— Кто же с ним так?
— Мы не знаем. Возможно, Эд Уайт.
— Уайт? — поперхнулась Эвелин и, обернувшись, уставилась на Трима и Уилла.
— Джек был в моем трактире, миледи, и они с Уайтом повздорили. Уайт ушел, следом удалился Джек. Чуть позже один из посетителей обнаружил его на улице, перед трактиром. Очевидно, на Джека напали, когда он вышел из моего заведения. Миссис Трим считает, что у него сломано несколько ребер. Переломы ребер очень болезненны, леди д’Орсе, и это объясняет, почему он то и дело теряет сознание. Но он не дал нам возможности позаботиться о нем, так что мне ничего не известно о степени его травм. Он потребовал, очень настойчиво, чтобы мы привезли его сюда, а потом упал в обморок.
Эвелин судорожно вздохнула. Неужели это сделал Уайт? Странно, но она так не думала! Эвелин пыталась осмотреть рану на голове Джека, но увидеть что-либо за запекшейся кровью и волосами было невозможно.
— Мне нужна миска с водой и несколько тряпок, а ещё мыло и бренди.
— Я всё принесу, миледи, — тут же сорвалась с места Аделаида.
Лоран подошел к Эвелин.
— На эту рану на голове, возможно, нужно наложить швы, — пробормотал он.
— Удар по голове может вызвать множество других повреждений, миледи. Ему нужен врач и хороший отдых, — заметил Трим.
Разумеется, ему всё это требовалось, а ближайший врач жил в Бодмине. Но сейчас Джеку нужен был и уход. Эвелин с трудом сдерживала подступившие к глазам слезы.
— Мистер Трим, не знаю, как благодарить вас и Уилла за то, что привезли его сюда! Пожалуйста, разрешите предложить вам комнату на ночь.
Она молилась, чтобы Аделаида поспешила.
— Мы можем помочь позаботиться о нем? — спросил Трим. — После того, как вы помоете его, я мог бы зафиксировать его ребра.
У Эвелин не было ни малейшего представления об уходе за ранеными, не говоря уже о перевязке сломанных или ушибленных ребер. Она решила смыть всю кровь, чтобы четко рассмотреть травмы Джека. Но теперь она с надеждой взглянула на Джона Трима.
— А вы знаете, как фиксировать ребра?
Трим улыбнулся:
— Это Бодмин-Мур, миледи. Разумеется, знаю.
Эвелин поймала себя на том, что всё ещё держит руку Джека. Она выпустила его ладонь и встала.
— Тогда я принимаю ваше предложение.
Эвелин подвинула маленький деревянный стул из угла комнаты к кровати Джека. И просидела на этом стуле несколько часов — заря уже окрасила небо за окном в розовато-лиловый цвет. Джек всё так же неподвижно лежал на кровати. Но он спал, и Эвелин радовалась уже одному этому.
Лоран помог ей снять с Джека всю одежду, кроме панталон, и оставался рядом, пока она смывала кровь — главным образом потому, что Эвелин была потрясена и нуждалась в его поощрении, подбадривании и поддержке. Множество ссадин спровоцировало обильное кровотечение, а самая глубокая рана оказалась на голове, повыше уха, но, похоже, накладывать швы не требовалось.
Трим и Уилл остались внизу и весьма скромно перекусили остатками ужина, которые подала им Аделаида. Помыв Джека, Эвелин позвала Трима. Джон стал перевязывать ребра, заставив Джека очнуться. Раненому тут же дали два огромных бокала бренди, чтобы ему легче было перенести боль.
Так или иначе, но Джек стоически выдержал всю процедуру перевязки, стиснув зубы и не произнеся ни слова. И в тот самый момент, когда Трим закончил, Джек взглянул на Эвелин, закрыл глаза и провалился в сон. С тех пор Джек спал.
Эвелин сидела не шелохнувшись с того самого момента, как опустилась на стул у его кровати, даже несмотря на то, что все остальные в доме отправились спать. На протяжении нескольких часов она боролась с подступавшими слезами.
Чтобы не плакать, она успокаивала себя. Джек не должен был умереть — от сломанных ребер ещё никто не умирал. Чтобы избежать инфекции, они обработали его раны бренди, контрабандой вывезенным из Франции, — чистым, неразбавленным спиртом.
Смахнув слезы, Эвелин снова взяла Джека за руку. Ей хотелось знать, что произошло и почему, кто виновен в этом жестоком нападении. Эвелин не знала, с какой стати Джек повздорил с Уайтом, но этот контрабандист был трусом, и ей не верилось, что он мог напасть на Джека, — только не таким образом. А ещё Эвелин пришло на ум, что ей стоит послать письмо Лукасу, она собиралась сделать это через часок-другой. Она не хотела сообщать о произошедшем сестрам Джека — их не стоило тревожить, пусть Лукас решает, ставить сестер в известность о произошедшем или нет.
Неужели нападение на Джека было связано с его шпионской деятельностью? А разве на саму Эвелин не напали, разве ей не угрожали десять дней назад?
— Почему… ты плачешь?
Хриплые, прерывистые слова Джека вернули Эвелин к действительности. Перехватив его изможденный, ищущий взгляд, она воскликнула:
— Ты очнулся!
Джек тихо застонал и спросил:
— Что… случилось?
Эвелин поцеловала его руку:
— Тебя избили. Кто это сделал, Джек?
Он тут же всполошился:
— Где… я?
Неужели он ничего не помнил?
