– Дар! Я же получил доступ к записям наблюдений.
– Я знаю, но…
– Черт возьми! Ты собираешься следить за Тегом? Смотри на него! Что происходит?
Одраде впилась взглядом в сидящего мальчика.
Тег с выражением крайнего напряжения смотрел на глазки видеокамер.
Было похоже, что он пробудился от сна в шатре главнокомандующего, разбуженный в разгар битвы бесцеремонной рукой адъютанта. Требовалось его немедленное вмешательство! Он вспомнил, как сидел на командном пункте в рубке корабля-невидимки, рядом стояла Одраде и ногтями царапала его шею. Надо что-то срочно предпринять. Что? Он всем телом чувствовал, что происходит что-то неладное. Гамму… нет, сейчас он на Дюне и… Одновременно память подсовывала ему что-то другое: детство на Капитуле? Дар, как… как… Память путалась. Они пытались провести импринтинг!
Поток сознания обтекал эту мысль, словно река, огибающая скалистый выступ берега.
– Дар, ты здесь? Ты здесь?
Одраде села поглубже в кресло и прижала ладонь к подбородку. Что дальше?
– Мама! – Тон был обвиняющим.
Одраде нажала сенсор в ручке кресла.
– Майлс, пойдем прогуляемся по саду?
– Хватит этих игр, Дар. Мне понятно, зачем я вам нужен, однако хочу сразу предупредить: насилие приводит к власти не тех людей. Но вы и сами это прекрасно знаете.
– Ты все еще верен Общине Сестер, Майлс, несмотря на то, что мы пытались с тобой сделать?
Он посмотрел на исполненную внимания Шиану и сказал:
– Я все еще ваш верный пес.
Одраде метнула в Айдахо негодующий взгляд.
– Это все ты и твои проклятые истории!
– Ладно, Майлс, с играми покончено, но я должна знать, что произошло на Гамму. Говорят, что там ты двигался со скоростью, за которой было невозможно уследить взглядом.
– Это верно. – Тон был будничным и совершенно безразличным – «подите вы все к черту».
– И только сейчас…
– Это тело слишком мало, чтобы выдерживать подобные нагрузки.
– Но ты…
– Это был всего один рывок, и теперь я испытываю зверский голод.
Одраде взглянула на Айдахо. Тот кивнул. Это правда.
Верховная поманила пальцем прокторов, приказывая им вернуться от люка в комнату наблюдателей. Те, поколебавшись, повиновались. Что сказала им Беллонда?
Тег все еще не до конца понял, что произошло.
– Я правильно все понял, дочка? Поскольку каждый индивид может быть проанализирован до самой своей сути, постольку эта суть нуждается в тщательном уходе при своем формировании?
Его проклятая мать ничего не утаила от своего сынка!
– Хочу попросить у тебя прощения, Майлс. Мы не знали, насколько хорошо подготовила тебя твоя мать.
– Кому принадлежала идея? – спросил Тег, взглянув на Шиану.
– Это моя идея, Майлс, – ответил за женщину Айдахо.
– О, и ты тоже здесь? – Память полностью вернулась к Тегу.
– И я помню боль, которую причинил мне в свое время ты, – сказал Дункан.
Это отрезвило Майлса.
– Принято, Дункан. Не нужно никаких извинений.
Он посмотрел на динамики, повторяющие голоса собеседников.
– Как там с воздухом наверху, Дар? Достаточно ли он разрежен?
Какая глупая мысль! – подумала она. Главное, он это знает. Воздух в наблюдательном помещении был спертым от дыхания собравшихся там людей, каждый из которых преследовал свои цели: одни хотели быть ближе к Верховной, другие предложить свои идеи, чтобы продвинуться по иерархической лестнице, третьи просто хотели сунуть свой нос в это дело из любопытства. Разрежен! Вот уж действительно! Он явно хотел ей что-то сказать.
Иногда мне надо быть автократичной.
Она вспомнила, как говорила Тегу эти слова во время одной из прогулок по саду. Тогда она объяснила ему, что такое автократия. У меня есть власть, и я должна пользоваться ею. Это страшно меня угнетает.
Если у тебя есть власть, воспользуйся ею! Вот что хотел сказать ей башар Тег. Убей или освободи меня, Дар.
Она на мгновение потеряла дар речи, и Тег почувствовал это.
– Майлс, Бурцмали мертв, но здесь есть резерв, подготовленный им лично. Это лучшие силы, которые…
– Не занимай меня мелкими деталями! – Это была команда военачальника. Голос детский и слабый, но в остальном все соответствовало характеру прежнего башара.
Прокторы, не дожидаясь повторного приказа, направились к люку. Взбешенная Одраде вернула их назад одним жестом. Теперь ей стало ясно, что она приняла решение.
– Верните ему одежду и выпустите. Вызовите сюда Стрегги.
Первые же слова Тега, которые он произнес после этой вспышки, заставили Одраде задуматься, не совершила ли она роковую ошибку.
– Что, если я проведу кампанию не так, как хочется вам?
– Но ты же сказал…
– Я произносил много слов в течение своих… жизней. Битвы не укрепляют мораль, Дар.
И Одраде, и Тараза не раз слышали высказывания башара на эту тему. Война оставляет в остатке «еду, питье и простые радости», что неизбежно приводит к моральному вырождению.
