— Я молилась, чтобы вы не обвинили меня в том, что я использую вашу сестру в своих интересах! — совершенно искренне воскликнула Эвелин.
— Эти ваши мольбы остались без ответа, — резко ответил он. — А что ещё я должен был подумать?
— Разве вы не знаете свою собственную сестру, сэр? — воскликнула Эвелин. — Она очень сильная и умная женщина. Ею вряд ли можно манипулировать.
Грейстоун сделал шаг вперед, и Эвелин сжалась от страха.
— Да, я очень хорошо знаю свою сестру. Она безнадежно наивна. Свято верит в спасение каждой погибшей души. Несомненно, она верит и в спасение вашей.
— Моя душа не гибнет, — вымучила из себя Эвелин, вжавшись в стойку балдахина великолепной кровати. Грейстоун уже почти нависал над ней.
Он упер огромные кулаки в свои стройные бедра.
— Теперь-то я хорошо представляю вашу встречу с моей сестрой! Вы появились на её пороге со своим печальным рассказом о том, как оказались на грани нищеты.
Естественно, моя сестра предложила вам остановиться здесь. — Его серые глаза вспыхнули, но взгляд тут же скользнул к её губам.
«Он в ярости», — со страхом подумала Эвелин. Ему явно не понравилась эта её дружба с Джулианной!
— Я не ожидала, что она пригласит меня в свой дом.
— Что-то я в этом сомневаюсь!
— Для меня было экономнее остановиться здесь и ждать вашего ответа. — Эвелин метнула в него резким взглядом. — И она понятия не имеет, что я на грани нищеты.
— Это правда? — Его пальцы немного расслабились.
Эвелин вскинула руку, демонстрируя ему роскошное кольцо с огромным бриллиантом.
— Я приехала сюда только для того, чтобы попросить её вручить вам письмо, и, полагаю, я не должна была выдавать своего истинного бедственного положения. Как видите, я надела свою самую лучшую одежду и свое единственное кольцо с бриллиантом.
Грейстоун пристально посмотрел на неё и, помолчав, тихо сказал:
— Другой мужчина мог подумать, что за ним охотятся, графиня, или преследуют, добиваясь его расположения, причем довольно дерзко.
Эвелин покраснела:
— Если вы считаете, что я преследую вас по личным причинам, то вы сильно ошибаетесь.
Да неужели? Может быть, вы просто не смогли забыть тот обжигающе-страстный поцелуй?
Она почувствовала, как вспыхнула до корней волос, щеки лихорадочно горели.
Разве мы целовались? — с усилием произнесла она. — Ничего такого не помню!
Грейстоун рассмеялся:
— Вы чертовски хорошо помните, что мы целовались, графиня. Сомневаюсь, что вы могли это забыть! Но мне легче от мысли, что вы не преследуете меня по личным причинам. — Он, безусловно, глумился над ней.
Эвелин задрожала, от возмущения у неё перехватило горло.
— Я в трауре!
— Ну конечно же в трауре. — Он нагло рассматривал её.
Эвелин думала только о том, как бы ей перестать краснеть! Тем вечером в гостиной она не вела себя как погруженная в траур вдова, и они оба знали это.
— А теперь скажите мне, что вы ей наговорили? Как вам удалось убедить мою сестру помочь вам?
Эвелин отчаянно боролась с собой, силясь обрести самообладание. Ей потребовалось некоторое время, чтобы собраться с мыслями и вернуться к теме Джулианны.
— Я сказала ей, что в своем письме приношу вам извинения. Я объяснила, как познакомилась с вами, и сказала ей, что между нами возникло недоразумение, которое мне хотелось бы разрешить.
Грейстоун по-прежнему дерзко смотрел на неё.
— А между нами возникло недоразумение? — скривил он рот.
Черт возьми, она не сомневалась, что Грейстоун имел в виду тот злосчастный поцелуй!
— Мне так показалось, — ответила Эвелин, вскинув подбородок. — Я объяснила, что мне потребовалось нанять контрабандиста, и, поскольку вы помогли мне бежать из Франции четыре года назад, я хотела обратиться к вам. Она очень интересовалась моими усиленными попытками добиться вашей помощи. Она задала мне множество вопросов. Я пришла в замешательство, когда она, в конечном счете, пригласила меня остановиться здесь.
— Пришли в замешательство или в восторг?
— Я была рада остановиться здесь из соображений экономии, что, как мне кажется, вы должны понимать. Мы с вашей сестрой сблизились. Искренне, по-настоящему подружились.
— Мне очень не нравится, что вы втягиваете мою сестру в свои дела, — резко бросил он, немного подавшись в сторону.
Воспользовавшись моментом, Эвелин проскользнула мимо него и кинулась от стойки балдахина к окну. Там, у кровати, она чувствовала себя будто в ловушке, впрочем, теперь оказалась в ловушке у окна.
Обернувшись, Грейстоун впился в неё взглядом.
— Я был ошарашен, получив ваше письмо, но ещё больше ошарашило меня письмо Джулианны. — Он невесело хмыкнул. — Меня привела в неописуемое изумление уверенность моей сестры в том, что я дурно поступил с вами!
Эвелин испуганно съежилась.
— Она что, написала вам это? — осторожно спросила она. Грейстоун медленно улыбнулся и направился к ней. Чуть не задохнувшись, Эвелин вжалась в подоконник.
