– Об эмоциях поговорим позже. – Букмастер тоже нырнул под металлическую крышку. – У нас проблемы с двигателем?
– С мотором всё в порядке. Отвлекающий маневр. Здесь не рекомендуется останавливаться без причины. Даже машинам дипломатов. – Голос Хилла, от того, что тот наклонился, доносился глухо и прерывисто. – Арбат находится под самым пристальным наблюдением НКВД. По нему Сталин ездит со своей дачи в Кремль.
– Смотрите, – Тейлор слегка толкнул Букмастера, чтобы тот обратил внимание на противоположную сторону Арбата. – Ещё две группы военных.
Букмастер, слегка повернув голову, окинул улицу взглядом.
– И это на маршруте «дядюшки Джо»… На мнительных коммунистов не похоже.
– Тем более, если учесть, что машинам останавливаться нельзя, а вооружённым людям гулять можно, – заметил Тейлор. И тут же поинтересовался: – А на каких улицах военных больше всего?
Хилл вставил свечу на место, после чего окинул полковника пристальным взглядом.
– Джек, будь я на твоём месте, то подумал бы по поводу будущего нашего спутника.
Букмастер ответил в той же манере:
– Читаешь мои мысли. Не случайно ведь именно он вычислил «ганса».
– А это ничего, что я рядом и всё слышу? – возмутился Тейлор.
– Простите. – Хилл захлопнул крышку капота. – Наша с Джеком старая привычка. Согласен, глупая. Давайте отъедем и в машине продолжим разговор.
Сев за руль, старый разведчик вспомнил о вопросе Тейлора:
– Полковник, вы абсолютно правильно расставили акценты. Группы военных замечены не на всех тех улицах Москвы.
– А можем прямо сейчас проехать по тем улицам? – Букмастер, ещё не полностью осознал, а только почувствовал приближение мысли, которая на многое смогла бы дать ответ.
– Без проблем. – Хилл завёл двигатель.
– Это напоминает Мадрид, – неожиданно раздался голос с заднего сиденья.
– Что? – не понял поначалу Хилл, а после ударил обеими руками по рулевому управлению. – Дьявол! Точно! И как я сам не догадался? – И резко обернулся к полковнику. – Тейлор, помяните мои слова: вы станете величайшим асом разведки, если, конечно, примите предложение. Выше, чем я или даже сидящий рядом со мной друг.
– Это вы о чём? – Букмастер развернулся всем телом к товарищам.
– Перед началом войны в Испании, в Мадриде, скопилась усиленная агентура Гитлера и Франко, – дал ответ Тейлор.
– И что?
– Они тоже массово посещали кино, театры, выставки.
– Точнее, держались вместе, – закончил мысль полковника Хилл. – И в тех точках, которые им указало руководство операцией, чтобы знать точно, где и кто в данный час находится. Целые расписания составлялись, какая группа, когда и куда идёт. Кстати, тогда это сработало.
Букмастер, развернувшись всем телом назад в обратную сторону, высунув голову из окошка, ещё раз окинул взглядом удаляющуюся очередь к кассе, после чего поинтересовался у Хилла:
– И сколько, по твоим соображениям, в городе скопилось этих, так сказать, «гостей»?
– Думаю, тысяча человек. Может, больше. Но не меньше.
– Как можно узнать точную цифру?
– Никак.
– А выходы на руководство имеются? Пусть даже города?
Хилл рассмеялся:
– Ты неисправимый оптимист, Джек. В этом городе у нас одни враги, и более никого.
– Русские – наши союзники, – заметил с заднего сиденья Тейлор.
– В вас говорит комплекс фронтовика, – спокойно отреагировал Хилл. – Запомните мои слова: не пройдёт и года после победы, как «бульдог» найдёт причину поссориться с «дядюшкой Джо». И Штаты будут не на стороне русских.
– Мензис сказал, будто Керр частенько встречается с Вышинским и Берией? – сделал попытку вернуть разговор в нужное русло Букмастер.
– Пустое, – тут же отозвался Хилл. – Сколько мы их ни поили, всё одно язык развязать так и не смогли. Единственное, чего добились, так это больной печени для Керра.
– И как нам выяснить, что же, чёрт побери, здесь происходит?
– Очень просто. Ждать. – Хилл вдавил педаль газа. – Знаешь, у русских есть такой писатель, Чехов. Так вот, он как-то сказал: если в пьесе, в первом акте, на стене висит ружьё, в последнем оно обязательно должно выстрелить. А здесь, как вы сами смогли убедиться, не одно ружьё. Так что подождём стрельбы.
– У нас нет времени ждать.
– А ты не нервничай. – Хилл вывернул руль, обгоняя грузовик, и направил машину вниз по Арбату. – Это произойдёт очень скоро. Потому как долго такую массу вооружённых людей в столице никто держать не станет.
Старков ещё раз сверился с адресом, который передал Фитин, раз в пятый осмотрелся по сторонам и, не заметив ничего подозрительного, настораживающего, юркнул в подъезд трехэтажного, дореволюционной постройки, дома.
Квартира покойного фотографа располагалась на площадке второго этажа.
Глеб Иванович поднялся на пролёт выше, после чего замер, прислушиваясь к звукам. По ходу передвижения к дому Волкова Старков постоянно перепроверялся, менял маршрут, трижды сменил трамвай: сбивал со следа наружное наблюдение. Впрочем, из управления он ушёл «служебным ходом», воспользовавшись автомобилем охраны. Поэтому «наружка», если она была, скорее всего ещё была убеждена в том, что полковник до сих пор находится у себя в кабинете.
