Но Олег Викторович возвысив голос, продолжил:
— К тому же, будто этого было мало, на входе в гавань крейсер «Паллада» наскочил на японскую мину. Вот такие дела, братцы-сестрицы!
'…После доклада адмирала Макарова о состоянии кораблей «в верхах» был сделан вывод, что «исчерпаны все силы, следующий выход в море будет выходом на смерть». В результате был отдан приказ «выбрав подходящий момент, перевести корабли во Владивосток».
Дальше он совершил блестящий отвлекающий манёвр. Крейсера загрузились углём и вышли к Даньдуну, а затем к Чемульпо. 15 августа Камимура получил приказ «деблокировать Чемульпо». Однако одновременно Макаров вывел оставшиеся в строю броненосцы к Чемульпо. После чего, оставив у Чемульпо крейсера, двинул во Владивосток. При этом японцы по радио получали подтверждения, что «русские продолжают блокировать Чемульпо».
Японцы обнаружили уход Макарова только когда его корабли проходили Цусиму, но тогда уже поздно было их перехватывать. Камимура бросился к Чемульпо, чтобы «прищучить» хотя бы крейсера, но и они уже ушли.
В итоге создалась патовая позиция. С одной стороны, в Жёлтом море снова господствовал японский флот. Пусть и старье, но противопоставить ему нам было нечего — только торпедные катера, миноносцы да минный заградитель «Амур». В этой войне он себя не прославил, но выставленные им мины делали для обороны не меньше, чем береговые батареи, например.
Для того, чтобы японцы не маячили в виду Порт-Артура или Дальнего этого вполне хватало, но вот дальше — все было под их контролем. Под этим прикрытием японцы снова развернули наступление на Ляоян, и даже захватили Инкоу.
С другой стороны, Циньчжоусские позиции так окрепли, что японцы даже не пытались их штурмовать. И русские сухопутные войска продолжали постепенно усиливаться. Уже на начало сентября наши силы превосходили японские и под Ляояном, и на участке фронта вдоль ветки Даньдун-Мукден… Да, японцы могли ещё некоторое время снабжать их, они постепенно теснили наши войска, но опять же, они уже выскребали последнее, и с пополнением начинались проблемы. А у русских воевала фактически «армия мирного времени».
Да, локально японцы сильнее, но 19 сентября из Либавы вышла в поход эскадра Рожественского, существенно превосходящая и нынешнюю японскую, и даже то, что они могли успеть прикупить и вооружить.
Японцам не хватало и обученных команд. Хоть они и спасали своих моряков по мере сил, но потери были очень значимые. Даже если бы они закупили у кого-то корабли, им пришлось бы добирать чисто формальными подданными — тайваньскими моряками-китайцами. Что ясно говорит о возможном качестве команд.
То есть они и так глубоко влезли в долги, но для них было неразрешимой проблемой добиться хотя бы формального равенства с новой эскадрой. Да и отступление Куропаткина под Ляояном в конце сентября было явно предпринято от повышенной осторожности. Он по-прежнему не желал рисковать и нести потери, хоть его за это многие и ругали.
Кстати, хоть японцы всемерно раздували свою вторую «сухопутную» победу, но по факту им и тут нечем хвастать.
Попытка японцев высадить десант на Сахалин также провалилась. Туда уже перебрался Семецкий со своим отрядом, который реформировал местные партизанские отряды, исправив основные ошибки. Партизан раздробили на мелкие мобильные отряды, снабдили пулемётами и миномётами, создали большое количество схронов и тайников с продовольствием, медикаментами и боеприпасами. Выделили радиосвязь.
Так что из трёх попыток десантирования относительно удалась только одна. Вдали от населённых пунктов, причём в ходе марша к Южно-Сахалинску японский десант был настолько измотан атаками партизан, что объявление о перемирии было воспринято ими с огромной радостью. Разоружаться они отказались, да мы пока и не настаивали. Пока что они жили отдельным лагерем, а мы поставляли им продукты, не забывая выставлять счета японской стороне.
Получилось, что стратегически японцам «нечем крыть». И они начали переговоры. В октябре 1904 объявлено перемирие. Эскадру Рожественского, уже вышедшую из Либавы, вернули назад…'
Глава 24
— Так всё же, господа, что вы думаете про взрыв «Микасы» в гавани Сасебо? Неужели правы британские газеты, и это поработали наши агенты? — спросил Чернов у присутствующих, когда с обедом было покончено, и мы перешли, так сказать, к свободной дискуссии.
— А где ж они раньше были, эти таинственные агенты, во время войны? — саркастически осведомился хозяин квартиры?
— Британцы пишут, что наше правительство очень боится существующего перевеса японцев в броненосцах на дальнем Востоке. А вы что скажете, Юрий Анатольевич!
