– Ты это о чем базаришь? – осторожно спросил Виктор, оглядывая братков настороженным взглядом и на всякий случай стараясь не делать резких движений.
– За нахальство надо рассчитаться! – осклабился бригадир. – Это надо так оборзеть, у самого Хопра тачку угнать!
– Эй, пацаны, – Виктор медленно отступил к стене, перебегая взглядом с одного лица на другое, – вы о чем говорите? Я ни про какую ворованную тачку не знаю!
– Не знаешь? – рявкнул браток. – Да она у тебя, считай, под окном стоит! По всем понятиям вы попали!
– Эй, эй, пацаны, не горячитесь, – Виктор прижался спиной к бревенчатой стене и поднял руки в знак своих мирных намерений, – давайте по-хорошему разберемся. Я про вашу машину правда ничего не знаю…
– Да кто ты такой, чтобы с тобой разговаривать! – начал «быковать» бригадир. – Всякая рвань залетная будет еще на конкретных пацанов наезжать! Да мы тебе, козел, сейчас канистру бензина в пасть выльем да спичку туда же бросим!
Пока бригадир переругивался с Виктором, Вольф, пользуясь тем, что на него никто не смотрел, дотянулся до своего чемоданчика и незаметно приоткрыл его. Стоявший возле дверей «браток» услышал щелчок замка, повернулся и с криком: «Ты что же это, паскуда, удумал?» – выстрелил в ногу немца из пистолета. Бандит думал этой воспитательной мерой призвать Вольфа к порядку, однако немец упал на пол, перекатился в сторону и выпустил очередь из короткого автомата, который он успел вытащить из чемоданчика. Незадачливый браток упал как подкошенный, а в комнате воцарился настоящий ад.
Бригадир вскинул свою «беретту», но не успел выстрелить, потому что Виктор оказался быстрее и выпустил в него одну за другой три пули из неожиданно возникшего в его руке револьвера. Бригадира отшвырнуло выстрелами к противоположной стене. Бандит, стоявший под окном, открыл огонь из «магнума», но Виктор находился в мертвой зоне возле самой стены, и пули из «магнума» попали только в лежащего на полу Вольфа, который в ответ поливал окно очередями из автомата, пока в состоянии был держать в руках оружие.
Как только в комнате началась стрельба, Маркиз, к этому времени уже полностью вернувший подвижность своих мышц, отполз в безопасный угол под кровать и помог Лоле сделать то же самое.
«Браток» в окне охнул и пропал из поля зрения. Вольф стонал на полу в луже крови. Виктор метнулся к окну. Вскочив на подоконник, он обернулся к Вольфу и сказал:
– В старину это называли ударом милосердия, но милосердие тут ни при чем. Я просто не хочу еще когда-нибудь увидеть твою рожу. – И он выстрелил Вольфу в голову.
Виктор спрыгнул в сад, и оттуда послышались крики и выстрелы.
Наконец все стихло, никаких звуков не раздавалось даже в отдалении. Маркиз выждал еще несколько минут и осторожно высунул голову из-под кровати. Пахло дымом и кровью. В обозримом пространстве живых никого не наблюдалось.
Маркиз, еле двигая плохо повиновавшимися руками и ногами, выполз из-под кровати и попытался подняться. Это удалось ему с третьей попытки, но с ходьбой дело пошло легче, Маркиз быстро приноровился. Он оглядел комнату. Простреленное тело Вольфа валялось посредине, и натекла уже порядочная лужа крови. У двери в полусидячем положении находился второй мертвец – тот из людей Вольфа, который присутствовал при допросе Моники, самый приближенный. Очередь из автомата снесла ему полголовы. Маркиз поморщился и направился к двери, потому что от тошнотворного запаха крови и вида покойников ему стало нехорошо.
Однако прежде чем выйти, ему пришлось переступить через тела двух братков – тех самых, что приехали за «лексусом».
– Ох, ребята, – проговорил со вздохом Маркиз, – не в добрый час вы сюда заехали. Уж извините, что я вам такую подлянку сделал. Хотя уж если на самого Хопра вы работаете, то крови небось на вас – вагон! Вот и покарал Господь за грехи…
В следующей комнате валялся труп того мужчины, которого Вольф посчитал спутником Моники. Его убили в начале и отволокли труп сюда, чтобы не действовал на нервы. Очевидно, в саду находятся трупы остальных двух людей Вольфа, которых оприходовал смуглый Виктор, но самого его нигде не было видно. Если раньше Маркизу было здорово не по себе, находясь в доме с полудюжиной трупов, то теперь стало и вовсе неуютно.
Во дворе ветхий деревянный забор был снесен начисто и стояли две машины: джип вновь прибывших братков и многострадальный «лексус». Дверца джипа была открыта, и мертвый водитель вывалился наружу. Два его товарища валялись в одинаковых безжизненных позах в разном удалении от джипа.
«Значит, в джипе прибыли пятеро – водитель и четверо бойцов. Хопер послал выручать любимый „лексус”. Тех двоих застрелили в доме Вольф и Виктор, а этих-то кто? А, да черт с ними, – рассердился Маркиз, – нужно ноги уносить…»
На воздухе ему стало легче, и он вернулся в дом. Лола выползла из-под кровати и сидела на полу, очумело глядя перед собой.
– Жива? – приветствовал ее Маркиз. – Встать можешь?
– Ну и ну, – только и могла вымолвить Лола, – ну и бойня…
– Не смотри, а то стошнит, – посоветовал Маркиз. – И поднимайся.
