Немногие – потому что основные действия сотрудничающих служб были направлены вовсе не на установление свидетелей, это было лишь побочной ветвью большого поиска. Главным же являлся быстрый анализ того, что носило тут название Мгновенный срез, чем и занялись аналитические службы сразу же, как только скрупулезное изучение брошенного нарушителями тряпья позволило со стопроцентной вероятностью установить, что: а) предметы одежды были изготовлены ни в коем случае не на Альмезоте, б) большая их часть произведена в мире, называемом Ассарт, с которым у Альмезота никаких связей – ни экономических, ни политических, ни тем более военных – никогда и не существовало, что сразу же заставило заподозрить, что Ассарт в данном случае играл тут роль какой-то, может быть, пересадочной площадки, поскольку сам он никак не мог быть силой, предпринимающей против Альмезота серьезную операцию. И наконец: в) ряд второстепенных предметов одежды вообще не укладывался ни в какую логически приемлемую схему, поскольку изготовлены эти принадлежности (главным образом нательное белье) мало того что неизвестно где, но – самое интересное – и черт знает когда: полный анализ стал вдруг давать какие-то идиотские результаты – по его данным, вещи эти были продуцированы десятки, сотни, а то и тысячи, кое-что даже десятки, если только не сотни тысяч лет назад (если перевести полученные результаты с бытийного календаря Вселенной на человеческие мерки). Нелепо. Однако все проверки приборов в один голос уверяли, что системы в порядке и совершенно не врут; пришлось просто вывести еретические данные за скобки: искать людей тысячелетнего возраста нормальный оперативник не станет, этим пусть занимаются другие инстанции.
Мгновенный срез – такое название носит система, вот уже более десяти лет как укорененная в Кишарете и сейчас постепенно реализующаяся на всем пространстве мира Альмезот. Заключается она в том, что каждый житель столицы обладает имплантированным в его тело микродатчиком (а любой легально въехавший наделяется таким же приборчиком, для чего разработан был специальный медальончик, легкий и приятный на вид); это устройство постоянно излучает, во-первых, индивидуальный код данного лица, и во-вторых, помогает определить место его нахождения в текущее мгновение. Просто и полезно. Но это лишь половина системы, вторая же заключается в том, что в аналитическом центре в каждый миг можно фиксировать и любого человека, находящегося в пределах города, но датчиком не обладающего, иными словами – нелегала. И если на вторую картину наложить первую – сразу станет ясно, есть ли в городе чужие, сколько их и где именно они располагаются или куда и с какой скоростью движутся. На данных этой системы, которой ведает Державная полиция, и строился основной расчет всех оперативных служб, с ней они сейчас и работали.
И система не подвела. С ее помощью в пределах города был обнаружен человек, нужным датчиком не обладающий, а следовательно, не имеющий и персонального кода. Иными словами – чужой.
Только один, правда, а нужно было обнаружить шестерых. Ошибка? Но такая, на первый взгляд, неувязка оперативников если и смутила, то лишь на секунду-другую.
Продолжая работать, они установили место, где этот чужак находился, и с удовлетворением отметили, что он пребывал в неподвижности, никуда не двигался, и таким образом захват его представлялся достаточно простой задачей.
Далее, в той же точке города находилось еще шесть человек. С их сигналами возникла на какое-то время определенная сложность. А именно: от каждого из них сигнал поступал, но не совсем тот, который ожидался. Потому что сигналы эти были не общегражданскими, имплантированными, но специальными. Поясним: спецдатчиками, в принципе, такими же, как и общегражданские, но с другим содержанием и конфигурацией сигналов, были снабжены работники всех оперативных служб для удобства контроля и руководства ими. Спецдатчик был таким же носимым, как и у гостей, но особенность его заключалась в том, что, работая, он заглушал сигнал имплантированного устройства, которое, конечно же, было у каждого опера на своем месте, они ведь тоже люди. И вот от этих пятерых поступали именно спецсигналы, что заставляло думать, что выявленный нелегал был уже взят и нейтрализован не менее чем пятью работниками служб. Но никаких докладов об этом до сих пор не было принято.
Однако это смутило аналитиков и оперативников разве что на секунду-другую. После чего прозвучала совершенно естественная тут команда:
– Опознать!
Дело было пустяковым: просто ввести поступающие сигналы в компьютерную систему – вот и все.
Результата пришлось ожидать считаные мгновения. Одно за другим пять имен возникли на соответствующем мониторе, а также досье на каждого.
– Да это же наши! – тут же воскликнул представитель оперслужбы Храма. – Ну те самые, кто их упустил…
– Что же они там делают? – недоуменно вопросил старший аналитик, еще не врубившийся.
– Да нету их там, они у нас сидят, дают объяснения служебной комиссии, – пояснил опер. – Их ведь догола раздели – значит, и чипы забрали служебные, вот и сигналят… Да вот, глядите!