— Ерунду пишут британцы! Вы же видели снимки в газетах! Состояние их броненосцев после битвы у острова Квель-Парт просто ужасающее! Да и это японцы умоляли нас объявить перемирие и начать переговоры. Нам-то было достаточно не останавливать эскадру Рожественского. И вскоре перевес в тех водах был бы на нашей стороне.
На самом-то деле, я прекрасно знал, что корабль заминировал и взорвал наш агент-нивх. Это мои службы и по моему личному приказу организовывали его эвакуацию. Только вот ведь в чем закавыка — действовал он по собственной инициативе! Не только без приказа, но и вопреки строжайшему запрету. Мы так и не выяснили, чем он мотивировал доставку на поставленный под ремонт, но ещё не ремонтирующийся корабль почти тонны аммиачной селитры. А вот технологии изготовления игданита и простейших взрывателей с отложенным действием его научили наши кураторы ещё во время подготовки. На всякий случай, мало ли…
Вот он и выполнил свою навязчивую идею — взорвал «главный оплот японского империализма и милитаризма»! После взрыва «Микаса» получила чудовищную пробоину и затонула прямо в гавани Сасебо на глубине 11 метров[90]. Поднять её возможно, конечно, но очень не быстро!
И вот кто бы ему объяснил, что куда больший удар по японскому милитаризму он нанёс точными зарисовками ужасного состояния кораблей. Мы немного поработали над ними, перефотографировали, подретушировали, снова перефотографировали… И создалось полное впечатление не очень качественных фотоснимков.
Внезапная публикация в прессе, причём не только в русской, но и в немецкой, французской и даже американской, фото с демонстрацией печального состояния японских кораблей очень сильно ударила по и без того не очень сильным японским переговорным позициям.
После диверсии наш нивх официально оказался среди пропавших без вести. На самом деле его сначала вывезли по поддельным документам на Тайвань, потом, ещё раз сменив документы, перевезли в Китай, а оттуда он уже по документам русского подданного плыл в настоящее время на Сахалин.
Но не рассказывать же обо всем этом широкой публике! Пусть даже и таким добрым знакомым, как Менделеев, Александр Бари, Чернов с Байковым и Шухов!
— А что Великий князь Александр Михайлович? И где нынче Семецкий?
— Семецкий пока ещё на Сахалине. Мало ли, не зададутся переговоры, решат японцы усилить свои переговорные позиции, да попробуют захватить? У них там почти восемь сотен солдат осталось. Вот Семецкий и приглядывает. А Великий князь вместе с господином Витте нынче в Британском Портсмуте. Как раз завтра и начнут переговоры с японцами.
Даже подготовка к этим переговорам шла очень трудно. Для начала американцы долго спорили с британцами, выбирая место проведения. Англичане тянули одеяло на себя, чтобы отстоять свои интересы. А янки кивали, что они куда сильнее в эту войну вложились, имея в виду не только займы Японии, но и вложения в российские предприятия, и им нужно обеспечить сохранность собственных инвестиций.
С обеих сторон влияла и политика, и большие деньги. Но, в конце концов, британцам удалось «расколоть» лагерь американцев и перетянуть на свою сторону Шиффа и прочих, профинансировавших японские займы. Мол, смотрите, ваши оппоненты перекупили активы у русских и сотрудничают с ними. Как бы не оказалось, что они перевесят.
При этом, что характерно, в самой Америке банкиры, координируемые Шиффом, и благоволящие к Японии, сцепились с Рокфеллером, имеющим интерес в наших производствах. Драка была та ещё, но, в конце концов, Шифф с британцами одолели, и под переговоры был выбран британский Портсмут.
— Вы знаете, господа, война — это прошлое, и о нём уже скучно и думать, и говорить. Нам следует говорить о мире! Вы бы знали, сколь многого нам удалось добиться за этот год!
— Это да! — усмехнулся Дмитрий Иванович. — Из-за ваших успехов летом по улицам ходить страшно было! Барышни поголовно блузки и чулки из вашего ацетатного шёлка нацепили да на променад выходили. Причем ведь не стеснялись, юбки «по самое не могу» укорачивали, чтобы народ видел! Я чуть было косоглазие не заработал, право слово.
Эх, не видел великий химик, что будет век спустя твориться! Когда реально из-под мини-юбок попки и нижнее бельё торчать станут! А сейчас даже у самых смелых представительниц прекрасного пола юбки остались существенно ниже колена. Но да, по нынешним временам и это мужиков впечатляло.
'… Удалось добиться, и правда, очень много. Не только ацетатный шёлк и ацетатное волокно потрясли мир. Наконец-то заработал наш калютрон, и выдал несколько граммов лития-6 и десятки гамм лития-7. Это весьма порадовало Дмитрия Ивановича. А целочисленные значения масс изотопов существенно укрепило его теорию, объясняющую связь периодической системы и строения атомов. А сейчас шло накопление и разделение изотопов бора. В планах на начало будущего года было ещё разделение изотопов хлора. Думается мне, после четырёх примеров изотопии скептиков останется немного.