Большую часть утра Джек провел в разговоре с финансовым директором «Боуджеса», который был недоволен показателями их деятельности. Ленч он провел с итальянским уполномоченным одного из клиентов «Хэйза», который начал задавать вопросы о размерах собственного капитала «Хэйза», а затем дал интервью журналисту из «Финансиал Таймс», писавшему статью о работе «Хэйза». Джек уповал на Бога, и что имел дело с человеком достаточно высокой морали. Да, не хватит никаких денег, чтобы расплатиться за дни, подобные этому.
Он едва сел просматривать торговые счета за истекшую неделю, когда пришел один из младших сотрудников и робко подал заявление об увольнении. Еще час Джек провел с ним, больше пытаясь облегчить совесть парня, чем уговорить его остаться, а затем обратил внимание на банковский отчет по частной торговле. Его сердце упало, когда он увидел позиции и их размер. Он решил попытаться застать Малькольма Фиачайлда в его кабинете, хотя этот дурак наверняка уже ушел домой.
Малькольм был одной из редких ошибок Дика Белтон-Смита. Дик нанял его много лет назад, по старой школьной дружбе и отдаленному родству, и никогда и слышать не хотел о его увольнении. Джеку же очень хотелось сделать это. Малькольм был посредственным торговцем и, будучи главой торговли, мог принести большие убытки. Кроме того, общеизвестный факт о его связи с Кандидой не добавлял любви к нему в сердце Джека. Но в настоящее время «Хэйз» меньше всего нуждался в такой рекламе, как увольнение одного из ведущих членов совета директоров. Джек взял распечатку и направился на этаж, где размещались торговцы.
Малькольм не ушел — он сидел на письменном столе, одна его нога небрежно отдыхала на подлокотнике кресла, в котором сидела Глория Мак-Райтер. Джек узнал позу, в которой годами наблюдал Малькольма Фиачайлда за работой. Малькольм постоянно сидел на столе, что позволяло ему не выглядеть коротышкой и обеспечивало удобную позицию для заглядывания за блузки сотрудниц. Он просто не нанимал женщин, носивших одежду с закрытой шеей. Джек подошел сзади, но Малькольм был так увлечен беседой, что не заметил его приближения.
— Итак, я очень рад, что ты так хорошо начала, Глория. Должен сказать, это был счастливый для нас день, когда ты согласилась к нам прийти.
— Ну, босс, как я говорю, мне нравится работать на мужчину, который знает, что делает… Я никогда не чувствовала этого с Норманом Беллом — не такой уж он и Свирепый Норман, надеюсь, ты меня понял?
Джек понаблюдал, как Малькольм раздулся от гордости, словно лягушка, прежде, чем прервать этот tete-a-tete.
— Малькольм, можно поговорить с тобой минутку? Нам нужно обсудить некоторые позиции из тех, что ты ведешь.
— Конечно, Джек. Мы с Глорией как раз сами обсуждали кое-какие позиции, — Малькольм покосился на Глорию. — Присядь сюда.
— Малькольм, возможно, нам лучше обсудить это с глазу на глаз.
— Ты меня знаешь, Джек, я ничего не скрываю от своих ближайших помощников или помощниц… а Глория лучше знает текущие нюансы рынка, чем я.
— Могу в это поверить, — сухо сказал Джек, садясь в кресло рядом с Глорией. — Ладно. Я не торговец, но мне кажется, что у тебя накопились слишком большие позиции ослабленных европейских валют, в частности стерлинга, который идет на убыль по сравнению с немецкой маркой. На данный момент я предпочел бы не играть на повышение с фунтом.
— Дьявол, малыш Джек, это же в крови — торговец ты или нет. Иногда приходится понтировать, а мой инстинкт подсказывает, что фунт здорово качнется в другую сторону. Вот что я могу сказать об этом, знаешь? Нутром чую.
— Нет, не знаю. Вы можете объяснить ваши предположения, Глория?
— Изменчивость. Это называется так, и делает одних — бандитами, а других — турками, когда дело доходит до благодарностей.
— Я понимаю, что такое изменчивость, Глория. Просто я не понимаю, почему вы рискуете двумя сотнями миллионов капитала фирмы, вложив их в эту позицию, и хотел бы рационального ответа. Почему вы думаете, что стерлинг усилится по сравнению с маркой?
— Инстинкт. Я слышала, что говорил Норман Ламонт и другие парни, поэтому думаю, что они перестанут разоряться на Маастрихте. Они поймут, что стерлинг нужно долго вытаскивать, и прекратят спекуляции. Достаточно убедительно для тебя, дружок Джек? — Глория выпустила кольцо дыма в лицо Джеку. Тот встал.
— Малькольм, можешь ты выйти со мной на минутку?
Они вместе пошли к лифту. Они были одни в холле, поэтому Джек обернулся к Малькольму и холодно заговорил:
— Выслушай меня. У нас достаточно проблем, чтобы не играть в рискованные игры с торговыми книгами. Мы не можем позволить себе большие потери в валюте, ты понял меня, Малькольм?
— Боже, Джек! В этом бизнесе нужно ловить возможность! Как, по-твоему, делать деньги, если не ловить возможность?
— Да, я уверен, что на этом мы поймаем только две возможности — просчет и нуль.
— Ты в этом убежден? Ты предлагаешь мне приказать Глории закрыть позицию? Ты хоть понимаешь, как я буду при этом выглядеть? Она же только что пришла к нам, Боже. Я гарантировал ей большой капитал, чтобы поиграть с ним.