— Думаю, вам прекрасно известно, что она написала.
— Она догадалась о том, что произошло! Хотя я несколько раз говорила ей, что вы не позволяли себе никаких неподобающих заигрываний, — поспешила заверить Эвелин. — Я защищала вас! Твердила, что вы не должны передо мной извиняться!
Его глаза расширились от изумления. Слишком поздно Эвелин осознала, что Джулианна не делилась с Джеком своим предположением, не настаивала на том, что это он должен извиняться перед Эвелин.
— Так она думает, что я с вами заигрывал? — вспыхнул он. — Ну конечно, она так думает! А вы — трагическая героиня всей этой истории. В то время как я — злодей!
Эвелин напряженно замерла на месте.
— Я говорила ей не один раз, что вы вели себя как истинный джентльмен!
Он засмеялся:
— И что же, она поверила вам?
— Нет.
Он подошел ближе и склонился над ней. Эвелин застыла. Он снова взглянул на её губы и на сей раз уже не отвел взгляд. Её сердце оглушительно забилось. Неужели он собирался поцеловать её? Прямо сейчас?
Но Грейстоун резко отпрянул.
— Отдаю вам должное, вы отважны, у вас достанет храбрости для дюжины мужчин.
Эвелин покачала головой:
— Я вовсе не такая храбрая.
Он с жаром возразил:
— Я в это не верю.
— Я боюсь… я боюсь будущего и того, что оно готовит Эме.
Грейстоун в упор посмотрел на неё:
— Разумеется, вы боитесь. — Он отошел от Эвелин и принялся неспешно расхаживать по комнате. — Теперь моя сестра — ваша ярая защитница. Она считает, что, как человек чести, я должен мчаться вам на помощь.
Эвелин боялась пошевелиться, хотя подоконник уже впился ей в бедро.
— Я не знаю, почему она так хочет, чтобы вы помогли мне, — честно сказала она. — Я не пыталась склонить её на свою сторону.
— В самом деле?
— Её заинтриговали наши отношения.
Его серебристые глаза пронзили Эвелин.
— Естественно, заинтриговали. Джулианна романтична с головы до ног.
«Что же, спрашивается, это означает? — гадала Эвелин, наблюдая за ним. — Какое отношение ко всему этому имеет романтичная натура Джулианны?»
Грейстоун вдруг остановился.
— А вам когда-либо приходило в голову принять «нет» в качестве ответа?
Их взгляды встретились. Грейстоун оставался серьезным, и Эвелин поняла, что должна объясниться честно.
— Наша встреча была такой ужасной, что поначалу я хотела лишь одного — забыть её. Я попыталась найти другого контрабандиста.
Теперь его взор стал безжалостным.
— Должен признаться, до сих пор ещё ни одна женщина не описывала мои объятия как «ужасные».
Эвелин сглотнула комок в горле.
— У меня не было иного выбора, кроме как обратиться к вам, — с трудом произнесла она, и её сердце екнуло. — Знаю, вы не помните событий четырехлетней давности, но вы действительно спасли мою жизнь и жизнь моих близких. Я доверяю вам, мистер Грейстоун. Я доверяю вам, как никому другому.
Лицо Джека застыло, превратившись в твердую маску, и он отвел взгляд.
— Мне очень не понравилось ваше письмо. Это была продуманная попытка зазвать меня в Розелинд, чтобы я мог попасть под действие ваших чар и согласился выполнить вашу просьбу.
Задрожав, Эвелин нерешительно заметила:
— Я тоже не уверена, что мне нравится подобный сценарий.
Грейстоун поднял взгляд, и она заметила, как сверкали его глаза.
— Значит, вы признаете, что это была ещё одна окольная попытка заставить меня беспрекословно подчиниться вам? Втянуть меня в решение своей проблемы?
Она прикусила губу.
— Да. Но, по правде говоря, я просто хочу помириться. Хочу начать всё заново! И — да, мне всё ещё требуется ваша помощь! — вскричала она.
Его взор не дрогнул ни на мгновение. Грейстоун смотрел на неё дерзко и проницательно.
Я пришел сюда, чтобы принять ваши извинения, графиня. Сказать по правде, у меня нет другого выбора. Эвелин остолбенела.
— У меня, может быть, довольно скандальная, дурная репутация, но это не совсем соответствует действительности. Я человек чести. И честь требует от меня принять подобные извинения, даже если они неискренни.
Вне себя от волнения, Эвелин судорожно вздохнула.
— Но я всегда буду у вас в долгу.
Повисла тишина — мертвая, тяжелая. Эвелин спрашивала себя, не собирается ли Джек преодолеть разделявшее их короткое расстояние и заключить её в свои объятия, несмотря на все их разногласия.
Но Грейстоун не двигался. Эвелин облизнула губы, повернулась и распахнула окно. Потом подняла воротник платья. Полная нелепой досады, она невидящим взором смотрела на раскинувшийся внизу сад. Понятно, что она всё ещё жаждала прикосновений Джека.
— Если я не буду бороться за будущее своей дочери с предельной решимостью, тогда кто станет это делать?
Грейстоун ничего не ответил. Она не поворачивалась, но спиной чувствовала его взгляд.
И тут в дверь постучали.
— Эвелин? — позвала Джулианна.
Эвелин отскочила от окна, а Джек резко повернулся к двери.