Существа, созданные ее фантазией и руками, были полны сюрпризов. Например, глаз элегантного зайца, одетого в твидовый костюм, был пришит белыми нитками. Возле «Бестиария» Алины постоянно толпился народ. Привлекала зрителей прежде всего сама Мун, ее манера плести истории о своих чучундриках, как она их называла, а также какая-то странная антиэстетика образов — они казались гостями с полотен сюрреалистов.
— На этом «Кукольном балу» явно ждут прибытия каких-то высоких чиновников, — сообщил на ухо Вере ее любимый «телохранитель».
— Почему ты так решил? — Она огляделась по сторонам, но ничего особенного не заметила.
— Потому что охраны больше, чем на любой другой выставке! Это же не выставка драгоценностей Элизабет Тейлор, это всего лишь куклы! — аргументировал свои соображения Андрей.
— Ну, тут некоторые куклы стоят столько же, сколько драгоценности…
В этот момент из толпы материализовался Валентин Прудников. Они с Двинятиным пожали друг другу руки, Андрей вспомнил о его участии в деле рыбного холдинга, о котором ему рассказывала Вера. Это было в другой жизни, когда она была еще чужой женой…
— Вера, Андрей! Я хочу вас познакомить с одним потрясающим человеком. Коллекционером кукол. — Майор подмигнул Лученко со значением. — Вот он беседует с японцем возле его выставки. Пойдемте!
Они подошли и раскланялись с коллекционером и японским художником. Прудников всех представил. Коллекционер Виктор Илларионович Рында был мужчиной около шестидесяти, вполне солидного вида, с широким телом и лицом, в алом джемпере, тонких джинсах и лакированных туфлях цвета бордо. Тонкие усики и бородка-эспаньолка делали его похожим на испанского вельможу с картин Веласкеса.
Японец вежливо поклонился и отошел к своим куклам, не желая мешать разговору.
— Вот вы смотрите на меня и думаете: какая странная фамилия у этого господина — Рында, — проговорил коллекционер рокочущим баритоном.
И не успели новые знакомые опомниться, как Виктор Илларионович засыпал их байками на тему своей фамилии. Фамилия Рында обозначала звон судового колокола, это во-первых. А во-вторых, «рындой» (от слова «рындать», то есть трясти) в древнерусском войске называли знаменный колокол, откуда пошли и рынды-знаменосцы. Затем неутомимый носитель редкой фамилии, как и положено коллекционеру-ученому, рассказал о себе и вовсе удивительную историю: якобы он родился во время плавания на корабле и его крестили прямо в самом колоколе. Рассказ этот был, конечно, явным преувеличением, но зато характеризовал Рынду как человека романтичного и пафосного.
— Вот, собираюсь приобрести всю коллекцию кукол Тюя! — весело сообщил он. Японец из угла с куклами снова поклонился. — Вы знаете, что такое японская кукла?
И на Веру с Андреем и Валентином снова посыпалась информация.
— У японцев есть два праздника, специально посвященных куклам. В третий день третьего месяца японцы издревле — аж с семнадцатого века — отмечают День девочек. Как и во время любого другого мацури, [1]следуют определенные церемонии, подбор нарядов с последующим выходом в свет, обмен визитами, вручение подарков… Но главное событие праздника — организация в каждом доме, где есть девочки, своеобразной выставки кукол — хина. В комнате устанавливают ступенчатую подставку и накрывают ее красной тканью. Эта подставка становится символической картиной императорского двора. На верхней ступеньке располагают двух кукол, изображающих принца и принцессу в торжественном одеянии. Ступенькой ниже рассаживаются три кукольные фрейлины (придворные дамы). Еще ниже — место для защитников двора, молодого и пожилого воинов-самураев. На четвертой ступеньке сверху располагаются музыканты: три барабанщика, флейтист и певец с веером в руках. Наконец, пятая ступенька отдана слугам. Один из них держит в руках туфли, второй — зонтик, третий — сосуд с освежающим напитком. Обычно этим выставка и ограничивается. Пятнадцать кукол на пяти ступеньках. Но в богатых семьях (а куклы такого рода стоят весьма дорого!) можно увидеть еще несколько ступенек с миниатюрной мебелью, предметами домашнего обихода и даже игрушечной арбой, в которую запряжен вол. На каждой из ступенек в качестве дополнительных украшений устанавливают маленькие ширмы, фонарики, миниатюрные деревца сливы и мандарина, которые традиционно сажают у входа во дворец. В качестве ритуальных даров членам этого «императорского двора» у подножия кладут разноцветные рисовые лепешки, ставят чашечки с водой и сакэ. Вам интересно?
Слушатели закивали. Рында оживился.
— А что, если… Я хочу пригласить вас к себе домой. Посидим, поболтаем, я вам свою коллекцию покажу.
— Спасибо, мы с радостью! — торопливо вклинился Валентин Прудников.
Вера уже поняла, что для следствия майору зачем-то нужно пообщаться с Рындой, и тоже кивнула. Хотя этот коллекционер казался ей безобидным.
— Только вечером, нам хочется все тут рассмотреть, не возражаете? — уточнил оперативник, незаметно кивнувший головой в сторону Лученко.
— Чудненько! Я тогда отъеду домой и все приготовлю к вашему визиту.