Это были слова Тега и ее убеждение.
Запыхавшаяся Стрегги вбежала в комнату, но, прежде чем она заговорила, Одраде сделала ей знак отойти в сторону и помолчать.
Впервые эта дисциплинированная послушница не выполнила повеления Верховной Матери.
– Дункан должен знать, что у него родилась еще одна дочь. Мать и дитя здоровы. – Она взглянула на Тега. – Привет, Майлс.
Только после этого Стрегги отошла в сторону и встала у стены.
Она лучше, чем я ожидала, подумала Одраде.
Айдахо наконец расслабился в кресле, только теперь поняв, в каком напряжении пребывал все это время.
Тег кивнул Стрегги, но обратился к Одраде:
– Надо ли мне шепнуть на ушко Богу еще несколько слов?
Самое главное – отвлечь внимание прокторов и понять, дошел ли до Верховной смысл слов Тега.
– Если нет, то меня надо накормить, я действительно просто умираю от голода.
Одраде подала знак Стрегги, и та вышла.
Одраде почувствовала, что понимает, куда клонит Тег. Удостоверившись в этом, он продолжил:
– Вероятно, сейчас ты создала еще один рубец.
Это был камень в огород Общины Сестер, которые хвастались: «Мы не позволяем рубцам накапливаться в своем прошлом. Рубцы чаще скрывают, чем выявляют».
– Некоторые шрамы больше выявляют, чем скрывают, – сказал Тег, взглянув на Айдахо. – Верно, Дункан?
Один ментат обращается к другому.
– Кажется, мы возобновляем давнишний спор, – сказал Айдахо.
Тег взглянул на Одраде.
– Видишь, дочка? Ментат сразу узнает давнишний спор, когда он возобновляется. Ты гордишься тем, что знаешь, что требуется от тебя на каждом повороте судьбы, но чудовище, которое подстерегает тебя на каждом таком повороте, – это твои собственные творения.
– Верховная Мать, – сказала одна из прокторов. Она не могла допустить, чтобы так обращались к Одраде.
Одраде не обратила никакого внимания на этот крик души. Она чувствовала, что время уходит, и ее незаметно, но очень сильно подталкивают к принятию окончательного решения. В спор вступила память Таразы: «Мы сформированы ассоциациями Бене Гессерит. Особым образом эти ассоциации делают нас грубыми. Да, мы часто режем сплеча, когда это необходимо, но это только иной показатель нашей туповатой грубости».
– Я не хочу представлять вас тупицами, – сказал Тег. Итак, он все помнит.
Вернулась Стрегги с миской бульона с мясом. Тег уселся на пол и одним глотком осушил миску.
Одраде оставалась недвижимой, но ее мысли постоянно вертелись вокруг одной и той же проблемы: куда завлек их Тег. Все Преподобные Матери окружали себя броней, на которой все внешние события (включая эмоции) воспринимались как отстраненные проекции. Мурбелла права, Сестрам надо овладевать искусством испытывать эмоции и простые человеческие чувства. Они обречены, если останутся простыми наблюдателями.
Она обратилась к Тегу:
– Никто не собирается просить тебя делать из нас бесчувственных тупиц.
Однако и Тег, и Айдахо услышали в тоне Одраде не только это. Майлс отставил в сторону пустую миску, но Айдахо заговорил первый.
– Культивация! – произнес он.
Тег согласно кивнул. Сестры редко проявляли импульсивность. Их реакции упорядочены даже в минуты повышенной опасности. Этот порядок находится за пределами того, что обычный человек считает культурным поведением. Сестрами обычно двигала не столько жажда власти, сколько собственный взгляд на вещи и практически неограниченная память. Так, Одраде следовала в своих действиях давно и тщательно разработанному плану. Тег взглянул на прокторов, которые слушали разговор, стараясь не пропустить ни одного слова.
– Вы были готовы убить меня, – сказал он.
Никто не ответил. В этом не было никакой необходимости. Все сразу поняли, что имеют дело с проекцией ментата.
Тег оглянулся и осмотрел комнату, где он вновь обрел исходную память. Шиана ушла. В закоулках сознания что-то говорила память других людей – далеких предков Тега. Они заговорят в полный голос в свое время. Какое у него ничтожное тело. С этим было трудно смириться. И Стрегги… Он внимательно посмотрел на Одраде.
– Вы оказались умнее, чем можно было предполагать, но моя мать…
– Не думаю, что она могла все это предвидеть, – возразила Верховная Мать.
– Нет, она была не настолько сильно поражена наследием Атрейдесов.
Это слово в данной ситуации наэлектризовало воздух помещения. Прокторы придвинулись ближе к люку.
Ох уж эта мать!
Тег не обратил внимания на угрожающий жест прокторов.
– В ответ на вопрос, который вы мне так и не задали, могу сказать, что не могу объяснить, что произошло со мной на Гамму. Мои физические и умственные способности, проявившиеся там, не поддаются никакому разумному объяснению. Учитывая мой нынешний рост и силу энергии, я мог бы в мгновение ока покинуть корабль-невидимку и… Но… – он поднял руку, – я по-прежнему остаюсь вашим верным псом. Я сделаю все, что вы от меня потребуете, но, возможно, не тем способом, которого вы от меня ждете.