— Я скоро вернусь.
Эвелин выбежала из комнаты, не в силах собраться с мыслями. Забрав из холла пистолет, порох и нож, она поспешила наверх. Джек снова стоял у окна, глядя на юг. Но, разумеется, разглядеть побережье за торфяниками не получалось.
Он медленно вернулся к постели, а Эвелин положила оружие и порох на прикроватную тумбочку.
— Спасибо.
— Ты меня беспокоишь, — призналась Эвелин. Почему Джек так пристально вглядывался в даль из окна — неужели высматривал, не приближается ли кто-то?
— Я не собирался тебя беспокоить. — Джек вдруг осел, словно у него подогнулись колени, и потянулся к столбику кровати. Его лицо побледнело.
Эвелин мгновенно охватила тревога — ведь он всё ещё был серьезно ранен.
— Тебе нужно отдохнуть! Давай я помогу тебе вернуться в постель? — Она бросилась к Джеку и решительно взяла его за руку.
— Ты всегда можешь помочь мне оказаться в постели, Эвелин.
Она вспыхнула:
— Джек…
Он наконец-то стал улыбаться.
— Прости, не мог удержаться.
Джек позволил Эвелин медленно подвести себя поближе к кровати. Усевшись, он выругался, но неразборчиво, себе под нос.
— Можно я помогу тебе сесть? Ты, должно быть, умираешь с голоду.
Джек отрицательно покачал головой, даже не взглянув на поднос. Его лицо будто окаменело.
— Сколько человек знает, что я здесь?
Эвелин тут же всполошилась.
— Мои слуги, Трим и Уилл Лейси, бодминский кузнец. — Старательно перечисляя, она вдруг осознала, в какую переделку может попасть Джек. Никто не должен был знать, что он находится в Розелинде. — Но Трим и Лейси достаточно осторожны, чтобы обсуждать, где ты сейчас находишься.
— Сплетничают все вокруг. Остается только надеяться, что они воздержатся от разговоров. — Он пристально взглянул на неё. — Видишь ли, Эвелин, мы никогда не говорили об этом, но ты — вдова, живущая одиноко, в твоем доме — один-единственный слуга-мужчина, и это во время войны!
Теперь она ещё больше встревожилась.
— Война — за сотни миль отсюда.
— В прошлом году французские дезертиры высадились в Лендс-Энде — они взяли в заложники фермера и его жену.
Она крепко обхватила себя за талию.
— Я ведь живу не прямо на побережье.
— Голодные бунты вспыхивают повсюду.
Эвелин не слышала ни о каких голодных бунтах в Корнуолле, но решила не спорить.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Сильно сомневаюсь, что вдове с маленьким ребенком следует жить одной среди безлюдных болот, как ты сейчас.
Эвелин помрачнела, тут же вспомнив угрозы Леклера.
Это мой дом! Нам больше некуда идти.
— Тебе стоит подумать о том, чтобы вернуться к своему дяде, хотя бы на время.
— Ты никогда не говорил ничего подобного! — вскричала она. Неужели ты хочешь, чтобы я переехала из-за того, что на тебя напали?
Его глаза вспыхнули.
— Я хочу, чтобы ты переехала, по причинам, которые я назвал, Эвелин. Он наконец-то взглянул на поднос с ланчем. — Вообще-то я действительно проголодался.
Эвелин никак не могла избавиться от ощущения тревоги — Джек явно пытался сменить тему. Но она заставила себя улыбнуться, что вышло довольно уныло, и спросила:
— Сможешь держать вилку и ложку?
Эвелин поставила поднос у его бедра, на кровати.
Джек пристально взглянул на неё:
— Я не ребенок. У меня и раньше случались синяки и ссадины.
Эвелин уселась на стул, скрестив руки на груди. Теперь она ещё решительнее была настроена узнать, что произошло и почему, и грозит ли им большая опасность, чем она думала.
Какое-то время Эвелин молчала, позволяя Джеку спокойно утолить голод.
— Ты помнишь, как тебя били? — наконец спросила она, надеясь, что сегодня, когда его сознание прояснилось, а боль поутихла, он вспомнит нападение и того, кто на него напал.
— Нет, — ответил Джек, не подняв взгляд от еды.
— А ты хотя бы предполагаешь, кто это сделал и почему?
— Нет. — Он отложил вилку, съев половину тарелки тушеной говядины. — Но я смутно припоминаю, что ты уже задавала мне эти вопросы. Ведь так?
— Да, ты ненадолго очнулся вчера утром. Я не верю тебе, Джек.
Он медленно расплылся в улыбке:
— В самом деле?
Эвелин не собиралась бросать ему вызов, но невольно надавила на него:
— Думаю, ты прекрасно знаешь, кто на тебя напал.
Джек настороженно посмотрел ей в глаза.
— Эвелин, даже если бы я знал это, ни за что не сообщил бы тебе. Когда мы были на моем острове, я сказал, что не хочу втягивать тебя в войну, и я имел в виду, что не хочу втягивать тебя в любую сторону своей жизни, которая может быть опасной.
Эвелин вспомнила, как настаивал Джек, что она оказалась в опасности, подслушав его разговор с Леклером, и подумала об угрозах дружка виконта. А теперь ещё и это жестокое нападение, которое явно не было связано с контрабандистской деятельностью Джека. Она уже была с головой втянута в его опасные дела, с беспокойством осознала Эвелин.
— Почему ты кажешься такой встревоженной?