— Ты в Розелинде. Трим нашел тебя на улице у трактира. Тебя избили — жестоко, варварски избили! Трим хотел позаботиться о тебе там, но ты настоял, чтобы тебя привезли сюда. — Эвелин уже не могла сдержать слез, и они покатились по её щекам.
Джек в упор, неотрывно смотрел на Эвелин, но потом серые глаза закрылись, словно силы окончательно покинули его.
Все ещё держа Джека за руку, Эвелин погладила его по лбу свободной ладонью. Серые глаза тут же распахнулись.
— Ты так беспокоишься…
Эвелин затрепетала.
— Разумеется, я беспокоюсь.
— Почему?
Она не верила своим ушам. И принялась предательски краснеть.
— Думаю, ты знаешь почему. — Она почувствовала, как её щеки загорелись ещё ярче.
— Нет… не знаю. — Джек поднес руку к её лицу, но вдруг уронил ладонь, застонав.
Уже не в первый раз Эвелин пожалела, что в её доме нет настойки опия.
— Хочешь немного бренди?
Теперь лицо Джека побледнело — было очевидно, что даже простое движение причиняет ему нестерпимую боль. Джек ничего не ответил, и Эвелин поняла, что он из последних сил борется, силясь не потерять сознание. Она сорвалась с места, чтобы принести ему стакан, который давно приготовила. Трим предположил, что Джеку понадобится спиртное после того, как он придет в себя. Эвелин взяла чистый французский бренди, который Анри хранил для них самих и для приема гостей.
Теперь Эвелин сидела на кровати Джека, у его бедра. Он лежал, и она нерешительно помедлила. Джек не мог сделать глоток в таком положении, ему требовалось сесть. Но Эвелин понимала, что движение причинит ему сильную боль.
— Помоги мне… сесть.
Эвелин поставила стакан на прикроватную тумбочку и просунула руку под плечами Джека, поддерживая его. Он вскрикнул.
Эвелин пришла в замешательство и испугалась — ведь она даже не успела сдвинуть Джека с места. Теперь его глаза были крепко зажмурены, а лицо покрылось потом. Джек задыхался.
Прошло довольно много времени. Джек глотнул воздух ртом и посмотрел на неё, теперь его лицо было полно решимости.
— Помоги мне сесть, Эвелин, — сказал он, и это был приказ.
Опасаясь причинить ему боль, Эвелин стала осторожно приподнимать Джека. Он хрипел, несколько раз издал стон и, обливаясь потом, пытался приподняться сам. Наконец Джек вскрикнул и сел, а Эвелин тут же втиснула ему под спину две подушки.
— Ах ты, черт побери. — Часто и тяжело дыша, Джек сидел на кровати, закрыв глаза, пережидая мучительный приступ боли.
Снова смахнув слезы, Эвелин взяла влажное полотенце и вытерла пот с лица Джека. Его ресницы взлетели вверх, и их взгляды встретились.
Эвелин подумала о том, что сидеть так близко к Джеку на кровати было неприлично, но Трим никогда не зашел бы к ним без стука, а Лоран знал правду. Еле заметно улыбнувшись, Эвелин скользнула тканью по верхней части груди Джека. Потом отложила полотенце и, поднеся стакан к его губам, помогла ему сделать глоток.
Когда Эвелин хотела было убрать стакан, Джек остановил её:
— Мне нужно намного больше… чем один глоток.
— Конечно. — И Эвелин помогла ему допить всё.
Она поставила на тумбочку опустевший стакан. Джек по-прежнему сидел, облокотившись на подушки, его глаза снова закрылись, а на висках и лбу выступила испарина. Для того чтобы выпить бренди, ему потребовалось приложить немалые усилия. Эвелин хотелось расспросить Джека о том, что произошло, но она боялась утомить его.
Эвелин взяла влажную льняную салфетку и положила Джеку на лоб. Спустя мгновение она убрала её.
Джек открыл глаза и посмотрел Эвелин прямо в глаза.
— Спасибо.
— Бренди помог?
— Мне хотелось бы ещё один стакан.
В полной тишине Эвелин помогла ему выпить ещё один стакан. Когда Джек осилил весь напиток, она наконец-то увидела, что бренди подействовал. Впервые за время пробуждения линия его рта смягчилась. Поволока боли, застилавшая его глаза, исчезла.
— Так лучше? — прошептала Эвелин.
Джек слегка улыбнулся, скользнул взглядом по её лицу, словно изучая. На мгновение его взор задержался на её губах.
— Это Трим привез меня сюда?
— Да. — Эвелин поставила стакан и стиснула руки на коленях. — Что произошло, Джек? — спросила она, гадая про себя, не сходит ли потихоньку с ума. Неужели ей показалось, что между ними снова повисла некоторая напряженность? Ведь Джек был ранен и явно не думал сейчас о том, чтобы поцеловать её.
Джек скользнул взглядом мимо неё, словно его заинтересовала весьма скромная обстановка этой маленькой комнаты.
— На меня напали, когда я вышел из трактира Трима.
— И кто же это сделал?
Он снова устремил на неё пристальный взгляд.
— Не знаю.
Она изумленно спросила:
— Ты не видел нападавших?
— Нет, не видел. Меня ударили сзади, Эвелин.
Она вздрогнула, во все глаза глядя на него. Джек был самым умным человеком из всех, кого она знала. Эвелин не верила в то, что он не узнал нападавших, даже если действительно не видел их.