я выбитой из привычной колеи. Не только ее возлюбленный Капитул, но и все человечество теряло старые очертания и принимало новые формы. Вероятно, вполне оправданно, что в этой новой вселенной Шиана продолжала скрывать многое от Верховной Матери. А она точно что-то скрывает.
Язвительный голос Беллонды вернул Одраде к окружающей действительности.
— Если ты не хочешь себя обслужить, нам придется о тебе позаботиться. — Беллонда поставила перед Одраде тарелку с аппетитным рыбным супом. Рядом с тарелкой лежал кусок чесночного хлеба.
Когда все попробовали суп, Беллонда отложила ложку и тяжелым взглядом посмотрела на Одраде.
— Уж не хочешь ли ты предложить нам «любить друг друга» или еще какой-нибудь подобный вздор?
— Спасибо вам за то, что вы принесли мне еду, — сказала Одраде.
Шиана проглотила ложку супа с блаженной улыбкой.
— Восхитительно!
Беллонда снова принялась за еду.
— Все нормально, — но она услышала за этими словами кое-что другое.
Тамалейн ела, словно выполняла какую-то работу, переводя взгляд с Шианы на Беллонду. Потом она взглянула на Одраде. Там, казалось, не возражала против ослабления эмоциональных ограничений. Во всяком случае, она не высказывала возражений вслух, хотя именно старые Сестры были против всяких послаблений.
Любовь, которую столь ревностно отрицала Община Сестер, была всюду, думала Одраде. Она проявлялась как в большом, так и в малом. Как много способов существует для приготовления изумительной, полезной пищи, рецепты блюд были истинным воплощением любви — старой и новой. Этот суп, который буквально ласкал язык; его зарождение крылось в любви: жена готовила суп из наловленной мужем рыбы, которую он не смог продать.
Сама сущность Бене Гессерит зиждилась на скрытой любви. Как еще можно было служить тем невысказанным нуждам, которые всегда испытывало человечество? Зачем еще работать для усовершенствования человека, если не во имя любви?
Беллонда собрала остатки супа куском хлеба. Она проглотила деликатес, вид у нее был задумчивым.
— Любовь ослабляет нас, — сказала она, но в ее голосе не было убежденности.
Эту фразу с равным успехом могла произнести послушница первой ступени, это была цитата из Кодекса. Одраде скрыла удивление и произнесла еще одну фразу из катехизиса послушниц:
— Берегись жаргона. Обычно он скрывает невежество и несет малое знание.
В глазах Беллонды появилось уважительное внимание.
Шиана откинулась на спинку стула и вытерла губы салфеткой. Тамалейн сделала то же самое. Собака под ней сменила позу, когда старая женщина подалась назад. Глаза Тамалейн были ясны и насмешливы.
Там все понимает! Хитрая старая ведьма все еще мудра, так же, как я. Но Шиана… какую игру затеяла Шиана? Я могу с полной уверенностью сказать, что она хочет отвлечь мое внимание, отвлечь от себя. Она очень хорошо умеет это делать, зная меня с младых ногтей. Ну… пожалуй, в эту игру сейчас играют двое. Я надавлю на Беллонду, но посмотрю, как поведет себя маленький сорванец с Дюны.
— Сколько стоит респектабельность, Белл? — спросила Одраде.
Беллонда приняла этот выпад молча. В жаргоне Бене Гессерит было определение респектабельности, и они все знали его.
— Не почтить ли нам память леди Джессики за ее человечность? — спросила Одраде. Шиана удивлена!
— Джессика подвергла опасности Общину Сестер! Беллонда обвиняет!
— Твоей Сестре будь верна, — пробормотала Тамалейн.
— Наше древнее определение респектабельности помогает нам оставаться людьми, — произнесла Одраде. Слушай меня внимательно, Шиана.
— Если мы потеряем это, то мы потерям все, — едва слышным шепотом произнесла молодая женщина.
Одраде едва сдержала вздох облегчения. Вот оно!
Шиана посмотрела в глаза Верховной Матери.
— Вы, естественно, учите нас.
— Сумеречные мысли, — пробормотала Беллонда. — Их лучше избегать.
— Тараза называла нас «Последним днем Бене Гессерит», — проговорила Шиана.
Настроение Одраде стало самообвиняющим.
Проклятие нашего существования. Порочное воображение может уничтожить нас.
Как легко заклинать будущее, которое смотрело на них оранжевыми глазами превратившихся в берсерков Досточтимых Матрон. Страх многочисленных предшествующих поколений вполз в душу Одраде, дыхание перехватывало от острых клыков судьбы, которые прятались за рыжими радужками осатаневших глаз.
Одраде силой воли вернулась к размышлениям о более насущных проблемах.
— Кто отправится со мной на Джанкшн?
Все они знали о муках Дортуйлы, слух о них успел распространиться по всему Капитулу.
Всякого, кто будет сопровождать Верховную Мать, могут скормить футарам.
— Там, — сказала Одраде, — поедете ты и Дортуйла.
Это может быть смертным приговором, поэтому следующий шаг очевиден.
— Шиана, ты разделишь Память с Там. Дортуйла и я поделимся с Белл. Перед тем как ехать, я поделюсь и с тобой.
