– Подожди, пожалуйста, за дверью, Стрегги.
Одраде дождалась, когда за послушницей закроется дверь.
Мальчик смотрел на Верховную Мать, не проявляя ни малейшего нетерпения.
– Майлс Тег, гхола, – заговорила Одраде. – Ты, конечно, помнишь Тамалейн и Беллонду.
Майлс окинул обеих женщин взглядом, но продолжал молчать, видимо, сбитый с толку той напряженностью, с которой его разглядывали обе Преподобные Матери.
Тамалейн нахмурилась. Она с самого начала возражала, чтобы этого мальчика называли гхола. Гхола выращивают из клеток трупа. Это клон, так же как и Сциталь был клонированным созданием.
– Я хочу послать его на корабль-невидимку к Дункану и Мурбелле, – сказала Одраде. – Кто лучше, чем Дункан, восстановит исходную память мальчика?
– Поэтическая справедливость, – согласилась Беллонда. Она не возразила ни слова, хотя Одраде знала, что возражения найдутся, как только мальчика уведут. Он слишком мал!
– Что она имеет в виду под поэтической справедливостью? – поинтересовался Тег. У него был высокий писклявый голос.
– Когда башар был на Гамму, он восстанавливал память Дункана.
– Это действительно больно?
– Дункан полагал, что да.
Некоторые решения должны быть беспощадными.
Одраде всегда думала, что надо преодолеть высокий барьер, чтобы смириться с фактом, что ты способен принимать самостоятельные решения. Теперь это не надо было объяснять Мурбелле.
Как я могу смягчить удар?
Бывают моменты, когда это просто невозможно. Иногда бывает намного гуманнее сорвать щадящий бинт одним рывком, причинив сильную, но кратковременную боль.
– Этот… Дункан Айдахо действительно может вернуть мне память… того, что было со мной раньше?
– Он может и сделает это.
– Не слишком ли круто мы действуем? – спросила Тамалейн.
– Я читал записи о башаре Теге, – сказал Майлс. – Он был знаменитый воин и ментат.
– И ты гордишься этим, как мне кажется? – Беллонда выместила свое недовольство на мальчике.
– Не особенно. – Он не отвел взгляд. – Я думаю о нем как о другом человеке. Но, правда, это мне интересно.
– Кто-то другой, – пробормотала Беллонда. Она посмотрела на Одраде с плохо скрытым несогласием. – Ты слишком глубоко приобщаешь его к учению!
– Так делала его биологическая мать, – парировала Одраде.
– Я вспомню ее? – спросил Тег.
Одраде заговорщически улыбнулась в ответ, как она не раз делала во время их прогулок по саду.
– Ты вспомнишь.
– Все?
– Ты вспомнишь все: жену, детей, битвы. Все.
– Отошли его! – воскликнула Беллонда.
Мальчик улыбнулся, но продолжал смотреть на Одраде, ожидая приказаний только от нее.
– Отлично, Майлс, – похвалила его Одраде. – Скажи Стрегги, чтобы она отвела тебя в твою новую квартиру на корабле-невидимке. Я приду позже и представлю тебя Дункану.
– Можно, я покатаюсь на плечах Стрегги?
– Попроси об этом ее.
Тег импульсивно бросился к Одраде, поднялся на цыпочки и поцеловал ее в щеку.
– Я надеюсь, что моя настоящая мать была похожа на тебя.
Одраде потрепала его по плечу.
– Она очень похожа на меня. А теперь беги.
Когда дверь за мальчиком закрылась, заговорила Тамалейн:
– Ты не говорила ему, что ты – одна из его дочерей?
– Пока нет.
– Скажет ли ему об этом Айдахо?
– Если возникнет такая необходимость.
Беллонду не очень интересовали эти мелкие детали.
– Что ты задумала, Дар?
За Одраде ответила Тамалейн:
– Сила наказания подчинится нашему ментату башару. Это очевидно.
Она заглотила наживку.
– Это действительно так? – спросила Беллонда.
Одраде окинула обеих женщин тяжелым взглядом:
– Тег был лучшим башаром из всех, кто служил нам. Если кто и сможет наказать наших врагов, то…
– Лучше нам начать растить еще одного, – вставила свое слово Тамалейн.
– Мне не нравится, что на мальчика может оказать влияние Мурбелла, – проговорила Беллонда.
– Будет ли Айдахо сотрудничать с нами? – поинтересовалась Тамалейн.
– Он сделает все, о чем его попросит Атрейдес.
Одраде говорила с уверенностью, которой на самом деле не испытывала, но в этот миг она поняла, откуда еще берется то чувство отчуждения.
Я смотрю на нас с точки зрения Мурбеллы! Я могу думать, как Досточтимая Матрона!
Мы не преподаем историю, мы воспроизводим опыт. Мы идем по цепи последовательностей – по следам лесного зверя. Присмотритесь к тому, что стоит за нашими словами, и вы увидите широкий шлях общественного поведения, которого не касался ни один историк.
Сциталь свистел, прохаживаясь взад и вперед по коридору своих апартаментов. Это был его дневной моцион. Назад, вперед, назад, вперед. Опять посвистеть. И еще раз.
Пусть они привыкают к моему свисту.
Насвистывая, он сочинил песенку на незатейливый мотив.
