Мы добрались до ельника. Теперь идти было нетрудно. Мы продвигались вперед без малейшего шума по ковру из игл и прелых листьев. Но следить за Фога стало сложнее. Временами нас окутывала непроницаемая мгла.
Я положил руку на плечо Бертрана.
— Мне все понятно, — сказал я.
— Мне тоже, — ответил он.
— Его интересуют маки.
— Наверняка.
— Он хочет разузнать, что происходит наверху.
— Не для того ли он и пришел?
— Что же нам делать?
— Не знаю. Пойдем за ним еще. Нельзя его упускать.
— А если мы его задержим?
— А на каком основании?
В самом деле, на каком основании? Этот человек жил здесь, тут был его дом. Каждый волен возвращаться в свой дом и каждый волен гулять возле своего дома.
Фога не знал, что мы за ним наблюдаем, но, очевидно, боялся нарваться на партизанского разведчика или часового.
Старик продвигался очень медленно, выбирая заросли или стараясь держаться в густом мраке под деревьями. Он оборачивался, прислушивался, вытянув шею. Его глаза рыскали по сторонам.
Добравшись до первой прогалины, он вдруг упал в траву и притаился. Потом поднялся, постоял несколько минут, пригнувшись к земле, и пошел дальше.
Мы видели, как он задерживался то здесь, то там, избегая лунного света.
— Заметил наши следы, — прошептал Бертран.
Вдруг под моей ногой хрустнула сухая ветка. Издали я увидел, как папаша Фога ничком рухнул на землю и словно провалился. По примеру старика мы тоже бросились на траву и лежали затаив дыхание. Кругом шумел еловый лес. Прошло несколько минут. А мне казалось, что я лежу здесь уже несколько часов. Луч света скользнул сквозь макушки елей. Но нет, до рассвета было еще далеко: это проглянула бледная луна.
Человек впереди по-прежнему не шевелился. Осторожный, как дикое животное, он поднимется только при уверенности, что ему удастся скрыться.
Я приподнял голову, чтоб лучше видеть. На прогалине ничто не шевелилось. Слабый ветер слегка раскачивал толстые ветви. Трава поблескивала под лунным светом.
— Что же он делает? — пробормотал я сквозь зубы.
Бертран, крепко сжав мою руку, заставил меня замолчать.
Мы выжидали. Потекли минуты. С бесконечными предосторожностями Бертран придвинулся ко мне.
— Я уверен, что его там уже нет. Он уполз в чащу и сбежал.
— Где же он? — чуть слышно спросил я.
— Не знаю.
Мы были в замешательстве. Фога догадался, что за ним кто-то идет. Пожалуй, теперь он выслеживал нас.
— Что нам делать? — прошептал я.
— Нужно возвращаться. В конце концов, если мы с ним и встретимся, не съест же он нас.
— Погоди, — сказал я. — Давай еще подумаем: если негодяй интересуется маки — это дурной знак. Прежде чем спуститься, необходимо предупредить людей наверху, чтобы они усилили охрану лагеря.
— Идет, — сказал Бертран. — Поднимемся до первого часового.
— Но учти: Фога может пойти следом за нами.
— Ну и что ж? Если он ищет лагерь, то найдет его и без нас.
Мы встали и, сильно пригнувшись, начали перебегать от дерева к дереву. На миг впереди мелькнул бледный свет. Я почувствовал, что вблизи кто-то есть.
— Стой! — скомандовал грубый голос.
На нас был направлен луч мощного электрического фонаря. Я отскочил, чтобы отделиться от Бертрана и принудить возможного противника ждать опасности с двух сторон. Луч последовал за мной, метнулся вбок и опять остановился на мне. Но за это мгновение я успел узнать папашу Фога. Бертран не ошибся: старик отполз в сторону, чтобы затем захватить нас врасплох.
— Стой! — с тем же раздражением и злобой повторил голос. — Что вы здесь делаете?
— Это наше дело, — сухо ответил я.
— Здесь вы на моей земле! — прорычал Фога.
— Проходить можно всем, — возразил ему Бертран.
— Здесь я хозяин, слышите? Этот ельник мой. А захочу — могу вам запретить проходить через него. И не суйтесь сюда!
— Да вы с ума сошли, папаша Фога! — продолжал Бертран, стараясь говорить спокойно. — Как вы можете запретить нам проходить через ельник? Вы-то ведь ходите через наш!
Старик в ярости топнул ногой.
— Как я сказал, так и будет! Вам незачем ходить через мой участок. Здесь я у себя и не позволю шляться тут всяким мошенникам. Если я вас еще раз поймаю, угощу зарядом дроби. Почему вы за мной шпионите? Я знаю, что вы долго шли за мной. Зачем вы бродите возле моего дома?
— Это наше дело, — повторил я.
Мой голос и тон, как видно, вывели его из себя. Фога шагнул ко мне с поднятым кулаком, а я и впрямь подумал, что он сейчас набросится на меня.
— Чертов бездельник! Не смей здесь показываться, а не то я тебя проучу!..
Вдруг старик остановился. Внезапно его лицо выступило из мрака. Блеснул луч другого фонаря. Губы Фога под густыми седыми усами злобно искривились. Глаза сузились. Я заметил его упрямый лоб под грязным беретом, дряблые, давно не бритые щеки. Он попятился.
За нашей спиной раздался спокойный голос:
— Не говорите глупостей, Фога!
Это был учитель, господин Дорен. Он неожиданно появился за нами вместе с дядей Сиприеном.
— Вы узнали меня, Фога? Я учитель Дорен из Кастера.