Лола ощупала свои руки и ноги, потом покачала головой из стороны в сторону.
– Интересно, какую гадость они нам вкололи? – простонала она, обхватив голову руками.
– Теперь мы этого не узнаем, потому что они все покойники, – ответил Маркиз и подошел к кровати.
Он подал было Лоле руку, чтобы помочь подняться, но остановился на полдороге. На кровати лежала Моника, а Леня совсем про нее забыл. Теперь он вгляделся повнимательнее. Голова девушки была повернута набок, как у тряпичной куклы, глаза безжизненно смотрели в потолок. «Мертва», – подумал Леня. Он протянул руку и потрогал бледную щеку.
– Ты дашь мне руку или нет? – закричала потерявшая терпение Лола. – Хамство какое!
– Да погоди ты! – отмахнулся Леня, потому что щека Моники оказалась теплой.
Он наклонился над девушкой, осторожно повернул голову, помахал перед глазами рукой. Моника несомненно была жива, только находилась в глубоком обмороке. Странное, нечеловеческое везение: ни одна из многочисленных пуль ее не задела. Она так и лежала на кровати, погруженная Вольфом в полугипнотическое состояние.
– Эй! – не оглядываясь, Маркиз позвал Лолу. – Помоги-ка мне, осмотри ее как следует – не ранена ли?
– Да что ты с ней возишься! – рассвирепела Лола. – Мало нам от нее неприятностей было? Брось ты эту немецкую стерву к чертовой матери и поехали отсюда!
– Делай, что говорю! – прикрикнул Маркиз.
– Да пошел ты! – рявкнула Лола. Маркиз выругался сквозь зубы и ощупал Монику. На первый торопливый взгляд, все было в порядке. Он легонько пошлепал ее по щекам.
– Дай я стукну! – предложила Лола, которая уже поднялась на ноги и делала теперь вид, что ей плохо.
– Ты же на ногах не держишься, откуда силы на битье возьмутся? – подначил ее Маркиз.
Одарив его взглядом василиска, Лола отвернулась и вышла из комнаты, причем без всякой дрожи перешагнула через двух убитых братков, что лежали возле двери. Леня покачал головой и присмотрелся к Монике. Ему показалось, что она слегка порозовела. Потом девушка глубоко вдохнула и шевельнула ресницами.
– Вот и ладненько, – обрадовался Маркиз и попытался поднять Монику на руки.
– На кухне что-то горит! – сообщила появившаяся Лола.
Она успела умыться и принесла мокрое полотенце для Маркиза. Он и сам уже слышал явственный запах горевшей тряпки.
– Надо ехать, а то эти, деревенские, милицию звать не станут, а пожарных вызовут, побоятся, что вся деревня сгорит. Помоги-ка мне ее поднять, а то сил как-то мало… – крякнул Маркиз.
– Зачем она тебе сдалась? – снова завелась Лола. – Я себя-то еле таскаю, в ушах звон, голова, как котел, гудит…
– Долго объяснять, уж ты поверь мне на слово, она нам еще пригодится, если, конечно, не помрет раньше времени… Ну, раз-два, взяли!
Они подхватили Монику за руки и за ноги, потом Маркиз взвалил ее на закорки.
– С чего это ей помирать? – ворчала Лола, отпихивая ногой с дороги тело какого-то братка. – Она еще всех нас переживет, стерва немецкая. Чуть жизни из-за нее не лишились…
– С виду такая худенькая, а тяжеленная, – кряхтел Маркиз, согнувшийся под тяжестью Моники.
Они вышли из избы и направились к стоящей неподалеку «ауди».
«Все машины на месте, – мелькнуло в голове у Лени, – но ведь была еще та, на которой приехал Виктор, ее-то как раз и нету. Стало быть, он жив и рванул отсюда на своей машине. Что и нам необходимо сделать как можно скорее…»
Машина была заперта, и ключей не было, но для Лени такие мелочи не составляли проблемы. Управившись с замком, он впихнул Монику на заднее сиденье, и тотчас же оттуда раздался тихий жалобный визг.
– Пу И! – вскинулась Лола. – Детка, ты жив?
Оказалось, песика заперли в свое время в машине, чтобы не шумел, и Пу И совершенно пал духом от одиночества и тоски.
– Да еще и описался! – Маркиз потянул носом воздух и брезгливо поморщился.
– Это у него нервное, – заступилась Лола, – и к тому же тебе-то какое дело, машина все равно не твоя…
– Точно, – согласился Леня, трогаясь с места. – Да оставь ты его в покое, лучше Моникой займись!
Лола усадила Монику на заднем сиденье, та пришла в себя, но была какая-то вялая.
– Это хорошо, что она такая квелая, – бормотала Лола, – иначе я с ней и сидеть рядом боюсь. Лариска говорила, она единоборства знает. И на фига ее с собой тащить?
При выезде на шоссе Лола оглянулась и заметила сзади в деревне довольно приличное зарево. По дороге к городу им встретились две пожарные машины.
Была глубокая ночь, и гаишникам, надо думать, тоже хотелось спать, поэтому никто их не остановил.
В квартиру Моника поднималась сама, хотя и двигалась как сомнамбула.
Леня тихо-тихо открыл двери. В коридоре никого не было, обитатели коммуналки крепко спали.
– Леня, – твердо сказала Лола, когда они вошли в комнату, – я ее одну оставлять боюсь. Кто знает, что у нее в голове, когда Вольф ей так сильно мозги прополоскал? Может, она совсем сбрендила? Мы заснем, а она нас сонных прирежет…