– Семя Тлейлаксу молчит, – снова и снова повторял он мысленно эти слова под мелодию свиста. Они не смогут воспользоваться его клетками, чтобы заполнить генетический провал и выведать его тайны.
Они должны явиться ко мне с дарами.
Одраде уже заходила к нему утром, «по пути к Мурбелле». Она часто упоминала в разговоре с ним имя пленной Досточтимой Матроны. В этом частом упоминании была какая-то цель, пока не ясная для Сциталя. Угроза? Это всегда возможно. Но со временем все раскроется.
– Надеюсь, что вы не из трусливых, – сказала сегодня утром Одраде.
Они разговаривали возле щели, через которую Сциталю передавали еду. Он в тот момент ожидал завтрака. Меню никогда не было хорошим, но еда тем не менее оказывалась вполне приемлемой. Сегодня он попросил морепродуктов. Не важно, в каком виде.
– Трусливых? Но кого мне бояться? Вас? Ах, дорогая Верховная Мать, я бесценен для вас именно живым. Так чего же прикажете мне бояться?
– Мой Совет рассматривает ваши последние просьбы.
Я ожидал этого.
– Это ошибка – держать меня в неволе, – сказал он. – Это ограничивает ваш выбор. Ослабляет вас.
Эти слова он планировал произнести несколько дней. Для того чтобы они прозвучали, ему пришлось собрать в кулак всю свою волю. Теперь он ждал, каким будет эффект.
– Это зависит от того, как вы собираетесь использовать предоставленный вам инструмент, Мастер Сциталь. Некоторые инструменты ломаются, если ими неправильно пользуются.
Будь ты проклята, ведьма!
Он улыбнулся, обнажив свои острые клыки.
– Испытание до пределов исчезновения, Верховная Мать?
Неожиданно Одраде продемонстрировала Сциталю свой юмор:
– Вы действительно полагаете, что я собираюсь сделать вас сильнее? О чем вы собираетесь торговаться со мной на этот раз, Сциталь?
Итак, я уже не Мастер Сциталь. Надо ударить ее клинком плашмя!
– Вы отправляете своих Сестер в Рассеяние, надеясь, что там некоторые из них смогут уцелеть. Но каковы экономические последствия такой истерической реакции?
Последствия! Они всегда говорят о последствиях.
– Мы стараемся выиграть время, – это прозвучало очень многозначительно.
Несколько мгновений он обдумывал эти слова. Видеокамеры наблюдали за ними. О них нельзя забывать ни на минуту! Экономика, ведьма! Кого и что мы покупаем и продаем? Этот закут возле щели для раздачи пищи был весьма забавным местом для торговли, подумал Сциталь. Очень плохое занятие экономикой. Управление делами, заседания по поводу планирования и стратегии должны происходить за закрытыми дверями, в высоких кабинетах, вид из окон которых ничем не отвлекает от дел участников переговоров.
Память множества его жизней не могла принять его нынешнего положения. Необходимость. Люди проворачивают свои торговые дела в любых доступных им условиях – на палубах торговых кораблей, на улицах, запруженных спешащими клерками, в просторных залах традиционных бирж при потоке информации, предназначенной для всех и каждого.
Планированием и стратегией действительно лучше всего заниматься в высоких кабинетах, но свидетельства о результатах планирования подобны информации на бирже – их видят все.
Так что пусть видеокамеры записывают.
– Каковы ваши намерения относительно меня, Верховная Мать?
– Держать вас здесь живым и здоровым.
Осторожно, осторожно.
– Но не предоставлять мне свободы.
– Сциталь! Вы говорите об экономике, а потом настаиваете на своей свободе?
– Но для вас важна моя сила?
– Поверьте мне!
– Я не могу вам доверять.
В этот момент из щели показался завтрак: белая рыба, обжаренная в пикантном соусе. Он почувствовал запах трав. Длинные водоросли, слабый аромат меланжи. Зеленый салат. Это одно из лучших блюд. У Сциталя потекли слюнки.
– Наслаждайтесь завтраком, Мастер Сциталь. В еде нет ничего, что могло бы вам повредить. Разве это не мера доверия?
Поскольку он не ответил, она продолжала:
– Но какое отношение имеет доверие к теме нашей сделки?
Какую игру со мной она затеяла?
– Вы рассказываете, какие у вас намерения относительно Досточтимых Матрон, но ни слова не говорите, какие у вас намерения относительно меня.
Он понимал, что слова его звучат довольно плаксиво, но такова была неизбежность.
– Я собираюсь показать Досточтимым Матронам, что и они смертны.
– То же самое вы проделываете со мной!
Не мелькнуло ли в ее глазах выражение удовлетворения, когда она услышала эти слова?
– Сциталь, – каким вкрадчивым стал ее голос, – таким образом в людях просыпается внимание, и они начинают слышать то, что им говорят. – Она посмотрела на поднос с едой. – Вы хотите чего-то особенного?
Он постарался встретить этот удар с высоко поднятой головой.
– Немного стимулирующего напитка. Он помогает мне думать.
– Конечно, я позабочусь, чтобы вам немедленно его прислали. – Она обратила внимание на прочие комнаты его апартаментов. Он наблюдал, как она молча переводит взор с места на место, с предмета на предмет.