– Я не о том, что ты стала хуже питаться, – поджав губы, она смерила меня дотошным взглядом и, скрестив руки на груди, прищурилась. – Может, объяснишь?
– Ма-а-ам, – я закатила глаза и, зашнуровав кроссовки, выпрямилась. Отзеркалила её позу и, надув губы, поддразнила: – Я объясню, но… только если ты мне объяснишь, что именно я должна объяснить.
– Не груби матери, – давно отработанный приём сработал и фитиль маминой сдержанности заискрил. Тряхнув тугими кудряшками короткой стрижки, мама вздёрнула подбородок и, указав рукой на окно гостиной, предъявила: – Этот мужчина… Егор, верно? Что он опять здесь забыл?
– Вариант, что он просто мой друг, ты не рассматриваешь? – хмыкнула я, но, заметив, как мама буквально побагровела, поспешила сбавить обороты: – Мам, ну что ты опять начинаешь? Он просто иногда подвозит меня на работу?
– Просто мимо проезжал? – не скрывая в голосе щедрой нотки издёвки, фыркнула мама.
– Нет, – честно отозвалась я и, протяжно вздохнув, терпеливо пояснила: – Он по утрам ездит в спортзал, который находится буквально через дорогу от моей работы.
– Я не думаю, что Саша это одоб…
– Как раз Саша нас и познакомил, – перебив, выдохнула я и, чмокнув в щеку пышущую гневом родительницу, улыбнулась: – Всё, я побежала, а то опоздаю.
– Лена, мы недоговорили, – раздалось в спину, но я быстро выскочила из дома и, захлопнув дверь, сбежала по ступенькам.
– Привет, Афродита, – выйдя из машины, Егор помахал рукой и, выудив из-за спины алую розу на длинном стебле, расплылся в улыбке.
– Егор-р-р, – намеренно прорычала последнюю букву и, прицыкнув языком, обернулась. Заметила в окне гостиной наблюдающую за нами маму и, покачав головой, заворчала: – Ну ты специально, что ли? Я же просила…
– Лен, не нуди, – взяв под локоть, Егор отконвоировал меня к машине и, открыв дверь, придержал за руку, пока я садилась. Хлопнул дверцей и, отсалютовав моей маме, продефилировал к водительскому месту.
Когда он вырулил на дорогу, я уже кипела праведным гневом. Отвернувшись, буравила взглядом окно, покрывающееся мелкими каплями дождя и, надув губы, громко сопела.
– Ну, чего надулась? – подначил Егор и, кивнув на дорогу, проговорил: – Ждал бы за углом, ты бы вся промокла, а так…
– Ты же понимаешь, о чём я, – вспылила я и, сжав переносицу пальцами, пробормотала, будто сама себе: – Она же теперь мне всю плешь проест. А если папе пожалуется, то…
– Ты помогла мне, я помогаю тебе, – безапелляционно отрезал Егор, а я, охнув от такой бесцеремонности, округлила глаза.
– Помог, нечего сказать. Спасибо!
– Всегда пожалуйста, – невозмутимо проурчал он и, затормозив у светофора, скосил на меня сканирующий взгляд.
– Чего? – насупилась я, ожидая очередного подвоха.
– Лен, ты, похоже, не понимаешь, да? – его тон из привычно насмешливого, стал серьёзным, а между бровей залегла глубокая складка. – Нельзя же так. Тебе уже не восемнадцать и…
– Я в курсе, но это не твоё…
– Тебе комфортно в тисках, которые создали для тебя твои родители? – вопрос оказался настолько неожиданным, что я зависла. Егор выдержал паузу и, подмигнув, пообещал: – Я научу тебя различать добрые намерения и реальную заботу.
– Как ты можешь судить? – прорычала я, встав в оборонительную позицию, скорее всего, по инерции.
– Я не сужу, – возразил Егор и, подняв вверх палец, поправил: – Констатирую. Я не знаю твоих родителей, но то, что я вижу – это не… Они… просто…
– Просто они меня любят, – уверенно подытожила я.
– За что? – усмехнувшись, уточнил Егор, а я снова зависла.
– Ну, это же очевидно, – пробормотала растерянно и, встретив выжидающий взгляд друга, наугад перечислила: – Я умная, красивая, всегда хорошо училась, всесторонне развивалась, а ещё я добрая, умею готовить, помогаю маме и…
– Понятно, – как-то понуро протянул Егор и, скосив на меня прищуренный взгляд, поинтересовался: – А ты родителей любишь? Хотя о чём я?.. Конечно же, любишь. Тогда ответь, за что?
– Как за что? – я посмотрела на него, как на ненормального и, хмыкнув, пояснила: – Они же родители. Родные люди, понимаешь?
– Я-то понимаю, что ты любишь не за что-то, а просто так. А как насчёт тебя? Почему ты всем стараешься угодить? Уверен, твои мама и папа тоже тебя любят не за оценки, красоту, достижения или заслуги, но ты привыкла, что всегда должна им что-то доказывать.
Это было обидно, но… Чёрт, он был прав. Признавать я это не собиралась, а обсуждать тем более. Мы сдружились, но всё же были не настолько близки, чтобы жаловаться Егору на вечную гонку за скупой похвалой, поддержкой и одобрением.
– Уже жалею, что согласилась тебе помочь, – вполне прозрачно намекнула я и, заметив, что мы подъезжаем к больнице, потребовала: – Не звони мне больше и не приезжай.
