— Он поступил галантно, приехав сюда вот так, используя приглашение на пикник как предлог, чтобы обеспечить нас едой, — объяснила Эвелин, добавив: — Они даже не забрали то, что осталось.
— Да, он, несомненно, герой, но он не отправляется во Францию ради вас.
Она прикусила губу.
— Нет. Во Францию ради меня он не отправляется.
Их взгляды встретились. Грейстоун снова улыбнулся:
— Мы можем окончательно утрясти все вопросы?
Подойдя к дивану, Эвелин села.
— Я боялась, что вы можете передумать.
Джек неторопливо прошагал к дивану и тоже уселся, но не на другой его конец, а в середине, почти вплотную к расположившейся в углу Эвелин. Вытянув свои длинные ноги в сапогах, он с безразличным видом откинулся на спинку дивана.
— Я дал вам слово, Эвелин.
Ее сердце неистово затрепетало. Куртка Джека распахнулась, демонстрируя широкую грудь и плоский живот под хлопковой рубашкой. Взгляд Эвелин скользнул по пистолету, висевшему у бедра Джека, и рукоятке кинжала, выглядывающей из куртки.
Эвелин резко отвела взгляд. Она разглядывала Джека непозволительно долго. И, что было ещё хуже, вспоминала их последнюю встречу — всю, до мельчайших деталей. То, как чувствовала его крепкое, мощное тело, когда он обнимал её. Разве она могла когда-либо забыть тот волнующий момент?
Муж обнимал её много-много раз. Но его объятия не были столь пылкими и незабываемыми.
— Я отправляюсь во Францию на восходе, — отрывисто бросил Джек.
— Вы отправляетесь во Францию уже завтра? — вскричала Эвелин. К ней мгновенно вернулся здравый смысл. Она собиралась поехать с Джеком, но не ожидала, что это произойдет так скоро.
— Да, именно так. Похоже, вас это… тревожит.
О да, её это очень тревожило, ведь Эвелин не желала сейчас, образно выражаясь, раскачивать эту лодку, нарушая хрупкое перемирие. Сказать по правде, у неё почти не осталось вещей, которые можно продать, так что чем раньше Грейстоун отправится во Францию, тем лучше.
— Я просто удивлена.
Ну как она могла обмолвиться, что собирается сопровождать его? Признаться, что боится: он не найдет золото без её помощи?
— А ещё я взволнована. Большинство моих драгоценностей пропало, — добавила она, подумав об Эде Уайте.
— Что именно вы имеете в виду?
Эвелин понимала, что слишком медлит с объяснениями.
— Если честно, я разговаривала с другим контрабандистом, ещё до того, как вы согласились мне помочь. Я пыталась договориться с Эдом Уайтом. — Её лицо исказилось гримасой. — Мягко говоря, встреча была не из приятных.
— Что-о-о? — воскликнул Джек, и его глаза округлились от ужаса. Он резко выпрямился.
Неужели его это взволновало?
— Когда вы мне отказали, я решила искать другого человека, — пояснила она.
— Не сомневаюсь, что вы именно так и поступили, — с вашим-то упрямством! Эвелин никак не могла понять, что же означает его бурная реакция. Мысли так и метались в голове. Это сильно отвлекало, причем в самый неподходящий момент, когда ей требовалось обдумать, как лучше обратиться к Джеку с ещё одной просьбой.
— Я думала, что мы с Уайтом договорились. И отдала ему свои сапфировые серьги и кольцо. Он ушел с драгоценностями, явно не собираясь возвращаться, и я, увы, поняла это слишком поздно.
Джек покачал головой.
— Он просто обокрал вас! — всё ещё не веря своим ушам, упрекнул он.
— Да, так и было, — подтвердила Эвелин. Неужели Грейстоуна это действительно заботило?
Советую вам держаться от Уайта подальше, — категорично бросил Джек. — Он лишен всякого понятия о чести и, мягко выражаясь, довольно груб.
— Что ж, этот горький урок я усвоила, задумчиво произнесла Эвелин.
Он с подозрением сощурился:
— И что же вы усвоили?
Она судорожно вздохнула и выложила:
— Я доверяю вам — и не доверяла Уайту.
Эвелин не ждала ответа Джека, и он действительно хранил молчание. Она вдруг задрожала, боясь спрашивать, может ли отправиться с ним во Францию. Грейстоун наверняка откажет ей в этой просьбе, Эвелин не сомневалась в этом. И теперь она гадала, осмелится ли на попытку пробраться к нему на борт украдкой, без его ведома.
— Где сейчас ваше судно?
Джек устремил на неё проницательный взгляд. Он переменил позу на диване, скрестив ноги.
— Вообще-то оно стоит в бухте, расположенной чуть ниже дома вашего дяди. Почему вы спрашиваете?
Значит, Джек может быть на борту через час, как и она сама. Фарадей-Холл располагался всего в часе езды от её дома.
— Я и не думала, что вы бросите якорь так близко.
— Я часто пользуюсь этой бухтой, — ответил он, снова садясь прямо и разгибая ноги. Его серые глаза пронизывали насквозь, во взгляде явственно читалось подозрение. — Мне нужны карты. Возьмите пергамент и чернила.
