Она помолчала.
— Потом, пока по стране революция полыхала, Воронцовы много встреч с молодёжью организовали. Показывали, что тут ел крестьянин до начала их проекта, и что теперь ест. По какой цене они теперь рыбу и водоросли сегодня продают, да сколько всякого разного на это купить могут. И размеры доходов сравнивали. Но я тогда все думала, мол ладно, вы такие, а другие-то… Вот дура!
И она неожиданно всхлипнула. Тёмке только и оставалось, что обнять её, поцеловать да начать бормотать всякий ласковый и утешительный вздор.
— А потом вдруг Бари приехал и выступил. Рассказал про свои курсы для рабочих, что даже раньше, чем у нас начал, что платит он своим рабочим на десятую часть больше, чем у нас, а работают они у него меньше. И от Столыпина человек выступал, рассказывал, что тот уже третий год в разных губерниях страны крестьянские кооперативы создавать помогает[100]!
Она помолчала немного и добавила:
— Но главное с осени началось. Воронцовы меня и часть «воробушков» перевели на новый проект. Однер по их заказу машину новую собрал. Вроде арифмометра, только она шифрует тексты и расшифровывает. Пока работает плохо, часто ломается, вот и обкатывают. Но не на учебных текстах, а на реальных. Ты знаешь, Тёмушка, как я увидела, как эти Воронцовы работают, сколько сил отдают, чтобы всё вокруг лучше работало и развивалось…
— А чего тогда в строительстве Днепровского каскада да Северо-Крымского канала не участвуют? Все удивляются!
— Да ну их, этих твоих «всех»! В Днепровские ГЭС их Витте не пустил, решил, что ему и одного Графтио хватит! И казне все «привилегии» уйдут, а не часть! А в Северо-Крымском — участвуют! Тимонов со своим Русгидро — проектирует да и за строительством присмотрит, Гольдберг — трактора да грузовики поставляет, ну а Рабинович с Вальдрандом — участки земли скупают. Понравилось им!
Она подумала и решительно добавила:
— Ну и пусть! Даже от этого стране польза есть! Они знаешь, что придумали? Объедини наш пул банков с «Крестьянским» и «Дворянским». И предлагают дворянам по всей стране — продаёте нам землю, мы добавляем кредитных денег и продаём вам участок там, побольше да получше, и с техникой! А выкупленный участок — крестьянам продают, под кооперативы.
Она помолчала и добавила:
— Конечно, банки на этом наживаются, только и народу польза получается. В кооперативах производительность выше, да и с выкупными платежами и пенями вопрос решается. Старые пени частично гасят, а новым — страховка не позволяет нарасти. Так что в кооперативах голода и нищеты уже нет. Даже в наших краях, я видела.
Она поцеловала внимательно слушавшего Тёмку и решительно закончила:
— Так что ты «за политику» больше не волнуйся. Не поругаемся! Я теперь и сама биться готова, чтобы не допустить, чтобы ВОТ ЭТО — революцией сломали. Пока они меняют жизнь народа к лучшему, причём вот так, без крови, я буду за них!
Алексею мучительно хотелось немедленно позвонить деду. Разумеется, он и не подумал делать этого — дед уже давно спал. А больше «проговорить» своё потрясение было не с кем.
Но это что же получается? Тот исход Русско-Японской войны, который он привычно считал «худшим из возможных» — это ещё «лучший вариант»?! Россия могла потерять почти весь Флот, лишиться Манчжурии и половины Сахалина? И вспыхнувший мятеж мог тоже быть куда кровавее? Да не просто мог — однажды уже был!
Потрясала даже не роль предка в этом, а собственная недооценка. Ведь если в этом случае брюзжание большей части общества про «власти недоработали» настолько несправедливо… То сколько ещё раз в обыденной жизни они все не замечали предотвращенных катастроф?!
Эпилог
— Милая, прости, подожди ещё четверть часика! Мне тут закончить надо! Поставлю задачи нашему квантовому Умнику и пойдём обедать! А он пока всё обсчитает!
— О-о-о! — уважительно протянула Леночка. В своё время Лёшенька объяснил ей, на уровне, доступном для гуманитария, как быстро считают квантовые компьютеры. А тут получается, он ставит задачу, которая будет обсчитываться часа полтора?!
— Что же ты такое делаешь, милый?
— Ничего особенного, родная! Небольшой диверсией занимаюсь! Старательно ухудшаю движок нашего «Сивуча»!
Дальше Алексей объяснять не стал, да и не имел права, коммерческая тайна есть коммерческая тайна! Зацепил его этот визит к китайцам. Они, по образному выражению прадеда, «настойчиво предлагали прогуляться в тупичок»!
Предложенная ими система добычи гелия-3 на Уране была уже неоднократно просчитана в разных вариантах. Корабль-гонец, доставляющий в систему Урана то, что там нельзя произвести. Промышленный модуль, делающий то, что произвести на месте можно. Буксир, подвозящий челнок на низкую полярную орбиту Урана. Челнок, наподобие «Сивуча», способный нырнуть в атмосферу и не сгореть, а потом и подняться обратно. И атмосферная база, добывающая гелий-3 из атмосферы и служащая заодно космодромом для челнока.
