я и предположить не мог, что мне так сильно будет не хватать братского плеча рядом. И не только в тяжелые моменты, но и просто в долгие минуты одиночества.
Мысленно встряхнул себя, напоминая о Курде, который, наверняка, сейчас с огромным удовольствием считывал все мои чувства.
Отвернулся от Влада, чтобы не видеть столь родного лица и произнес скучающим тоном:
— Я тебя не просил помогать мне, Воронов. Это была твоя инициатива.
А потом было еще много-много образов. Столько, что я даже перестал их считать. И кадры с моими детьми, и образы Марианны в постели с Дэном, стоны которых я равнодушно слушал, стиснув зубы и удерживая в памяти ощущение той бешеной радости и облегчения, когда понял, что она никогда мне не изменяла. И как апофеоз — Марианна в образе Свирски, прыгающая обнаженной на коленях Курда.
***
Думитру Курд, наконец, отпустил сознание Морта и рухнул на кресло. Поднес дрожащую руку с платком ко лбу и вытер пот. Один из стражей поднес ему бокал, наполненный кровью, и Курд тут же жадно его опустошил. Махнул рукой, давая знак снять вершителя с колонны.
— Отвести в его келью. Накормить. Как придет в себя — проводить ко мне.
Стражи вынесли обессиленного Морта, а Курд принялся анализировать увиденное. К своему удовольствию, ничего предосудительного он в эмоциях подчиненного не обнаружил. Да, поначалу его сбила с толку нежность, затопившая того при виде Свирски, но уже через несколько секунд ее сменила самая настоящая похоть, что неудивительно, учитывая, насколько соблазнительна заключенная.
Затем Курд буквально наслаждался той злостью, что испытывал бывший князь к своему брату и королю. Думитру знал, что отношения между братьями никогда не были гладкими, и пусть даже наличие любого чувства — не самая хорошая характеристика для Нейтрала, но эта неприязнь была на руку самому Курду. Он уже начинал задумываться о том, что со временем именно Морт поможет ему сместить упрямого Воронова и поставить на его место более удобного короля.
Единственной эмоцией, насторожившей главу Нейтралов, была любовь, будто огромной волной захлестнувшая прикованного, когда Курд вложил в его голову образы детей. Заинтересовало именно то, что Морт будто постарался скинуть с себя эту эмоцию, замаскировав ее равнодушием, но у него не получилось. Думитру закурил. По большому счету, любовь к детям — не так страшно. Когда-то, когда сам Думитру был всего лишь простым стражем, глава нейтралов проводил масштабную зачистку в рядах воинов. Своеобразную проверку на верность делу и командиру. Именно тогда Думитру собственными руками оторвал головы своим сыновьям и жене, и принес их Господину, тем самым доказав тому безграничную преданность и полное отречение от прошлой жизни. Именно тогда тот и нарек его Курдом. Да, Думитру честно заслужил свое прозвище. А вот Морт, оказывается, не совсем еще мертв. Но ничего. Пройдет не так уж много времени по меркам бессмертных, и Морт точно так же кинет под ноги своего Господина головы тех, кто пока еще вызывает в нем совершенно лишние для вершителя Нейтралов чувства.
Запищал внутренний телефон, и Курд автоматически ответил на звонок.
Когда понял, КТО ему звонит, вздрогнул. Давно его не тревожили настолько сверху.
— Убийцу демона казнить. Без суда и следствия. Все показания стереть.
Думитру застыл с трубкой в руке, но приказы не обсуждаются. Более того, он не имел права задавать ни одного вопроса. Медленно выключил звонок и в резко поднял голову, когда понял, что к нему снова привели Морта. Курд несколько секунд смотрел на Вершителя, а потом сказал:
— Сопроводишь Свирски на казнь. Больше никаких допросов. Никаких показаний. Таков приказ. Выполняй.
Когда Морт вышел из просторного круглого кабинета, Курд откинулся на спинку кресла. Странный приказ. Впрочем, убийство демона — это совершенно беспрецедентное преступление и сучка заслужила казни без какого-либо права на отсрочку. Другим в назидание. Жаль — только время на нее потратил.
***
Не прошло и часа, как в здании черного храма сработали сирены. Сирены, оповещающие о побеге преступника. Их вой заставил Курда вскочить с кресла и побледнеть. В кабинет тут же ворвался заместитель Вершителя.
— Свирски и Морт сбежали.
Курд прищурился и с такой силой сжал пальцы, что из ладоней закапала черная кровь.
— Это невозможно, — прорычал он.
— Возможно. Он телепортировался с ней в Проклятый лес. Полчаса назад. Как только вывел ее за ворота. Следуя вашим указаниям — погоня только после приказа.
Нейтрал поклонился, а Курд криво усмехнулся. Никто не догадался бы сейчас, что впервые за последние тысячу лет Думитру испытал ненависть и ярость. Морту удалось обвести его вокруг пальца. Проклятый сукин сын. Он обманул самого Думитру. Провел как ребенка.
Снова раздался звонок внутренней связи и заработал принтер, с него выпал лист с отчетом по результатам анализов ДНК. Курд подхватил его на лету и поднес к глазам. Личность преступницы установлена, и когда Думитру прочел имя — его пальцы смяли бумагу, пачкая кровью. Он швырнул лист в камин. Марианна Мокану. Твою ж мать. Он, Курд, не понял, что девка не просто знакома с Мортом, а она его жена. Это не просто упущение — это фатальный промах, из-за него голова Курда полетит с плеч так быстро, что он не успеет моргнуть.
