пел повидать других женщин: холеных, уверенных в себе и при этом одиноких.
На любого мужчину, оказавшегося в том же отеле, за границей, они смотрели ожидающе. Рост и стати во внимание не принимались. Главное не стати, а статус. Если бы только он, Юлий Хорьков, при всем при этом был свободен…
Ленку он подвез до дома, вполуха слушая ее рассказ о жизни родного города. Все это было так мелко, так провинциально… С интересом Юлий отметил только одно: из всего класса лишь он выбился в люди. Подробности никому не интересны, важен опять-таки антураж. Он приехал на шикарной машине, прекрасно одет, объездил полмира.
– Кто бы мог подумать! – с завистью сказала Ленка. – В школе ты ничем таким особенным не выделялся. И вдруг Москва! Весь в шоколаде! Все наши только о тебе и говорят. Кстати, денег взаймы не подкинешь?
Юлий поморщился и с сожалением полез в карман за портмоне.
– Сколько тебе? – спросил с опаской.
– Тыщу! – зажмурившись, выпалила Ленка.
Хорьков чуть не рассмеялся: точно, отпустило! Подумать только! Для них тысяча рублей – деньги!
– Может, мужа моего на работу устроишь? – без проблем получив корыто, Ленка решила замахнуться на избу.
– Оставь свои координаты, – небрежно сказал он и записал телефон, по которому не позвонит никогда.
С прошлым было покончено. Отпустило.
Он стал присматриваться совсем к другим женщинам. Разумеется, не в Москве, за границей. Хорьков давно уже смекнул, где надо искать любовницу. Жениться он больше не собирался, еще чего! Делиться ведь придется в случае развода. Уроки мадам Выдан не прошли даром. Шансы свои Хорьков оценивал высоко. Однажды, лежа на пляже, он случайно подслушал разговор трех дам. Это были приехавшие на отдых подружки, судя по всему, состоятельные. Маникюр, педикюр, итальянские купальники, модные шляпки… У Хорькова глаз на это был наметанный. Сами женщины были симпатичные, стройные, в возрасте слегка за тридцать. Обсуждали женихов. Как понял Хорьков, две из трех были одинокими.
– …да какая там очередь?! – громко сказала рыжая. – Посмотрите на меня, девочки! Тут не то что за Сан Саныча, за козла пойдешь!
Цитату из старого, советского еще фильма «Девчата» Хорьков узнал. И, прикрывшись журналом, внимательно рассмотрел женщину, которая ее сказала. Вполне! Все при ней! Вот бы с такой… Он сладко зажмурился.
К интимным отношениям Розалия относилась без энтузиазма, особенно после того, как узнала о своем бесплодии. Юлию, меж тем, не хватало. Все у него теперь было, все блага земные. Кроме секса. Дьявол скорчил гримасу: и как тебе это, Юлий Хорьков? Все у тебя будет, кроме потомства. Даже о страстной ночи любви, без всякого продолжения, ты будешь только мечтать…
И Юлий мечтал… Так мечтал, что просыпался иной раз в мокрых трусах. До смерти боясь свою Розалию, настоящий оргазм, так чтоб без оглядки, не сдерживаясь и ни о чем не думая, Хорьков испытывал теперь только во сне, потому что во сне человек над собой не властен. Юлию снились женщины. Модели. Или почти модели. Главное, безотказные. Он сладко думал о том, как, получив наследство, уйдет с ненавистной работы. Он ходил туда лишь затем, чтобы передохнуть от общества Розалии. Дачу он будет сдавать или жить там круглый год, а московскую квартиру сдавать. Дача хорошая, со всеми удобствами, в ближайшем Подмосковье. Денег на счетах полно, есть довольно прибыльный бизнес. И наступит жизнь, полная приятностей. Брюнеток и блондинок.
В своих мечтах Юлий лихо крутил один курортный роман за другим. Ульяну он тоже оценил с первого взгляда. То, что надо! И когда она сама к нему подошла на почти безлюдном пляже, уж было подумал, что…
Разумеется, ей он этого не сказал. Много чего не сказал. Буквально: в двух словах. Но нужное слово вылетело: я согласен…
Пять метров в секунду
– Как выяснилось, у нас много общего, – сказала Ульяна, подписывая счет за коктейли. – Вы тоже не собственник, просто прописаны в квартире. Боитесь при разводе остаться ни с чем. Что ж… Идемте.
– Да-да, пора, – сказал Юлий, поспешно засовывая в рот жевательную резинку. – Не дай бог, жена почувствует запах спиртного!
– На вашем месте я бы сделала в доме тщательный обыск, – с иронией сказала Ульяна, поднимаясь со стула. – Сдается мне, в укромном месте у Розалии Карловны припрятана бутылочка хорошего коньяка.
– Она же на таблетках! – всплеснул руками Юлий.
– Надо еще проверить, что это за таблетки…
Они направились к главному корпусу, стараясь держаться в тени.
– Она не может заснуть без снотворного. Какой уж тут коньяк!
– Значит, ваша жена принимает снотворное? – задумалась Ульяна.
– Да.
Они подошли к лифту.
– Рецепт есть? – деловито спросила Ульяна, нажимая на кнопку.
– А как же! Ведь это серьезное лекарство!
– Насколько серьезное?
– При желании им можно отравиться.
– Вы хотите сказать, покончить жизнь самоубийством?
– А что, это можно устроить? – жадно спросил Юлий, заходя в лифт.