Рында откланялся, а компания во главе с майором отправилась дальше, удивляться работам кукольной выставки. Они подошли к стенду с милым названием «Потешки». Стенд России включал в себя большую географию старинных промыслов. Сергиев Посад, Городец, Дымково, Богородское, Филимоново, Полхов Майдан, Семеново — все они привезли свои деревянные и глиняные потешки. Пронизанные золотистым светом симпатичные богородские зверушки, изысканно удлиненные филимоновские свистульки, сияющие эмалевыми красками барыни из Сергиева Посада восхищали продуманностью, умением мастера чувствовать материал. Кроме того, зрителям разрешалось свистеть в свистульки, брать в руки изделия, и потому этот большой стенд напоминал ярмарочный шатер, где жизнь бурлила, дети верещали от счастья, было многолюдно и шумно.
Кукольные галереи разных стран демонстрировали свои коллекции. Вокруг итальянской галереи стояла восхищенная толпа. Галерея называлась «Презепио», что, как сообщала табличка с переводом, означало «рождественский неподвижный театр». Итальянцы оформили свою галерею в виде деревянного ящика без передней стенки. Внутри него из кукол скомпоновали группу, представлявшую главное событие праздника. Сюжетом для мизансцены служило Рождество. В центре композиции в кормушке лежала куколка младенца Иисуса, слева стояла статуэтка Девы Марии, справа — святого Иосифа, позади — осел и вол. Рядом — пришедшие поклониться Мессии пастухи и волхвы, а сверху — Бог и ангелы.
Тут же разместилась французская галерея с говорящим названием «Полишинель». Приятная хозяйка галереи, француженка, неплохо говорившая по-русски, рассказывала:
— У Полишинеля выросли два горба — спереди и сзади. На голове треугольная шляпа, надетая на белый парик. Из рукавов кафтана выступают кружевные манжеты. Пышный кружевной воротник окружает шею. Он настоящий француз, душой и телом!
Внушительный Полишинель выглядел одновременно комично и устрашающе.
— Что-то знакомое… Полишинель? Как будто я раньше слышал это слово, но не знаю, что оно обозначает, — прошептал Андрей на ухо Вере.
— Секрет Полишинеля — это секрет, известный всем, — сообщила ему женщина, уже рассматривая роскошных кукол из тончайшего льежского фарфора.
Меж тем француженка читала посетителям лекцию об особенностях французской фарфоровой куклы. Фарфоровая кукла появилась в семнадцатом веке. Ее изобретением озаботились именно французы. Нужно же им было что-то придумать, чтобы демонстрировать и утверждать свою моду среди жителей других стран. Для этой цели стали делать фарфоровых кукол с пропорциями фигур взрослых женщин, с париками из натуральных волос — и наряжать их по последнему слову моды. Кукла получала в приданое и нижнее белье: чулки, корсеты, панталончики, нижние юбки… Все это шилось из шелка, батиста, бархата и атласа, украшалось настоящими кружевами ручной работы и вышивкой. В общем, купив такую куклу, любая жительница Вены или Лондона могла ознакомиться со всеми последними веяниями парижской моды и одеться соответственно. Куклы эти назывались Пандорами, и, конечно, производились они уж никак не для детей.
И снова Андрей склонился к своей компетентной жене:
— Слушай! Сундук Пандоры, в смысле ящик со всякими неприятностями — это про них?
Хотя говорил он тихо, Прудников его услышал.
— Нам с этими куклами никаких пандор не надо! Неприятности и так косяками идут!
— Валентин, я понимаю, куклы вас сейчас должны раздражать в связи с убийствами, — тихо сказала Вера и добавила чуть громче: — Но надо же знать, что Пандора в греческой мифологии — первая женщина. Гефест вылепил ее, смешав землю с водой. Афина одела в серебряное платье и увенчала золотым венцом. Боги наделили девушку красотой, драгоценностями, нарядами. По замыслу верховного бога она должна была принести людям соблазны и горести, поэтому Зевс вручил ей запечатанный ларец, в котором были заключены все несчастья и бедствия. Спустившись на землю, любопытная Пандора не утерпела и сломала печать ларца — так и выпустила на волю ненависть, разочарование, боль, беды, болезни и пороки, до тех пор неведомые человечеству. Так что Пандора — это не совсем неприятности, а скорее болезненное любопытство.
— Откуда ты все это знаешь? — уставился милиционер на Лученко.
— Валентин! Я люблю читать «Мифы и легенды Древней Греции». Увлекательная книга, советую, прочтите. Так вот, о Пандоре. О ее плохом поступке всем известно. Но не все знают, что лежало на дне ларца с человеческими несчастьями…
— Что?
— Чувство, способное победить любое зло: надежда!..
В этот момент раздался громкий крик:
— О боже мой!
Прудников метнулся на этот возглас, Вера с Андреем устремились за ним. Они оказались перед экспозицией, которая называлась «Куклы-муклы». Внутри небольшого зальчика разместились странные куклы. Муклы, созданные по образу реальных людей, больше всего напоминали девочек-подростков. Казалось, что можно встретить такую муклу идущей по Крещатику. Эти уже даже отдаленно ничем не напоминали игрушки. Муклы были разного размера, от сорокасантиметровых до мукл-манекенов ростом с человека, созданных специально для каких-то дорогущих бутиков стильной одежды.