— Поиграть с ним?! — в голосе Джека послышалась злость. — Поиграть с ним?! Или ты думаешь, что у нас здесь новая версия «Монополии»? Потерять двести миллионов или выиграть триста, когда настал твой ход? — Джек едва сдерживал голос. — Слушай, Малькольм. Я не пытаюсь руководить через твою голову и не хочу компрометировать тебя перед твоей командой. Я всего лишь хочу, чтобы ты экспериментировал осторожно. Если ты хочешь двигать эту позицию, пусть так и будет, я приму твое решение. Но я хочу, чтобы ты полностью понимал, чем рискуешь. — Джек остановился у лифта.
— Кто, черт возьми, ведет это отделение? Ты или я? — Малькольм раскраснелся и тяжело дышал.
— Ты. Пока еще.
Двери лифта закрылись.
Тедди проснулась и обнаружила, что одна в постели. Она с удовольствием потянулась, вдыхая резкий, лимонный запах Кристиана, оставшийся на простынях. Прежде, чем заскочить в душ, она взглянула на себя в большое, до пола, зеркало, проведя руками по животу, по груди и подбросив кверху свои взъерошенные волосы. Ей понравилось то, что она увидела. По мгновенному порыву она потянулась вперед и поцеловала свое отражение. Она включила радио, чтобы послушать Брайана Рэдхида, а затем ступила под бурлящую воду, что-то напевая себе под нос. Когда Тедди выскочила из ванной, Кристиан сидел на ее постели, полностью одетый и выглядевший таким же лощеным и сияющим, как и в первый раз, когда она увидела его.
— Я думала, что ты ушел, — сказала Тедди, слегка смутившись. — Как мило, что ты остался.
— Разве ты не видела мои часы? Я оставил их, чтобы ты догадалась, что я здесь. Я никогда не ухожу без часов, — Кристиан застегнул часы на запястье. — Я выходил приготовить тебе кофе.
Он протянул руки и обнял ее.
— Что ты теперь думаешь о них, Теодора? Ты назвала бы их безопасной парой рук?
— Я бы назвала их очень опасной парой, Кристиан.
Тедди повернула его руку, чтобы взглянуть на часы.
— Боже, Кристиан, тебе пора идти! Твое собеседование начинается через полчаса!
— Знаю. Я заказал такси, оно ждет внизу. Я просто хотел пожелать тебе доброго утра.
Кристиан поцеловал ее, долгим и глубоким поцелуем, а не быстрым клевком в щеку, как Майк.
— Мы встретимся сегодня вечером? — спросил он.
— Ну, полагаю, нам необходимо провести обсуждение результатов собеседования. Разве ты не уезжаешь обратно в Париж?
— Нет, если смогу повидаться с тобой. Я должен вернуться в пятницу — я сказал в офисе, что буду там завтра к обеду.
— Так сегодня у нас последний вечер вместе? Я буду рада встретиться с тобой.
— Значит, одного раза было мало? Я не надоел тебе?
Тедди медленно покачала головой.
— Великолепно. Во сколько я должен явиться?
— Почему бы нам не поужинать здесь, скажем, в восемь вечера. Я что-нибудь приготовлю для тебя.
— Я приду в восемь, — засмеялся Кристиан, — но не готовь для меня ничего. Я говорил прошлым вечером, дорогая, что люблю красивых женщин и хорошую еду, но я никогда не сваливаю их в одну кучу. Ты можешь обеспечить красоту, а я обеспечу еду. Так и быть, я позволю тебе выбрать ресторан.
Он слегка прикоснулся к ее волосам и ушел.
Кандиду не обрадовало то, что Тедди пришла на работу в половине девятого утра, и еще меньше обрадовало то, что Тедди не представила никаких объяснений.
— Сейчас критическое время поиска, Тедди. Думаю, что ты достаточно обучена, чтобы понимать это. Ты должна сделать все, что в твоих силах, чтобы поддерживать интерес кандидатов. По крайней мере, Клемент-Гранкура.
— Я поддерживаю его интерес, поверьте мне, но не представляю, как мне сделать то же самое для всех… особенно для Эстер Левинсон… — загадочно ответила Тедди.
— Не знаю, о чем ты говоришь, да и знать не хочу. Главное, не прозевай, Тедди. Не прозевай…
— Ох, этого я не сделаю, уверяю вас! — сказала Тедди со смехом и буквально выпорхнула в коридор, направляясь в свой кабинет.
Едва она уселась, как Джулия вызвала ее по селектору:
— Тедди, на линии твой друг Чарльз Бартоломью. Он такой очаровательный. Ты познакомишь меня с ним?
— Ни за что, Джулия. Он опасный старый развратник. Соедини меня с ним, мне нужно кое-что сказать ему.
На линии раздался щелчок, а затем знакомый голос Чарльза.
— Чарльз, ты не мог придумать что-нибудь получше, чем флиртовать с нашей секретаршей? — поинтересовалась у него Тедди.
— Если честно, то нет. Ты меня явно избегаешь, для начала. Ты оставила мне сообщение, что мы должны встретиться за ужином, что тебе нужно поговорить со мной, и голос был такой печальный, поэтому я уже неделю надрываюсь, звоню тебе, а ты даже не отвечаешь на мои звонки! Что, черт возьми, происходит, Тед?
— Ничего. Все, — захихикала Тедди. — Однако, я хочу повидаться с тобой. Мне нужно кое-что рассказать тебе. Мы с Майком расстались.