Острая боль снова пронзила Эвелин. Она видела, как Джек любил свою сестру. Ей явно не стоило жалеть этого контрабандиста. Грейстоун сам виноват в том, что за его голову назначили награду, ведь он нарушал режим британской блокады и вполне мог оказаться французским шпионом. Но Эвелин всё равно почему-то чувствовала к нему сострадание. Это казалось весьма непростым — быть джентльменом и преступником одновременно.
Когда Аделаида с восторгом заметила, что у них гости, и собралась приготовить чай, Эвелин подошла к окну. Выглянув, она увидела Тревельяна, сходившего с места кучера. Эвелин невольно расплылась в улыбке и поймала себя на том, что рада видеть старого друга. Она продолжала наблюдать за ним, стоя у окна.
Теперь, остановившись у упряжки лошадей, Тревельян казался особенно бравым и привлекательным. Он, бесспорно, был красивым мужчиной, высоким и мускулистым, и Эвелин пришелся по душе тот факт, что он не носит парик. Волосы Тревельяна были такими же темными, как у неё, — это был цвет ночи. Помимо прочего, в Треве сразу и безошибочно угадывался аристократ, и не только потому, что на нем столь великолепно сидели темный сюртук и светлые бриджи. Его буквально окружал флер утонченности и властности.
Жена Тревельяна умерла десять месяцев назад — он должен был вот-вот снять траур.
Эвелин заметила, что вместе с давним другом приехал её кузен. Выбравшись с заднего сиденья кареты, Джон помогал спускаться молодой женщине, которую Эвелин не знала.
— У нас есть что-нибудь, что можно подать с чаем? — с некоторой тревогой спросила она Аделаиду.
— Я могу сделать несколько маленьких бутербродов с огурцом, — предложила служанка. — Не беспокойтесь об этом, миледи. Никто не узнает, что в наших чуланах — шаром покати.
Но Эвелин, разумеется, беспокоилась — они должны были подать гостям закуски, словно в доме всё в порядке. Приличия необходимо было соблюсти.
— Какой красавец, — улыбнулась Аделаида, бросив на хозяйку многозначительный взгляд, а потом повернулась и помчалась на кухню.
Эвелин, естественно, не могла с этим не согласиться. Трев был не только красив, но и богат. Вероятно, он был самой выгодной партией их прихода. И Эвелин вдруг подумала о том, какое множество матерей плели интриги и строили хитрые планы, чтобы с успехом заинтересовать его своими дочерьми.
Эвелин быстро оглядела себя в огромном зеркале, стоявшем в углу кабинета. Она выглядела довольно хорошо: на щеках играл легкий румянец, глаза сияли. Оставалось только убрать несколько выбившихся из прически завитков в довольно простой и старомодный, низко уложенный пучок. С момента переезда в Бодмин-Мур у неё совершенно не находилось времени для моды и уж точно было не до того, чтобы сооружать изысканные прически из своих длинных волос. Повальным увлечением стали распущенные локоны, обрамляющие лицо, в сочетании с длинными прядями, спадающими ниже плеч. Конечно, можно было надеть парик, но ей парики не нравились. Эвелин вздохнула. Сейчас она напоминала бедную деревенскую мышь, но она ведь вдова в трауре.
И всё же Эвелин обрадовалась гостям, невзирая на то, что в доме осталось совсем мало чая. Она поспешила в холл.
Когда Эвелин вошла, Лоран уже проводил троих гостей в дом. Тревельян улыбнулся ей:
— Мы слышали, что ты вернулась из столицы, и решили нанести визит. Надеюсь, мы не помешали.
Его улыбка была такой заразительной… Эвелин выкинула из головы финансовые заботы и улыбнулась в ответ:
— Сомневаюсь, что ты когда-либо смог бы помешать. Здесь ты всегда желанный гость.
Она протянула Треву обе руки, и он расцеловал их. Но, когда Эвелин отстранилась, его взгляд посерьезнел, стал глубоким, испытующим, и она смутилась. Трев уже навещал Эвелин до её отъезда в Лондон, и они мило побеседовали за чаем. Тогда она гадала, чем же вызван его интерес. Она спрашивала себя об этом и теперь.
Джон нарушил неловкий момент, крепко сжав Эвелин в объятиях.
— Пожалуйста, познакомься с Матильдой, моей невестой. Я сгорал от нетерпения, до того хотел, чтобы вы встретились!
Эвелин улыбнулась красивой стройной блондинке.
— Я так за вас счастлива!
— Джон с таким восторгом отзывается о вас, графиня, — расплылась в ответной улыбке Матильда. Веснушки испещряли её крошечный носик. — Я тоже с большим нетерпением ждала встречи с вами. Если честно, я считала оставшиеся до нашего визита дни с тех пор, как вы вернулись из столицы!
Матильда определенно была не робкого десятка, а улыбалась она широко, искренне и заразительно. Невеста Джона сразу понравилась Эвелин.
— Почему бы нам не пройти в гостиную? Сейчас подадут чай.
Трев снова одарил её улыбкой:
— На самом деле мы приехали пригласить тебя на пикник. Наша карета битком набита жареными курами и пирогами с бараниной.
— Сейчас — середина марта! — запротестовала Эвелин. — На улице очень холодно.
Трев усмехнулся:
— О, не так уж и холодно — солнце светит так ярко! — и ни облачка на небе. Кроме того, у нас в карете есть меха.
