. Не могу выразить, Советник, насколько я вам благодарен…
— Это меня радует, — несколько озадаченно проговорил Советник. — Но я еще не успел сказать вам то, что связано с вашими ближайшими планами — с тем, что вы мне тут изложили. Относительно газов, а также…
— Потом, Советник, остальное — потом. К сожалению, у меня совершенно не остается времени, мне нужно срочно увидеться с Яширой, донком Самора. От этой встречи зависит очень многое. Счастливо оставаться!
— Но вы хоть поняли?..
— Я все понял, Советник. Все, до последнего слова. Капитан!
Капитан Черных Тарменаров возник в дверном проеме.
— Мы немедленно отправляемся дальше, капитан.
— Слушаюсь, Бриллиант. Каким маршрутом?
Изар раздумывал лишь мгновение.
— Северо-западным. Подальше от побережья.
— Понял вас, Бриллиант.
— До свидания, Советник. Я снова навещу вас, как только у меня найдется хоть сколько-то свободного времени. Хотя боюсь, что в ближайшие дни я буду очень занят.
— Я понимаю, — согласился Советник. — Позвольте проводить вас до машины.
— Не нужно, не нужно. Пошел дождь, вы можете простудиться, Советник. Мне очень не хочется рисковать вашим здоровьем. Оно, как вы видите, еще очень нужно Ассарту.
— Ваша воля, Бриллиант, — закон.
Разумеется, Советник и не мог сказать ничего иного — при своей прислуге и охране Властелина.
Все же он вышел на крыльцо, чтобы проводить взглядом растворяющиеся в темноте огоньки высочайшего каравана. И, глядя вслед машинам, лишь задумчиво покачивал головой — без особого, впрочем, осуждения или огорчения.
Донки заслуживали всяческой похвалы: после весьма бурно проведенной ночи они все как один явились на завтрак. Несколько побледневшие (иные даже с зеленоватым оттенком), были они тем не менее бодры и выглядели вполне готовыми к очередному опустошению кладовых Власти. Ястра не могла не появиться за столом: это было бы воспринято как глубокая обида, неуважение к административно-родовой знати, а кое-кем — и как неспособность ее подтвердить документом объявленные вчера притязания. Но сейчас это ее уже не волновало. И, представ перед ними, выслушав слова преклонения и пригласив общество к столу, Жемчужина поглядывала на них, внутренне усмехаясь: сомонтские девицы явно отняли у гостей немало сил, но доставили ли хоть долю той радости, какую удалось пережить ей? Она, откровенно говоря, не ожидала, что свидание с былым любовником окажется таким; даже в юности, помнится, подобного не переживалось. Да и что удивительного? Юность в любви вообще ничего не понимает… Кстати, а где девицы? Разогнали их по домам, или они продолжают спать, донельзя утомленные? Донки, независимо от политического уровня, этим спортом занимаются регулярно, возраст им еще позволяет. Кстати: надо, чтобы врачи тщательно осмотрели участниц ночного празднества: в Сомонте прежде с этим было все в порядке, но мало ли чего могла нанести солдатня; да и сами донки из дальних провинций — соблюдают ли они у себя дома меры предосторожности при интимном общении с туземными прелестницами?..
Занятая этими мыслями, она выглядела несколько рассеянной и потому едва не вздрогнула, услышав громкий голос, произносивший слова, обращенные непосредственно к ней. Однако внешне никак не показала, что важное дело на какое-то время отодвинулось в ее сознании далеко-далеко. Лишь медленно подняла глаза на Великого донка Плонтского, которому вспугнувший ее воспоминания голос и принадлежал.
— Итак, Правительница, — говорил Намир, стоя перед ее креслом и по привычке опираясь на меч (которым вряд ли умел как следует владеть: был он администратором и политиком, родовитым, правда, но в эти времена знатную молодежь учили пилотировать аграпланы и космические штурм-крейсеры и стрелять из всех видов оружия, но серьезному фехтованию — вряд ли; во всяком случае, эта наука была факультативной даже и в древних фамилиях). — Выполняя свой долг, мы вновь собрались сегодня по твоему приглашению, чтобы услышать: пожелает ли Жемчужина и Правительница выполнить свое вчерашнее обещание? Если да, то мы хотели бы, чтобы это произошло еще прежде, чем мы поднимем первый тост.
— Что имеет в виду благородный донк? — безмятежно произнесла она с таким видом, словно речь шла о какой-то мелочи, о которой Правительнице и позабыть не грех.
Она ожидала, что Плонт если не удивится ее забывчивости, то хотя бы изобразит изумление: поднимет брови, что ли. Но Великий Донк на эту уловку не поддался и лишь едва заметно усмехнулся:
— Я говорю, Правительница, о подлиннике того самого Уложения о наследовании Власти, обсуждению которого мы посвятили накануне столько времени и сил. Вряд ли Жемчужина запамятовала, что ни я, ни многие другие благородные донки не поставили своих подписей под актом о признании Яс Тамира Властелином Ассарта — в ожидании подтверждения его прав, вытекающих из Уложения. Ты обещала не позже сегодняшнего утра показать нам этот документ, где же он?
Ястра постаралась улыбнуться как можно очаровательнее:
— Надеюсь, донки простят мне некоторую забывчивость. Наверное, я слишком много внимания отдала вашему благополучию и приятному времяпрепровождению.
Донк Плонтский покачал головой:
— Ни это, ни что-либо другое, Жемчужина, не послужит тебе оправданием. И если мы немедленно не получим возможности ознакомиться с документом, ручаюсь своим словом: даже те благородные донки, кто накануне, поддавшись твоим уговорам, поставил свою подпись и приложил печать, — немедленно отрекутся от них и примут совершенно другое решение, которое тебе вряд ли понравится. После чего все мы, нимало не сомневаюсь, поспешим покинуть твой гостеприимный кров. Итак?
— Теперь я вспомнила, — ответила Ястра достаточно сухо. — Ты не очень обходителен с женщиной, донк Намир, даже если женщина эта обладает правом властвовать над тобой и всеми прочими обитателями этой планеты. Другая, пожалуй, не простила бы тебе столь недостойных манер, удивительных у потомка многих выдающихся предков. — Она встала так резко, что стоявший позади страж стола едва успел подхватить чуть не упавшее кресло. — Но я, возможно, прощу тебе недостатки твоего воспитания — объясняя их некоторым переутомлением. Что же касается документа, о котором ты счел возможным заговорить, — скажи: есть ли среди вас люди, способные разбираться в подлинниках и подлогах? Разбирающихся настолько, чтобы вынесенное ими суждение можно было почитать окончательным? Если ты не забыл, я вчера выдвинула именно такое условие.