– Баззелл нужен им целым и невредимым, – продолжала Дортуйла.
– Мир, изобилующий водой?
– Это прекрасное место для рабов-амфибий. Это не футары и не торговцы. Я внимательно изучила их.
Все говорило в пользу того, что Досточтимые Матроны собираются доставить на Баззелл рабов – видимо, амфибий – для сбора камней су. Такие рабы вполне могли быть в распоряжении Досточтимых Матрон. Знание, породившее футаров, вполне могло породить все, что угодно.
– Рабы – это очень неустойчивое равновесие, – заметила Одраде.
Дортуйла впервые за встречу позволила себе обнаружить эмоции. Отвращение заставило ее сжать губы в тонкую полоску.
Матроны создавали общество, рисунок которого предсказывал неизбежное крушение рабства и холопства. Вы создаете резервуар ненависти. Непримиримых врагов. Если у вас нет надежды истребить всех врагов, то не смейте даже пытаться это делать. Приложите все усилия, чтобы смягчить противостояние, ибо тяжкое угнетение сделает ваших врагов сильными. Угнетенные дождутся своего часа, и тогда только небо сможет помочь угнетателям. Это обоюдоострое лезвие. Угнетенные всегда учатся у угнетателей и копируют их. Когда роли меняются, наступает время для мести и насилия. Так роли меняются до бесконечности и до тошноты однообразно.
– Они никогда не повзрослеют? – горестно спросила Одраде.
У Дортуйлы не было ответа на этот вопрос, но зато было предложение.
– Я должна вернуться на Баззелл.
Одраде обдумала это предложение. Опять опальная Преподобная Мать опередила Верховную. При всем несогласии с формой такого решения обе понимали, что это было бы наилучшим действием. Футары и торговцы вернутся. Более важно, что, поскольку Досточтимые Матроны проявляют неподдельный интерес к Баззеллу, они скорее всего следили за визитерами. Теперь Досточтимые Матроны должны начать действовать, и эти действия могут многое выявить.
– Естественно, они думают, что Баззелл подобен приманке в мышеловке, – сказала Одраде.
– Я могу дать им знать, что была изгнана моими Сестрами, – предложила Дортуйла. – Это можно подтвердить документально.
– Ты хочешь использовать себя как приманку?
– Верховная Мать, что, если их удастся склонить к переговорам?
– С нами? – Какая неожиданная идея!
– Я понимаю, что их история не изобилует переговорами, но…
– Это блистательно! Но давай еще глубже заманим их в западню. Скажем, я убеждена, что должна прибыть к ним с предложением о подчинении им Бене Гессерит.
– Верховная Мать!
– Я не собираюсь сдаваться. Но как иначе заставить их разговаривать?
– Баззелл – не самое лучшее место для переговоров. У нас довольно ветхие и неказистые дома.
– На Джанкшн все устроено более крепко. Если они предложат Джанкшн местом встречи, сможешь ли ты сделать вид, что им удалось тебя убедить?
– Это потребует тщательного планирования, Верховная Мать.
– Весьма тщательного. – Пальцы Одраде заплясали по консоли управления. – Да, сегодня, – ответила она на высвеченный на панели вопрос.
Она взглянула на Дортуйлу:
– Я хочу, чтобы сегодня ты выступила на Совете до того, как вернешься на Баззелл.
Мы тщательно все обсудим, но я уверяю тебя, что ты получишь открытое назначение. Очень важно выманить их на переговоры… и ты понимаешь, что мне претит использовать тебя как приманку.
Глубоко задумавшись, Дортуйла не ответила на этот всплеск эмоций.
– Они могут не поверить нашей откровенности и просто убить тебя. Но ты лучшая наживка, которая когда-либо была в нашем распоряжении.
Дортуйла ответила, проявив незаурядное чувство юмора:
– Я и сама не очень хочу болтаться на крючке, словно червяк. Вы, Верховная Мать, держите удочку покрепче.
Она поднялась, с беспокойством посмотрев на рабочий стол Одраде.
– У вас очень много дел, и к тому же оторвала вас от завтрака.
– Мы пообедаем здесь вместе, Сестра. В данный момент ты – самый важный для нас человек.
Все государства суть абстракции.
Луцилла изо всех сил старалась не признавать слишком знакомым ощущение, которое она испытывала, находясь в этой комнате с ядовито-зелеными стенами, за пределами которой постоянно присутствовала Великая Досточтимая Матрона. Это Джанкшн, цитадель тех, кто хочет истребить Бене Гессерит. Это враги. День семнадцатый.
Точнейшие часы, которые были запущены в организме Луциллы во время испытания Пряностью, говорили ей, что она вполне адаптировалась к цикадному ритму новой планеты. Она проснулась на рассвете. Неизвестно, правда, когда ее будут кормить. Досточтимые Матроны делали это один раз в день.
И все время рядом этот футар в клетке. Это напоминание: вы оба находитесь в клетках. Так мы обходимся с опасными животными. Иногда мы выпускаем их, чтобы они размяли ноги и доставили нам удовольствие, но потом просим пожаловать обратно в клетку.