Все просто, понятно и страшно напоминает старые многоступенчатые ракеты на химическом топливе. Летать в Космос можно, а вот коммерчески осваивать — нельзя. Не окупается!
Теперь китайцы пообещали взять на себя бо́льшую часть расходов и уговаривали на совместный проект. Разумеется, отказывать им сразу не стали. Само по себе желание сотрудничества — уже ценно. Только вот свернуть его надо туда, где есть перспективы для всех сторон-участниц. Вот Алексея ночью, пока дочитывал очередную тетрадку мемуаров, и посетила идея. Как он надеялся, прорывная.
— Всё, милая, я готов, пошли!
— Да поцелуй меня хотя бы, ирод бесчувственный! — возмутилась невеста.
Немного погодя она его оттолкнула, и тяжело дыша, скомандовала:
— Нет, сначала все же обедать! Сейчас я себя в порядок приведу и пообедаем! А уж потом — всё остальное!
— Как скажешь, зайчонок! — улыбнулся Алексей и подумал, что надо бы потом проводить Леночку домой, а после этого заскочить к деду. Взять последнюю тетрадку мемуаров.
— И как ваши дела в России, мистер Воронтсофф?
Задав вопрос, старик начал торопливо и жадно пить минералку, стакан стремительно пустел.
— Спасибо, мистер Мэйсон, неплохо! — Элайя Мэйсон оказался старым упрямцем. Он единственный, кто, активно работая со мной, не пожелал выучить на русском даже приветствие. Впрочем, я уже давно стал терпимее к чужим недостаткам. Особенно к недостаткам личного представителя Якоба Шиффа.
Поглубже «поварившись» в здешней жизни, я осознал, что это отдельных людей можно уговорить. К примеру, ту же упрямую Оксану Воробьёву вполне себе удалось «перековать» в государственницу. Хотя, как сказать, убедить её выйти за него замуж Артем Рябоконь пока так и не сумел. Хотя скоро уже три года, как пытается. Впрочем, если я не ошибаюсь, скоро всё изменится по естественным причинам. И мне придётся отпустить начальницу моего шифровального отдела в декретный отпуск.
Пока же она упорно реализовывала свою мечту и летом должна была сдать экзамены последнего класса гимназии. Надеюсь, пузико к тому времени ещё не станет выпирать, да и токсикоз не помешает доучиться. Хотя… Ей не помешает! Стальной характер! Да и забеременевшие гимназистки тут, к моему удивлению, хоть и не встречались на каждом углу, но редкостью не были, каждый про них слышал, а многие и сталкивались.
Ну, а в нашем беломорском «заповеднике суфражисток» пусть только какой моралист попробует её упрекнуть! Заклюют! Ничего, выйдет замуж за Артёма, поживут они годик в Москве, пока он последний курс закончит, она тем временем родит и выкормит, а будущим летом оба ко мне вернутся! Дел у меня для обоих — вагон и маленькая тележка! Хотя Артем и в Москве от проектирования и испытаний вездеходов и тракторов не отказывался!
Впрочем, я отвлёкся. Так вот, одного человека или группу людей переубедить можно, хотя и сложно. А вот переагитировать массы… Казалось бы, русско-японская война тут закончилась для России куда как лучше, чем в моем прошлом. И что же? А ничего! Всё то же самое — брюзжат про «позорный мир», дразнят Витте баскаком, графом Полуманчжурским да бароном безкорейским.
А тут речь о большой революции. О системном недовольстве всех слоёв общества. Об истощении долгой войной. А короткой и бескровной Первая Мировая никак не будет. И избежать её нельзя! Так что, судя по всему, Революция и Гражданская война почти неизбежны. А на Шиффа у меня были большие надежды по части «перебраться в Америку самому и перетащить туда всех, кто захочет, хоть бы и пару миллионов человек»! Так что его представителю я тем более прощу многое!
— Мы, помнится, договорились общаться по именам, Элайя?
— Да, Урри, простите!
Ну вот, он и имя моё по-прежнему коверкает! Фред Морган, Эдисон, сам Шифф — все выучились произносить правильно! А тот старый упрямец… Впрочем, ладно!
— У нас снова прибавление в семействе! Очаровательная девчушка прошлым летом родилась. Назвали Женечкой! — при общении на английском это ласковое имя прозвучало неожиданно громоздко и неуклюже. — Ну и революция у нас, кажется, всё-таки закончилась.
Да уж, когда удалось малой кровью притушить революцию в Москве и стачки в в Питере да Подмосковье, я выдохнул облегчённо. И оказалось, что зря! Революция ушла в деревню. И полыхала там с жуткой свирепостью два года. Крестьяне «разбирали» господские усадьбы, с бессмысленной жестокостью расправлялись с господской скотиной. Тех дворян, что пытались сопротивляться, поднимали на вилы или сжигали заживо!
Но и между собой мужики, бывало, схлёстывались до крови и смертоубийства. Одни требовали списания всех остатков выкупных платежей, а также пеней и штрафов. А выкупные платежи, если кто не знает, собирались не дворянами, а государством. Оно же платило и дворянам. П