Дёрнула за ручку, но дверь оказалась заблокирована. Егор хмыкнул и, нарочно медленно припарковав автомобиль, заглушил мотор и повернулся ко мне.
– Выпусти! – рявкнула я, буравя его злым взглядом.
– Ле-е-ен, ну не обижайся. Хотя… Попсихуй немного. Говорят, иногда это полезно.
– Я опаздываю, – буркнула, намекая, что разговор окончен. Егор вздохнул и, подавшись вперёд, щёлкнул меня по носу.
– Плюха, тебе ничего не надо делать, чтобы тебя любили. В момент, когда ты это поймёшь, рядом будет тот единственный. А условная любовь за условные достижения, это всё шелуха.
– Да иди ты, – огрызнулась, борясь с подступающими слезами.
– Да, да, мне тоже пора, – сориентировался этот нахал и, поймав мою руку, одобряюще сжал пальцы и вкрадчиво проурчал: – В пятницу в кино с нами пойдёшь?
– Пойду, если отстанешь…
ГЛАВА 13
Лена
Хотя на выбор профессии большое влияние оказали мои родители, свою работу я любила. Здесь я могла помогать людям и, видя их боль на пути к выздоровлению, понимала, что мне всё-таки жаловаться особо не на что. Оказалось, так просто ценить, что имеешь, когда рядом ежедневно мелькают совсем невесёлые примеры.
А ещё здесь никто не обвинял меня в неповоротливости и излишней пухлости. Ну, кроме разве что, начальницы… В остальном коллектив у нас был довольно дружный. Чаще всего на сменах или пересмене я пересекалась с тихоней Настей и хохотушкой Оксаной. Днём из-за большой загруженности возможность пообщаться нам выпадала редко, но если наши суточные смены выпадали на одну дату, то ночами мы иногда коротали время за чашкой чая с домашней выпечкой и болтали обо всём подряд.
Из-за Егора я чуть не опоздала, поэтому забежав в сестринскую, мысленно чертыхнулась. Старшая медсестра восседала за столом и, листая журнал смен, задумчиво хмурилась. Палку в вопросах управления она частенько перегибала, но спорить с ней никто не решался. Будучи племянницей главврача, Кристина Семёновна вовсю пользовалась своими родственными связями. То есть творила, что хотела, и была либо права, либо… Правильно! Она была права всегда.
Я старалась игнорировать её придирки, хотя она ко мне почти не цеплялась. Может, из-за родителей, может, по иным причинам… Больше всего доставалось моей коллеге Насте, отличающейся не только мягким характером, но и неподражаемым спокойствием.
– Доброе утро, – поздоровалась я сдержанно.
– Лена, опаздываешь, – вкрадчиво намекнула начальница, а я достала из шкафчика чистый халат и начала поспешно переодеваться.
– Успеваю, – буркнула в своё оправдание, но Кристина тут же вскинула на меня прищуренный взгляд.
– Ночью в вип-палату пациент новый поступил. Идём, поможешь…
– Что-то серьёзное? – насторожилась я и, застёгивая пуговицы, уточнила: – К срочной операции подготовить?
– Нет, – покачала головой начальница и, устало вздохнув, нехотя пояснила: – Хрустик среднестатистический. Встречку с кем-то не поделил. Всё не так страшно… Закрытый перелом ноги, гематомы, царапины и вывих чего-то там не сильно важного.
– Почему Оксана не взяла? – спросила я и, подойдя к столу, уточнила: – Много поступивших?
– Пациент непростой, а из-за разбитого мотоцикла ещё и сильно не в духе. Капризничает и из медсестёр требует непременно молодую и блондинистую девушку. А Оксана – простушка обыкновенная.
– Зачем вы так? – не выдержала я, но начальница лишь отмахнулась и, взяв чью-то медицинскую карту, направилась к двери.
Мне ничего не оставалось делать, как последовать за ней. Я ожидала увидеть степенного байкера из разряда тех, про кого говорят «седина в бороду, бес в ребро», но в вип-палате оказался довольно симпатичный мужчина. Широкоплечий, явно подкачанный брюнет, лет тридцати, с серыми глазами и оголённым, сплошь покрытым татуировками торсом. При нашем появлении пациент недовольно скривился и, небрежно отодвинув прикроватный столик, положил на него телефон и скрестил руки на груди.
– Сергей Алексеевич, – заискивающим тоном начала Кристина Семёновна и, кивнув в мою сторону, добавила: – Это Лена. Сейчас она сделает вам укол и…
– Какие у вас тут красотки работают, – облапав меня голодным взглядом, проурчал мужчина, а начальница недовольно поджала губы.
– Лена, я забыла захватить лист назначений, – обратилась она ко мне и, вскинув одну бровь, многозначительно намекнула: – Вернись в сестринскую, я сейчас приду.
– Но вы же…
– Лена, поторопись, скоро планёрка, – уже строже рявкнула начальница, а я пожала плечами и пошла к выходу.
– Шикарная попка, – бесцеремонно проурчал мне в спину Сергей, а когда я, не оборачиваясь, вышла и прикрыла за собой дверь, услышала уточнение: – Она же вернётся?
Стало любопытно, что ответит Кристина Семёновна, ведь её интерес к богатому пациенту был слишком очевиден. Притаившись у палаты, я приложила ухо к двери, но слова начальницы чуть не заставили рассмеяться в голос.
– Леночка?.. – наигранно удивлённый голос начальницы с томными нотками абсолютно не был похож на привычно возмущённый: – Сергей, вынуждена вас предупредить, что у Лены есть жених и он довольно влиятельный бизнесмен.