Эвелин встрепенулась:
— Я очень встревожена, Джек, тебя привезли сюда в жутком состоянии, чуть ли не при смерти! А две недели назад я подслушала тот ужасный разговор! Вчера ты пытался донести до меня, что нападение связано с фритредерством. Но это не так, правда? Нападение имеет какое-то отношение к твоей военной деятельности.
— Какой интересный вывод ты сделала! — воскликнул Джек, с притворной невинностью округляя глаза.
— Так ты это не отрицаешь?
— Ты слишком упряма. Я отрицаю это, Эвелин, — не моргнув глазом ответил он.
И всё же она знала — она просто это знала, — что Джек сейчас лжет ей самым наглым образом!
— Я написала Лукасу. Рассказала ему, что на тебя напали и сильно избили.
Джек пожал плечами:
— А ты хотя бы поведала ему, что я остался жив?
— Конечно!
— Вероятно, он вот-вот появится у твоей двери. В качестве старшего брата он может быть весьма назойливым. Иногда мне кажется, что он забывает, сколько мне лет.
— Если он действительно придет, я обязательно задам ему те же вопросы, что и тебе.
— И он, несомненно, ответит то же самое, что и я. — Джек снова пожал плечами и вдруг побледнел.
Эвелин вскочила, но тут же осознала, что не может сделать ничего, чтобы облегчить его страдания. Она в бессилии стиснула свои руки, хотя хотела сжать его ладони.
— Почему ты прислал сюда Лукаса? Я и не думала, что ты сделаешь это, — только не после такой ссоры, как та, что произошла между нами на острове.
Он отвел взгляд.
— Лукас мог оказаться полезным. И то, что мы поссорились, то, что ты считаешь меня предателем, не означает, что мне безразлично твое бедственное положение.
Эвелин прикусила губу. Он только что упомянул об ужасном обмане — ужасном предательстве, — стоявшем между ними.
Теперь Джек смотрел на неё в упор. Его взгляд стал прямым, пронизывающим.
— Я начинаю кое-что припоминать, Эвелин, в памяти всплывают какие-то смутные картины. Или, возможно, это был сон. Ты ведь сидела рядом со мной? И ты плакала?
Эвелин застыла на месте. Вчера она действительно плакала, а ещё сказала Джеку, что всё ещё любит его. И она осторожно ответила:
— Да.
— И ты так заботилась обо мне, хотя запросто могла отослать меня из своего дома. Другая женщина именно так и поступила бы.
— Я не «другая женщина». Я никогда бы так не сделала.
— Нет, независимо от наших разногласий. Но слезы? Почему ты оплакивала французского шпиона, предателя? — Джек не добавил слово «любовника», ему и не стоило этого делать, ведь оно и без того висело в воздухе между ними.
Эвелин медленно вдохнула, пытаясь справиться с волнением.
— Прекрати. Это несправедливо.
— Я и не собираюсь быть сейчас справедливым. Если честно, меня посещают некоторые весьма странные воспоминания. — Его глаза заблестели.
— О нападении? — с надеждой оживилась Эвелин.
Джек пропустил это мимо ушей.
— Ты помогала мне пить бренди? Помогала мне сесть?
Эвелин нахмурилась. И много он помнил? А вдруг помнил и то, как она объяснилась в любви? И стоит ли ей снова признаваться в своих чувствах? Но ведь именно ему пора бы уже признаться в истинной привязанности к ней!
— Я была в ярости из-за того, что на тебя напали, и не важно, по какой причине. Да, я плакала. Разумеется, я расстроилась, когда увидела тебя в таком ужасном состоянии, — Эвелин собралась с духом и добавила: — Ведь мы — друзья.
— Я начинаю думать, что всё ещё небезразличен тебе и мы — больше чем друзья.
Она что, покраснела? О, она просто обязана проигнорировать это его замечание!
— Я хочу, чтобы ты поправился. И естественно, ты — желанный гость в этом доме и можешь оставаться здесь пока не выздоровеешь.
— Я мгновенно распознаю хитрые уловки… Эвелин. — Его голос стал твердым. — Думаю, мы согласились в том, что Розелинд — слишком отдаленное, слишком изолированное место для одинокой вдовы с ребенком.
Они не приходили к подобному согласию, но Джек был абсолютно прав.
— Я не могу просить дядю принять нас, — объяснила Эвелин. Но что ещё она могла сделать в такой ситуации?
— Зато я могу, — невозмутимо произнес Джек.
Эвелин всполошилась, мгновенно представив, что снова придется жить под одной крышей с тетей. И тут снизу до неё донесся собачий лай. Эвелин вмиг охватила тревога.
— У тебя есть собака? — Джек перекинул ноги над кроватью, собираясь встать и явно не обращая внимания на немедленно пронзившую тело боль.
— У Эме появился щенок, — ответила Эвелин. — Не вставай!
Она бросилась к окну и выглянула вниз. По подъездной аллее к дому катился экипаж, и она сразу же его узнала.
— Кто это? - настороженно приподнялся Джек, сжимая в руке пистолет.
— Это Тревельян, — вскричала Эвелин, ощущая невыразимое облегчение.
Джек снова рухнул на кровать, тяжело, с усилием дыша.
— Ты сообщила ему, что я здесь? — недоверчиво бросил он.
— Конечно нет! — Эвелин лихорадочно гадала, как же поступить. Можно было отделаться от его визита, но Джек был ранен, а Тревельян наверняка мог им помочь.