В пище минимальное количество меланжи. Не слишком-то они бережливы, даже принимая во внимание их богатство. Небольшое шоу на тему: «Это может быть твоим, если проявишь благоразумие».
Когда она явится сегодня?
В посещениях Великой Досточтимой Матроны не было никакой системы. Она приходила всегда в разное время, вероятно, для того, чтобы приводить пленницу в растерянность. Вероятно, это так. Когда командир решит, он сменит поведение. Опасное животное со временем приучат и к расписанию.
Я могу быть опасной, Королева Пауков, но я не твой ручной зверь.
Луцилла интуитивно чувствовала, что в помещении есть следящие устройства. Эти устройства не только создавали зрительные образы. Они заглядывали внутрь плоти в поисках спрятанного оружия, заглядывали даже в функционирующие органы. Не имплантированы ли в это тело какие-нибудь опасные игрушки? Что можно сказать о дополнительных органах, которые, возможно, пересажены ей хирургическим путем?
Там нет ничего подобного, мадам Паучиха. Мы надеемся только на то, что дано нам с рождения.
Луцилла понимала, что ее подстерегает только одна непосредственная опасность – стать неадекватной в таких условиях содержания. Ее надзиратели поместили ее в крайне невыгодное положение, но не лишили способностей воспитанницы Бене Гессерит. Она может покончить с собой, как только запас шира в ее организме истощится до такой степени, что она станет способной на предательство, пусть даже невольное. При ней ее разум и Другая Память с Лампадас.
Отодвинулась плита в стене, и из отверстия показалась клетка с футаром. Значит, сейчас пожалует и Королева Пауков. Что-то она сегодня рано. Раньше, чем обычно.
– С добрым утром, футар, – весело приветствовала она своего товарища по несчастью.
Футар взглянул на Луциллу, но ничего не ответил.
– Должно быть, ты ненавидишь свою клетку.
– Не любить клетку.
Луцилла поняла, что эти создания умеют говорить, но пока не могла оценить степень владения языком.
– Мне кажется, что они и тебя морят голодом. Ты не хочешь меня съесть?
– Есть. – В голосе прозвучал неподдельный интерес.
– Я бы хотела быть твоим Дрессировщиком.
– Ты Дрессировщик?
– Ты бы подчинялся мне, если бы я была им?
В полу отодвинулась панель, и из-под нее поднялось тяжелое кресло Королевы Пауков. Ее самой пока не было, как не было и сомнений в том, что она подслушивает разговор.
Футар смотрел на Луциллу с нескрываемым интересом.
– Дрессировщики держат вас в клетках и морят голодом?
– Дрессировщик? – явная вопросительная интонация.
– Я хочу, чтобы ты убил Великую Досточтимую Матрону. – Это не должно его удивить.
– Убить Даму!
– И съесть ее.
– Дама ядовитая. – Отказ.
Ого. Это очень интересная информация!
– Она не ядовитая, у нее такое же мясо, как и у меня.
Футар подошел поближе, насколько позволяли размеры клетки. Левой рукой он оттопырил нижнюю губу. На внутренней поверхности слизистой виднелся рубец от ожога.
– Видишь яд, – сказал футар и опустил руку.
Интересно, как они это делают? От Великой Досточтимой Матроны не пахло никаким ядом. Человеческая плоть плюс синтезированное из адреналина лекарство, от которого в глазах при гневе вспыхивают оранжевые блики… и возникают другие характерные реакции, которые они наблюдали у Мурбеллы. И чувство полного превосходства.
Насколько велик интеллект футара?
– Яд горький?
Футар скорчил гримасу и яростно сплюнул.
Действием он реагирует быстрее, чем словами.
– Ты ненавидишь Даму?
Футар оскалил клыки.
– Ты ее боишься?
Презрительная усмешка в ответ.
– Тогда почему ты не убьешь ее?
– Ты не Дрессировщик.
Для убийства требуется команда Дрессировщика!
Вошла Великая Досточтимая Матрона и опустилась в кресло.
Луцилла снова приняла веселый вид.
– С добрым утром, Дама!
– Я не разрешаю тебе так меня называть. – Голос был тихий, но в глазах заплясали оранжевые огоньки.
– Мы с футаром успели побеседовать.
– Я знаю. – В глазах стало больше оранжевой краски. – Если ты совратила его…
– Но, Дама…
– Не называй меня так! – Она вскочила с кресла, глаза полыхали оранжевым пламенем.
– Сядь и успокойся, – сказала Луцилла. – Здесь не место для допроса. Сарказм – очень опасное оружие. Вчера ты говорила, что хочешь продолжить нашу с тобой дискуссию о политике.
– Откуда ты знаешь, что это было вчера? – Она села, но в глазах продолжал бушевать огонь.
– У всех воспитанниц Бене Гессерит есть такая способность. Мы быстро начинаем чувствовать ритм любой планеты.
– Странное дарование.
– Это может делать каждый. Дело только в направленном обострении чувств.
– Я могу этому научиться? – Оранжевые огоньки начали гаснуть.
– Я же сказала каждый. Ты же человек, не правда ли?
На этот вопрос пока нет полного ответа.