Старик стиснул зубы.
— Что вам от меня надо? — тяжело дыша, прошипел он.
— Ничего мне от вас не надо, Фога, — мягко ответил господин Дорен. — Ровно ничего! Я прошу только оставить мальчиков в покое.
— Я здесь у себя.
— Смею вас заверить, Фога, что вашего имущества никто не тронет.
— Ах, полно врать! Тут срубили деревья, мои деревья. Кто-то даже забирался ко мне в дом.
Дядя Сиприен выступил вперед. Я видел, как у него напряглись мускулы. Он был вне себя от гнева.
— Что ты болтаешь! Никто ничего не трогал на твоем участке. Тебе известно, что я знаю этот лес как свои пять пальцев.
— Я видел срубленные деревья.
— Не твои!
— Я тоже знаю этот лес и эти горы не хуже, чем ты.
Мне показалось, что в словах этого человека я уловил угрозу. Может быть, Фога хотел дать понять, что его долго не удастся обманывать и что ему хорошо известно о партизанском лагере.
Господин Дорен схватил дядю Сиприена за руку и оттянул его назад.
— Минутку, Сиприен! Успокойтесь. Предоставьте говорить мне. Фога, о том, что вы хорошо знаете горы, мне известно. Известно, что вы знаете их очень хорошо.
Старик нахмурился.
— Ну и что же?
— Нам многое известно, Фога. Мы знаем, что горы иногда очень доходны.
— А дальше что?
Вдруг старик потушил свой фонарь, отпрянул и исчез в темноте. Дядя Сиприен хотел броситься за ним, но господин Дорен снова удержал его.
— Оставьте, Сиприен! Вернемся домой. Этой встрече, пожалуй, не стоит придавать большого значения.
Сиприен помрачнел.
— Этот хапуга мне не по душе, я давно присматриваюсь к нему. Фога сколотил состояние на несчастьях беженцев. Зачем же он вернулся сюда? Что ему от нас понадобилось?
— Не знаю, — ответил господин Дорен. — Кто разберет, какие мысли шевелятся в голове старого скряги. Ну, а теперь в путь!
— Мы не могли понять, что с вами случилось, — сказал мне учитель, — и решили пойти посмотреть.
— Опасности не было, — ответил за нас обоих Бертран. — Вдвоем мы бы справились с ним. Ведь он безоружен.
— Откуда ты знаешь? — возразил Сиприен.
Я рассказал им о нашем подъеме на гору и о всех предосторожностях, принятых папашей Фога, когда он приближался к лагерю партизан.
— Да, — задумчиво произнес господин Дорен, — все ясно. Он ходил на разведку. Теперь Фога знает, что наверху находятся люди. Старик, конечно, подозревал это и раньше, но все же хотел убедиться.
— А для чего? — спросил Бертран. — Чтобы выдать нас?
— Не знаю.
— Немецкая полиция дорого заплатит ему за сведения. Возможно, он уже связался с ней.
Глава одиннадцатаяИЗАБЕЛЛА
Каменистая тропа выходила на шоссе в том месте, где оно делало крутой поворот и спускалось к Люшону. Луна освещала тропу и значительный отрезок дороги.
Предо мной струился светлый поток серебра, на котором темным узором выделялись неровности почвы и морщины гудрона. Я понимал, что, выйдя из моего тайника под густыми зарослями орешника и самшита, окажусь на ярком свету. Я был на развилке один и наблюдал за обеими дорогами.
В воздухе чувствовалась предрассветная прохлада. Было около трех часов ночи. Горы дремали под привычный мирный стрекот насекомых, журчание воды и шелест листвы.
«Не зевать и ничем не отвлекаться! — говорил я себе. — Нужно зорко смотреть и внимательно слушать».
Отдаленный собачий лай, крик потревоженной ночной птицы могут означать приближение опасности.
От тонувшего во тьме поворота донесся слабый скрип гравия. Я посмотрел туда. Звук не встревожил меня: чья-то эспадрилья немного сильнее ступила на обочину. Вот и все. Вскоре передо мной возник неясный силуэт. Эстебан.
Он взмахнул рукой, и этот взмах, словно обведенный тушью, мелькнул на фоне серебристого тумана, Испанец дал знак, что все в порядке. Я ответил коротким свистом, подтверждая, что увидел его.
Фигура Эстебана растаяла в черноте придорожного рва. Следовало быть начеку. В этом месте дорога была оголена, ее не защищали с обеих сторон высокие тополя.
Мне показалось, что я услышал в зарослях стук скатывающегося по тропе камушка.
«Если это наши, — подумал я, — все в порядке. Быстро они добрались до места!» Я знал, что мулы, ловко управляемые Фредо, передвигались почти без шума. Я знал также, что Фредо иногда их останавливал, чтобы прислушаться и осмотреться по сторонам. Он скользил от одного мула к другому, поглаживал их по шее, нашептывал в уши ласковые слова, и животные не шевелились, послушные погонщику. Шкура мулов вздрагивала под его прикосновением. Прищелкнув языком, он давал команду продолжать путь, и обоз вновь приходил в движение.
Все было спокойно. Я снова повернулся к дороге. Эстебан пришел не один. Паскаль, молодой виноградарь из Эро, нес караул вместе с испанцем. Если все спокойно, они подадут мне знак и я сообщу Фредо, что проход свободен. Но обоз был еще далеко. В любом случае я знал, что до появления мулов увижу Бертрана. Он сопровождал Фредо в отдаленное селение, чтобы помочь ему грузить мешки с мукой.