Но на всякий случай следовало переждать.
Послышалось, как внизу, на первом этаже, приоткрылась дверь. Не входная: её скрип чекист прекрасно запомнил. Дверь одной из квартир. Несколько минут постояла открытой, после чего закрылась. «Или слегка прикрыли», – мысленно отметил Глеб Иванович.
Более никаких звуков не было.
Спустя десять минут Старков спустился на второй этаж, прошёл к нужной двери, нажал на кнопку. Звонка за дверью не послышалось. Тогда Глеб Иванович постучал. Раз, другой. Никто не отзывался.
На звук ударов распахнулась соседняя дверь.
Старков обернулся: в дверях стоял старый седой мужчина неопределённых лет, в том возрасте, когда по внешнему виду мужчине можно дать и семьдесят, и девяносто, и шестьдесят.
– Вам кого? – голос у старика на удивление оказался сильным, пронизывающим. Хотя, вполне возможно, этот акустический эффект создавали стены и высокий потолок подъезда.
– Волкова. Фёдора.
– А зачем он вам?
– С фронта весточку просили передать. Он здесь проживает?
Старик окинул чекиста пристальным взглядом.
– С фронта? Ну-ну…
И закрыл дверь.
«Вот те раз, – с удивлением подумал Старков. – Это ещё что за ерунда? Другой бы на месте старика принялся рассказывать о том, как его сосед, Федя Волков, геройски погиб, защищая честь девушки-комсомолки, за что, кстати, был посмертно награждён медалью. Ан нет, дедуля только крякнул с усмешечкой и был таков. Странно…»
Глеб Иванович сделал несколько шагов к двери соседней квартиры, нажал на звонок.
Та тут же снова распахнулась.
– Так что насчёт Федора? Передадите весточку?
Старков не успел закончить фразу, как по прищуренному, холодному взгляду странного мужичка понял: его раскусили.
– Передать, говорите? – Старик высунул голову в лестничный пролёт, осмотрелся. Убедился, что Старков пришёл один. – От чего ж не передать. Передам. Правда, подождать придётся. Лет так с десяток. Не менее. А потом передам. Чего ж не передать.
– Ёрничаем, папаша? – Глеб Иванович и сам не понял, откуда у него вырвалась эта приблатнённая фраза. Но именно она и решила исход встречи.
– А ты, сынок, мне тут баки не заливай. Весточку он принёс. С фронта… Откуда адрес у тебя, милок? Федю в Москву-то за месяц до смерти перевели.
– А вы что, тоже его родственник?
Старков прислонился к дверному косяку.
– Иногда родственники бывают хуже врагов.
– Знаю, – сквозь зубы произнёс Глеб Иванович.
– И о том, что Федя убит, тоже знаешь.
Старик не спрашивал, он утверждал. Старков кивнул головой.
– Знаю.
– Тогда какого ляда тут комедию ломаешь?
– Так, может, Федина мама дома? Или вышла куда?
– Странно.
– Это вы о чём?
Старик вторично окинул Старкова пронзительным взглядом, убедился, что собеседник вроде ведёт себя искренне, после чего кивнул седой шевелюрой в сторону дверей квартиры Волковых:
– Там никого нет. И уже никогда не будет. Мать Феди, Машенька, – голос старика дрогнул. Дыхание задержалось. Чекист отметил, как тот произнёс имя «Машенька»: мягко, с паузой и придыханием, – вскорости после похорон… Сердце не выдержало. Не смогла перенести… Так-то вот. – Старческий взгляд снова устремился на Глеба Ивановича. – А тебе если нужна квартира, так бей ногой в дверь. Там всё одно замка нет. После того как её ограбили.
– Давно обчистили?
– Сразу после смерти хозяйки. На следующий день.
– А что ж вы грабителей не задержали? – не сдержался, съязвил Старков.
– А зачем? Машеньке-то барахло всё равно не нужно, а вашему брату сгодится.
– Это какому брату?
– Как «какому»? Чекисту. – Голос старика едва не звенел, разбиваясь о каменные стены. Мужик явно не боялся представителя власти.
– С чего взяли, что я чекист?
– Простите, нам с вами больше говорить не о чем.
Хозяин хотел было захлопнуть дверь, но Старков его опередил, выставив в дверной проём сапог.
– Не торопитесь. Видно, сама судьба привела меня к вам, папаша. – Глеб Иванович вспомнил слова Фитина о каком-то старике, поклоннике матери фотографа, которого Паша видел на кладбище. – Насколько понимаю, Федю вы знали хорошо и для его семьи были далеко не чужим человеком.
– Как сказать. – Старик удивлённо смотрел на незваного гостя.
– А ну-ка, давайте-ка пройдём к вам в квартиру. А то разговаривать на площадке… – Старков слегка подтолкнул опешившего от столь неожиданной наглости старичка в глубь прихожей и захлопнул за собой дверь. – А теперь скажите, новые жильцы в вашем подъезде после смерти Фёдора появились?
– Что вы себе позволяете…
– Успокойтесь. Я не собираюсь вас ни грабить, ни арестовывать. Вот мои документы, – Глеб Иванович показал удостоверение. – Я действительно чекист. Только о смерти Фёдора я узнал два часа назад. И это для меня было полной неожиданностью. Как и смерть его матери, человека, как я понимаю, вам не безразличного. Но сначала ответьте на вопрос: так появились у вас новые соседи или нет?