Эвелин во все глаза смотрела на Трева, пытаясь уразуметь, с какой стати они решили провести пикник сейчас, когда весна ещё толком не вступила в свои права. Джон сделал шаг вперед.
— Возможно, ещё несколько рановато для пикника. Мы, естественно, не хотим, чтобы леди замерзли.
— Знаешь, а ты прав. О чем я вообще думал? Не могу мыслить здраво, когда дело касается тебя, Эвелин, — подмигнул ей Трев. — У меня есть идея получше. Устроим наш пикник прямо здесь, можем представить, что мы — у пруда, наблюдаем за плавающими утками.
Эвелин уставилась на него округлившимися от изумления глазами. Однажды, когда ей было пятнадцать, а ему — на два года больше, Трев пригласил её прогуляться к пруду, и они устроили там пикник. Помнится, тогда Эвелин переполняло волнение, она считала Трева самым красивым молодым человеком, которого ей доводилось видеть.
Люсиль сильно разозлилась, когда Трев привез её домой, и после отъезда кавалера Энид строго-настрого запретила Эвелин когда-либо снова принимать его в гостях.
Тревельян уже не улыбался. Эвелин чувствовала, что он так и не забыл тот день. Она же не вспоминала о пикнике долгие годы. И теперь, когда в памяти воскресло то свидание, чувствовала себя немного обескураженной.
— Хорошая идея, — согласился Джон. — Как ты думаешь, Матильда?
— Мне кажется, это в высшей степени разумно — устроить пикник в доме! — засмеялась Матильда.
— Лоран, любезный мой, вы не поможете мне принести сюда корзины? — спросил Джон.
Сердце Эвелин замерло, когда Трев вдруг опустил голову, спрятав глаза. Тут-то и стало понятно, что затеяли гости. Они знали, что Эвелин находится в сложном финансовом положении. И придумали удачное оправдание, использовали пикник как предлог, чтобы привезти ей домой хорошую еду.
Трев поднял взгляд. Эвелин попыталась улыбнуться, но была так тронута, что ей это не удалось, на глаза навернулись слезы. Ей следовало возразить — она должна была проявить гордость. Но вместо этого Эвелин просто с благодарностью кивнула. Прошли годы, но Трев по-прежнему оставался хорошим, верным другом.
И вдруг Эвелин осенило: он наверняка начнет добиваться её благосклонности, как только траур по Анри закончится. Она в напряжении застыла на месте. И тут же вспомнила о Джеке Грейстоуне.
— Думаю, это даже увлекательнее — устроить пикник в доме! — воскликнула Матильда. Она взяла Эвелин под руку. — Я видела, как в одной из корзин наши джентльмены припрятали шерри. Вы любите шерри? Моя мама говорит, что я слишком молода для такого напитка, но я обожаю его и собираюсь сегодня угоститься.
Эвелин силилась найти в себе остатки самообладания. Направившись с Матильдой в гостиную, она оглянулась на Трева. Он лениво улыбнулся ей.
Эвелин вдруг поймала себя на странных мыслях — и пришла в изумление. Неужели она сравнивала Трева с Джеком? Это было последнее, чем она хотела заниматься! Да и никакие сравнения не казались в данном случае справедливыми. Джек Грейстоун был контрабандистом — он был преступником. А Тревельян — состоятельным наследником баронства. И не было ровным счетом никаких оснований их сравнивать.
Кроме того, существовало одно важное обстоятельство. Она уже побывала в объятиях Джека, и не один раз, а дважды. Тревельян же знал, что она находится в трауре, и Эвелин понимала, что он будет почтительно относиться к этому статусу.
— Ты смотришь так, словно у меня вдруг выросли рога, — тихо сказал Тревельян.
Эвелин резко вернулась к реальности:
— Ты очень галантен, Трев.
Он медленно расплылся в улыбке:
— Что ж, я очень счастлив, если мне удалось снискать твое одобрение.
Эвелин не могла не улыбнуться в ответ на его замечание. Она напомнила себе, что, даже если Трев и вынашивает какие-то матримониальные планы, ему придется на время их отложить, так что сейчас ей не стоит волноваться по этому поводу.
— Пытаюсь вспомнить, всегда ли ты был таким очаровательным.
— Ты забыла? Я поражен, — со смехом поддразнил Трев.
— Неужели у тебя есть какие-то недостатки?
— О, я бы мог припомнить несколько, — усмехнулся он. — Так что, отправляемся на пикник, миледи?
Пока Лоран и Джон носили в дом плетеные корзины, Матильда рассказывала Эвелин о шедшей полным ходом подготовке к свадебной церемонии. Трев ненадолго вышел, чтобы принести клетчатое шерстяное одеяло, которое расстелил на полу. Джон разжигал камин до тех пор, пока огонь не загудел. Потом все взяли тарелки и принялись накладывать на них еду. По просьбе хозяйки Аделаида привела вниз Эме. Эвелин поспешила к дочери.
Глаза девочки широко распахнулись от изумления.
— Мама, что это такое?
У нас пикник, дорогая, прямо в доме, потому что устраивать такое мероприятие на улице слишком холодно. Эвелин взяла Эме за руку, не веря собственным глазам: корзины ломились от жареных кур, пирогов с бараниной, тарелок с фруктами и сыром, свежеиспеченного хлеба, красного и белого вина. В сущности, еды здесь хватило бы на то, чтобы кормить всю эту компанию несколько дней.