Дочь короля вампиров, падшая, убийца, которую допрашивал собственный муж, и Курд, мать его, не догадался об этом.
Думитру поднял взгляд на заместителя, ожидающего указаний.
— Никакой погони. Лес убьет их сам. Медленно и мучительно. Более страшной казни не придумать. А сейчас слушай меня внимательно. Внизу, в самом дальнем секторе, находится заключенная, та, которую приговорили к пожизненному, смягчив приговор. Ты казнишь ее немедленно под документами Свирски, и отчет вышлешь мне. Если проболтаешься — последуешь за ней. Все ясно? Займешь должность Морта уже завтра.
Нейтрал замер, склонив голову. Твою ж мать, как Курд влип. Искать этих двоих в лесу — все равно, что иголку в стоге сена. Более того, проклятое место блокирует телепортацию, и идти нужно пешком. Да и зачем? Сдохнут эти двое, и Курд избавится от улик навечно. Холод и голод сморят беглецов за несколько часов. В горах -50 по Цельсию. Ни одного животного или птицы. Снег заметет тела, а потом, после разложения, не останется и следа. Вместо Морта казнят другого Нейтрала, и в отчетности будет то количество казненных, которое нужно Высшим. Курду еще повезло — он легко отделался, если только заместитель будет молчать. А он будет. Жадная тварь давно метит на место Морта.
Глава 28
С того момента как Ник, бледный, истощенный с каким-то странным и сухим блеском в глазах, ворвался в мою камеру и до момента, когда мы оказались в самой чаще проклятого леса, прошло несколько долгих часов. Уже тогда, увидев его взгляд, я поняла, что случилось непоправимое, и мы импровизируем. Он нервничал, и я чувствовала, как внутренняя дрожь Ника передается мне. Потом уже я поняла, что он получил приказ казнить меня. Потом, когда мне на руки и на ноги надели кандалы, завязали глаза и зачитали приговор. Ник зачитал. Его голос ни разу не дрогнул, и только я Дьявол — свидетели, чего ему это стоило. А потом мы оказались в лесу, в глазах моего мужа надежда, триумф… недолгие, такие скоротечные, как и короткие поцелуи, слова любви, объятия, жадные взгляды. Его надежда умирала медленно. Я даже чувствовала ее агонию. Такую мучительную, что от взгляда на него у меня сжималось сердце. Мы шли и шли по снегу, и чем дольше шли, тем больше я понимала, что выхода нет. По взглядам, по растерянному выражению лица, по муке в его глазах. Но он старался не показывать мне, а я спотыкалась и шла следом. Я даже питалась его кровью, потому что он обещал, что вот-вот мы выйдем. У меня не было ни одной причины считать иначе. Это же мой Ник. Он найдет выход даже из Ада. Долгие, изнуряющие часы я думала именно так… у меня еще тоже была надежда.
***
Марианна в очередной раз споткнулась, и я подхватил ее за руки. Она подняла ко мне побледневшее лицо, и я не смог удержать глухой стон, заметив отчаяние в ее глазах, дрожащие пальцы лихорадочно сжимали рукава моего пальто. Ее уже лихорадило от холода, голодную и истощенную. Посмотрел в любимые глаза, и по телу прошла судорога болезненного понимания — это конец. Рывком притянул ее к себе и поцеловал влажные от снега волосы.
— Все, малыш. Мы пришли.
***
Я стерла подошву сапог, у меня уже не было сил идти дальше. Холод пробирал до костей. От голода сводило скулы и драло в горле, но я шла за ним, часами, долгими, нескончаемыми минутами. Шла, спотыкаясь, цепляясь за его холодные пальцы. Шла, хоть уже и понимала, что надежды выйти из этого проклятого места почти не осталось, но я могла бы идти или ползти за ним до последнего вздоха. А потом Ник остановился, обвел взглядом местность, и я увидела, как сильно он сжал челюсти, до скрежета. Рывком привлек меня к себе, но даже его объятия не согревали, только давали защиту. Он поцеловал мои волосы. Я слышала, как гулко бьется его сердце.
Подняла к нему лицо, но, видя дикое отчаяние в его глазах, — все поняла. Это конец.
***
Закрыл глаза, сдерживая непрошеные слезы, посмотрел вокруг, выигрывая хоть какое-то время для того, чтобы разбить вдребезги эту робкую веру в лучший исход. Какие-то ничтожные секунды до того, как мы окажемся посреди осколков разрушенной мечты о свободе.
Это был тупик. Все это время мы ходили по кругу. По гребаному кругу, отнявшему наши силы, истощившему до предела.
Вот и все. Хотелось кричать от бессилия, истерически смеясь при этом. Все-таки Курд, мать его, добился своего. Я был уверен, что знаю западную дорогу. Но ни хрена. Те карты, что я изучал и знал наизусть каждую отметку в них, были ненастоящими.
Долбаный ублюдок провел меня. Не удивлюсь, если окажется, что погоня уже завернула обратно. Зачем она? Я сам… САМ стал нашим с Марианной палачом. И кто сказал, что это будет милосердная казнь?