Беллонда была ошеломлена.
— Верховная Мать! Я не гожусь для того, чтобы занять ваше место.
Одраде внимательно посмотрела на Шиану.
— Это не предложение. Я просто хочу, чтобы ты стала хранителем моих жизней.
На лице Шианы явно отразился страх, но она не посмела ослушаться недвусмысленного приказа. Одраде кивнула Тамалейн.
— Я поделюсь позже. Ты и Шиана сделаете это немедленно.
Тамалейн наклонилась к Шиане. Старческий возраст и приближающаяся неминуемая смерть делали передачу Памяти желанной вещью для старухи, но Шиана непроизвольно отпрянула назад.
— Немедленно! — повторила Одраде. Пусть Тамалейн рассудит, что ты прячешь от нас.
Выхода не было. Шиана наклонилась к Тамалейн; они коснулись друг друга лбами. Обмен сопровождался вспышкой, подобной электрической искре. Эту вспышку ощутили все присутствовавшие в обеденном зале. Разговоры стихли, все взоры обратились к столику у окна.
Женщины отодвинулись друг от друга; в глазах Шианы стояли слезы.
Тамалейн улыбнулась и ласково погладила Шиану обеими руками по щекам.
— Все хорошо, моя дорогая. Мы все испытываем при этом страх и иногда делаем из-за этого глупости. Но я очень рада, что могу назвать тебя Сестрой.
Скажи нам, Тамалейн! Сейчас!
Но старая женщина решила не делать этого. Она посмотрела в глаза Одраде и сказала:
— Мы должны держаться за нашу человечность любой ценой. Твой урок хорошо усвоен и многому научил Шиану.
— Когда Шиана поделится с тобой, не сможешь ли ты уменьшить влияние, которое она оказывает на Айдахо?
— Я не стану ослаблять вероятную Верховную Мать, — ответила Одраде. — Благодарю тебя, Там. Думаю, что мы отправимся на Джанкшн без лишнего багажа. Да, вот еще что! Я хочу получить доклад о том, что успел сделать Тег. Поводырь Майлса покинул его слишком надолго.
— Он узнает о том, что теперь у него два поводыря? — спросила Шиана. Какая радость звучит в ее голосе!
Одраде встала.
Если Там принимает ее, то и я должна сделать то же. Там никогда не предаст нашу Общину. А Шиана — из всех нас именно Шиана — отчетливее всех проявляет естественные черты, обнажая человеческие корни. Все же… я не хочу, чтобы она закончила свою статую «Пустота».
***
Религию следует принимать как источник энергии. Эта энергия может быть направлена на достижение наших целей при условии, что эта последняя находится в рамках открытого для нас опыта. В этом и заключается тайный смысл Свободы Воли.
В это утро над Централом нависла густая облачность, и кабинет Одраде казался от этого серым и тихим, да и сама Верховная Мать чувствовала какое-то внутреннее оцепенение. Ей казалось, что стоит ей двинуться с места, как придут в движение опасные силы.
День испытания Пряностью для Мурбеллы, сегодня нельзя думать ни о чем зловещем.
Управление Погодой выдало на сегодня безапелляционный прогноз, предупредив о низкой облачности. Это было случайное возмущение. Были приняты меры по исправлению ситуации, но для достижения должного эффекта требовалось время. Ожидались высотные ветры, можно рассчитывать на осадки.
Шиана и Тамалейн, касаясь друг друга плечами, стояли у окна, глядя на серый пейзаж. Управлять погодой становилось труднее с каждым днем.
Одраде наблюдала за Сестрами, сидя в своем кресле за рабочим столом. Эти две женщины стали одним целым после вчерашней передачи Памяти, и это не было неожиданностью. Интересно было другое: чаще всего передача Памяти происходила либо в условиях острого отравления Пряностью, либо в момент смерти, что и в том и в другом случае исключало дальнейшие контакты между людьми. Две спины были одинаково напряжены.
Сила экстремальных обстоятельств, при которых только и возможна передача, вызывала заметные изменения личности, и Одраде, глубоко понимая сущность происшедшего, терпимо относилась к таким изменениям. Что бы ни скрывала Шиана, теперь это скрывала и Там. Это что-то связано с основами человеческой сущности Шианы. Там можно доверять. Пока она не разделит свою Память с другой Сестрой, ее не надо трогать, но принимать такой, какая она есть. Дело не в том, что надо успокоить кресла-собаки, этим женщинам сейчас не нужен новый кризис.
— Сегодня день Мурбеллы, — сказала Одраде.
— Очень возможно, — заговорила Беллонда, согнувшись в кресле, — что она не переживет испытание. Что тогда будет с нашим драгоценным планом?
Нашим планом?
— Да, положение экстремальное, — согласилась Одраде.
В данном контексте Верховную Мать можно было понять по-разному. Беллонда толковала ответ Верховной в том смысле, что в крайнем случае надо будет делить память с умирающей Мурбеллой.
— Но мы не должны допустить, чтобы момент передачи памяти видел Айдахо!
— Мой прежний приказ остается в силе, — возразила Одраде. — Это желание Мурбеллы, и я дала слово.
— Ошибка… это большая ошибка, — пробормотала Беллонда.