Эвелин понимала, что, хочешь не хочешь, а придется обсуждать с Джеком свое намерение поехать с ним, но именно сейчас не находила в себе смелости сделать это. Эвелин кивнула и отправилась в маленький кабинет, примыкающий к гостиной. У письменного стола она помедлила, пытаясь взять себя в руки. Если она не спросит Джека, сможет ли присоединиться к нему, у неё останется лишь один вариант действий: каким-то образом пробраться на корабль втайне от него.
Она подняла взгляд.
Джек стоял в дверях и казался спокойным, только его глаза горели теперь гораздо подозрительнее.
— Вы явно что-то замышляете, — тихо произнес он. — В чем дело, Эвелин?
Ее сердце гулко стукнуло от того, каким мягким был его тон и как ласково он произнес её имя.
— Ничего я не замышляю!
Джек направился к столу, где она уже подготовила пергамент, перо и чернильницу. Эвелин застыла в напряжении, но он лишь отодвинул для неё кресло Анри. Она села, снова подняв на Джека глаза.
Он стоял рядом, положив большую ладонь на стол рядом с пергаментной бумагой.
— Где именно расположен ваш дом?
Эвелин набрала в легкие побольше воздуха. Тень подозрения испарилась из его глаз. Теперь Джек был сосредоточенным и серьезным.
— Вы сможете добраться до окраины города? — Эвелин всё так же смотрела на него снизу вверх, повернув голову.
Он взглянул на неё.
— Конечно.
Эвелин повернулась к пергаменту, окунув перо в чернила.
— Быстрее всего будет пройти по главному бульвару к центру города и повернуть на юг, на улицу Лафайет. Она выведет вас из города. Если вы останетесь на этой дороге, дойдете до нескольких виноградников. У второго нужно свернуть направо, в маленький грязный переулок без указателя. Шато д’Орсе расположено на полмили вниз по дороге, оно окружено теми самыми виноградниками. — Описывая маршрут, Эвелин быстро набросала примитивную карту. Джек по-прежнему стоял сзади, слишком близко, не двигаясь с места, и это его присутствие то и дело отвлекало Эвелин. Она всё-таки закончила с картой и подняла взгляд.
— Последний раз вы были там четыре года назад, верно? - очень серьезно спросил Джек. Он не ждал её ответа и продолжил: — Виноградников, возможно, уже нет — наверняка сожжены дотла. На последней дороге мог появиться указатель. Мне нужен другой опознавательный знак.
«А ведь он прав», — с тревогой подумала Эвелин.
— Прямо перед последней дорогой, на северной стороне, есть разрушенная башня.
Джек потянулся к её руке, забрал перо и нарисовал крестик на том месте, где должна была располагаться башня.
— Так правильно?
— Да. — От его близкого присутствия Эвелин было трудно дышать.
Джек вложил перо ей в пальцы, и их руки соприкоснулись.
— В каком месте имения спрятаны ваши фамильные ценности?
Эвелин замялась, поскольку его большая ладонь всё ещё лежала поверх её руки. Облизнув пересохшие губы, она открыла ящик стола и вынула оттуда ключ. Потом наклонилась к самому основанию стола, туда, где находился потайной запертый ящик.
— Перед смертью Анри дал мне карту, которую начертил сам. — Эвелин отперла потайной ящик и, открыв его, вынула оттуда сложенную карту и отдала её Джеку. — Судя по всему, этот заштрихованный квадрат — дом. Позади, прямо за террасой, на которую выходит бальный зал, росли три огромных дуба. Они помечены кругами. Анри закопал большой сундук в центре, между ними, и это место помечено крестиком, как вы можете видеть.
Джек быстро изучил карту, потом положил её на стол перед Эвелин, рядом с другой, только что набросанной картой.
— Хорошо.
Подняв на Джека глаза, Эвелин спрашивала себя, ощущает ли он хотя бы половину того напряжения, которое чувствует она. Интересно, перехватывает ли у него дыхание от волнения, теряет ли он покой в её присутствии, позволяет ли себе недозволенные, непристойные мысли?
— Спрячьте под замок карту вашего мужа. А другую карту уничтожьте. — И Джек посмотрел ей прямо в глаза.
— Разве они вам не нужны? — изумилась Эвелин.
— Я их запомнил, — мягко ответил он.
Ее сердце оглушительно забилось, реагируя на внезапное изменение его тона и еле заметный блеск в глазах.
Эвелин даже не пошевелилась, чтобы выполнить его приказ. Теперь у Джека была вся информация, которая требовалась для поездки во Францию. И вероятно, он собирался пожелать ей спокойной ночи и удалиться.
И вдруг Эвелин поймала себя на мысли, что они ещё не обсудили плату за его услуги — ту самую «весьма неплохую долю». Видимо, поэтому Джек колебался, застыв на месте совсем рядом? Или, подобно Эвелин, всё-таки пытался понять, почему их так влечет друг к другу?
— Как я смогу вознаградить вас? — спросила она.
Взгляд Джека скользнул к её губам, а потом его густые ресницы резко опустились, спрятав серые глаза. И он пробормотал:
— Вам решать.
Эвелин снова судорожно вздохнула. Верно ли она истолковала этот взгляд? Что же он означает? Да неужели она сама этого не знала?
Эвелин уставилась на разложенные на столе карты невидящим взором, чувствуя, что утратила способность мыслить здраво. Джек потянулся вперед и взял карту, которую Эвелин только что набросала, причем на сей раз его рука смело коснулась её ладони. Эвелин повернула голову к Джеку и увидела, как он, не сводя с неё пристального взора, разорвал пергамент.