Вслед за ним все перевели взгляды на другой дисплей, на котором удерживали сигнал единственного нелегала.
– Видите? Усекли?
Видеть и усечь следовало то, что чужака на мониторе больше не было. Вместо него появился еще один ТП-оперативник. И все стало окончательно ясным.
– Ну да, – сказал опер, – наших ведь было шесть – значит, шесть чипов. Просто шестой они еще не передали этому.
– Грамотные, – констатировал кто-то из аналитиков.
– А вот увидим, какие они грамотные, – ответил ему старший объединенной опергруппы. – Всем на выход! Поехали брать.
– Путь не близкий, – отметил, глядя на план города, старший аналитик. – Возьмете агрики?
– Да нет. Нужно ребят человек двадцать, значит, десять агриков – суета в воздухе. Да и тех шестерых надо на чем-то увозить.
– Семерых, – поправил другой. – Бабу тоже.
– Семерых, верно. Ну, на выход бегом – марш!
Только что тут были оперы – и вот ни одного не осталось.
Тем, в чье физическое тело никогда не подселялся никто другой и кому, разумеется, самому тоже не приходилось гостить в чужой плоти (речь идет, естественно, о тонких телах), вряд ли доступно понять и оценить состояние, в котором все последние минуты находился уже знакомый нам патрульный полицейский Гер.
Между тем он чувствовал себя очень скверно. Не физически, нет. Его тело за минувшие часы не понесло никакого ущерба и даже самое пристрастное врачебное обследование позволило бы сделать лишь один категорический вывод: совершенно здоров, годен для несения любой службы. С физикой все было в порядке. А вот с прочими составляющими его личности дело обстояло иначе. Они находились, можно сказать, в некотором раздрае или, выражаясь пристойнее, в состоянии глубокого противоречия друг с другом. И это заставляло достойного служителя закона вместо того, чтобы, расслабившись, пользоваться возможностями, какими располагает человек в свободные от службы часы, – вместо того, чтобы переодеться в домашнее, легко, но вкусно поужинать, отдохнуть перед экраном, отыскав среди множества каналов что-нибудь посмешнее или же какую-нибудь сентиментально-любовную историю (обязательно со счастливым концом и, конечно, с некоторым количеством хорошо поставленных и откровенно снятых эротических сцен, таких, чтобы и у самого зашевелилось… в мыслях, гм), – вместо этой привычной и приятной программы Гер в раздражении расхаживал по своей квартирке так усердно, словно получил задание патрулировать ее. При этом на лице его, помимо воли и желания, сменяли друг друга самые причудливые гримасы. Хорошо, что в это время его не видел никто не только из начальства, но даже и коллег: их доброе мнение о нем как о парне простом, но надежном во всех отношениях, могло бы сильно пошатнуться.
Причины же такого состояния заключались вот в чем.
Но тут придется сделать некое отступление – именно для тех, с кем никогда в жизни ничего подобного не приключалось.
Как всем известно, человек – индивидуум, личность – помимо физического тела, которым чаще всего и ограничивается наше представление о нас самих, включает и еще (самое малое) шесть тел, называемых тонкими, потому что они невещественны в нашем бытовом понимании. Они есть у каждого, и у всех они отличаются. Скажем, у любого нормального человека есть две руки с пятью пальцами; однако сравним руку тяжелоатлета с рукой аскета – получится, как говорится, две большие разницы. То же самое с тонкими телами.
Так вот, тонкие тела патрульного Гера, в полном соответствии с его образом жизни и мировоззрением, находились пусть и не в зачаточном состоянии, но уж во всяком случае были весьма хилыми. У капитана же Ульдемира, благодаря долгим и серьезным заботам Фермы, тонкие тела пребывали в хорошей форме, энергетика их была самое малое на порядок выше полицейской, а может быть, и не на один только порядок. И вот за то непродолжительное время, какое они пребывали в физике Гера, они успели, вероятно, оставить в ее структуре свой отпечаток, неким образом преобразовать ее (потому что где бы мы ни оказывались, мы оставляем свой след везде, даже если никак этого не желаем). А такие воздействия – пусть даже на уровне низших тонких тел, эфирного и астрального и тем более ментального, ведающего нашим мышлением, – не проходят даром, и в результате плотное – физическое – тело начинает вдруг испытывать новые ощущения и чувствовать новые желания и даже стремления. То, что мы это свое тело называем самым низшим и грубым, вовсе не значит, что оно такое уж примитивное и презренное: тут ведь всегда надо учитывать шкалу, по которой происходят измерения, помнить, что сравнивается и с чем. Так, например, велосипед примитивнее автомобиля и тем более – самолета, однако же над его постоянным совершенствованием работали, работают и еще будут работать вовсе не самые худшие умы, потому что в жизни общества у этой машинки есть и всегда, наверное, будет свое место и назначение.