«Еще неизвестно, кто из нас больше жаждет свободы», – мысленно усмехнулась Ульяна, а вслух сказала:
– Увы. Нужна предсмертная записка. Если вы сумеете вытащить ее из своей жены, то остальное – дело техники.
– Увы! – сказал в свою очередь Юлий. – Розалия крайне подозрительна. Вы же слышали ее реплики. Она постоянно твердит о том, что я мечтаю о ее смерти.
– Слышала, – кивнула Ульяна. – В том-то и штука. Умри она при странных обстоятельствах – и вы первый под подозрением. Равно как внезапно умрет Жорик – все тут же подумают на меня. Все знают, как я его ненавижу. Вы еще неплохо держитесь.
– Практика, – усмехнулся Юлий. Лифт остановился на нужном им этаже.
– Ваша жена умна и хитра. Ее очень сложно будет переиграть. Но я что-нибудь придумаю.
– На вас вся и надежда, – вздохнул Хорьков. – Если бы вы только знали, как я измучился!
Исповедовавшись, он словно бы открылся. И стал мечтать вслух. По крайне мере, при Ульяне.
– Догадываюсь, – коротко сказала она, заходя в номер.
Вещей здесь оставалось немного.
– Надо же! – покачал головой Хорьков. – Розалия так спешила увидеть виллу, что забыла взять свои лекарства! А говорит, что она жить без них не может!
– Думаю, она преувеличивает, – усмехнулась Ульяна. – А ну, дайте взглянуть на ассортимент. Вдруг да мне что-нибудь пригодится?
Она внимательно изучила стоящие на прикроватной тумбе лекарства. Несколько пузырьков взяла в руки, прочитала название и покачала головой: надо же! Потом Ульяна покосилась на Хорькова, не заметил ли он ее реакцию? Потому что посмотреть было на что. Похоже, что у Розалии Карловны от мужа есть секреты. Но Хорьков увлеченно собирал вещи, боясь, как бы ему не попало от жены, если он вдруг что-нибудь забудет.
– Свекровь долго болела, – пояснила Ульяна, когда Юлий вернулся из ванной комнаты. – Рак… Поэтому по части опиатов я дока. Ну и в остальном кое-что смыслю.
– Тогда почему клофелин? – спросил Хорьков. – У вас наверняка остались и более серьезные препараты. Раз рак.
– Так проще. Детали потом, когда определимся по датам и найдем способ, как убить вашу жену. Мне нужно знать о ней как можно больше.
– Может, запишете названия? – угодливо спросил Юлий, кивнув на заставленную пузырьками тумбочку.
– Ни к чему, – нахмурилась Ульяна. – Такой список – это улика. У меня прекрасная память, я все запомню. Враги у Розалии есть? – спросила она, глядя, как Юлий сгребает лекарства в сумку.
– Вы смеетесь? Да сколько угодно! С ее-то характером!
– Партнеры по бизнесу?
– Одним из своих магазинов она владеет на пару со своей приятельницей. Я не рискну назвать ее подругой. У них очень непростые отношения.
– Мне нужно будет ее фото, этой приятельницы. А пока опишите ее на словах. Она высокая, низкая?
– Скорее средняя. Вот как вы. Не толстая.
– Уже хорошо. Возраст?
– Лет тридцать-сорок, – неуверенно сказал Юлий.
– Тридцать или сорок? Это существенно.
– Откуда я знаю? Между. Она симпатичная.
– Брюнетка, блондинка?
– Скорее темненькая.
– Понятно… Лучше уж фото. Вы не очень-то внимательно рассматриваете женщин. – Хорьков постарался спрятать улыбку, мелькнувшую на лице. – Ну что, идем?
– Кажись, все, – Юлий внимательно оглядел опустевший номер. – Не хочется еще раз возвращаться.
– Сейф проверили?
– Это по части Розалии. Деньги и документы всегда у нее.
– Понятно. Не дай бог, вы захотите сбежать.
– Куда? – обреченно вздохнул он. – Да, мои родители живы и здравствуют, но к ним я точно не поеду, там и без меня тесно. Есть еще тетя Герда, она пенсионерка, одинокая. Но и у нее здоровье отменное. Мы, Хорьковы, все долгожители, – с гордостью сказал Юлий. – Так что на наследство мне в ближайшем будущем рассчитывать не приходится. А жить со стариками – это самому превратиться в старика. Увольте!
– Понимаю: пожить хотите, – невольно улыбнулась Ульяна.
– Вы, что ли, не хотите? – проворчал Хорьков.
– Скажите, а готовить ваша жена любит? – поинтересовалась Ульяна, когда они вновь оказались в лифте.
– Спрашиваете! Вы же ее видели! Откуда такой огромный вес? Конечно, от вкусной еды! Она ни в чем себя не ограничивает. Видели небось в ресторане, как она наваливает полные тарелки? – Ульяна кивнула. – И потом: она еврейка. Какая еврейская женщина не любит готовить? Это, пожалуй, главное из удовольствий моей Розалии, хорошо покушать. Она коллекционирует рецепты, все время экспериментирует. И вкусно получается! – Юлий даже причмокнул, вспомнив кулинарные шедевры своей жены.
– Вот видите! Не одни же у нее недостатки Есть и достоинства.
– Увы! У нее такие серьезные недостатки и их столько, что умение хорошо готовить перед ними меркнет.
Так, перебрасываясь репликами, они добрались до виллы. Как и предполагала Ульяна, Розалия Карловна плескалась в бассейне. На шезлонге валялись испачканные йодом бинты и белоснежный махровый халат из отеля.