– Вполне! Лучше днем.
– Устраивает. В три?
– В три, – кивнул Хорьков. – Я уйду с работы, скажу, что по делам жены. Розалия ничего не будет знать.
– Если вдруг не получится – пришлите эсэмэс. Или время вдруг не устроит.
– Но лучше, как я понял, обойтись без этого?
– Юлий, вы умнеете на глазах. Лучше вообще никаких звонков и эсэмэсок. Только личный контакт. Нам и встретиться-то надо пару раз. После чего мы друг о друге забываем навсегда.
– Согласен, – он коротко вздохнул. И поднялся со своего игрушечного коня. Они неплохо вместе смотрелись, маленький Юлий Хорьков и детская игрушка, как отметила Ульяна. Но какие большие планы у этого малыша!
– Что с деньгами собираетесь делать? – с улыбкой спросила она.
– Все, – коротко ответил Хорьков. И Ульяна поняла, что не ошиблась: планы большие. – Ну, я пошел.
– Я рада, что вы решились. До встречи в Москве.
Какое-то время она смотрела ему в спину. Хорьков торопливо уходил с детской площадки, несмотря на то, что его жена крепко спала.
«Неужели мне наконец повезло? – с надеждой подумала Ульяна. – Я сумела его уговорить! Осталось потерпеть еще немного, и я получу долгожданную свободу!».
На следующий день Хорьковы уехали. На завтраке их уже не было, видимо, они улетали ранним рейсом.
– Если и был скандал, то мы его не слышали, потому что спали в своем дальнем бунгало, – сказала Ульяна мужу. – Розалии Карловне наверняка не понравился выставленный счет.
– Ты это о чем? – вытаращил на нее глаза Жорик.
– Хорьковы сегодня уехали.
– Какие Хорьковы?
– Розалия Карловна с супругом.
– А… Эти… Ну и черт с ними! Уехали так уехали. Было бы о чем жалеть! Ну их, эти курортные знакомства, – поморщился Схованский.
– Кто бы говорил! – не удержалась она. – Да ты только и делаешь, что просиживаешь в барах со своими новым друзьями! По моему опыту, ты и в Москве потом с ними встречаешься, если это москвичи!
– С нормальными людьми – да, – отрезал Жорик. – А эти твои… как ты говоришь? Хорьковы?
– Да.
– Странная парочка. Он какой-то пришибленный, а она так просто стерва. Век бы их больше не видать!
– Сожалею, но придется, – притворно вздохнула Ульяна. Момент был подходящий. – Потому что Розалия Карловна меня достала, – пожаловалась она. – Мне пришлось дать ей номер телефона.
– За каким? – нахмурился Жорик.
– Она коллекционирует рецепты. Обожает готовить. Ты же знаешь, какое наследство досталось нам от твоей мамы.
– Вечно вы со своими бабскими штучками, – раздраженно сказал Схованский. И тут же: – Я вчера перебрал, мне надо похмелиться.
– Жорик, ты помнишь, что я сказала? Сегодня только пиво! Нам завтра лететь.
– Да помню я! – все больше раздражаясь, сказал «любящий» муж. И жалобно: – Но пиво-то можно?
– Пиво можно, – спокойно сказала Ульяна. После вчерашнего разговора с Юлием у нее заметно улучшилось настроение.
Обрадованный Жорик понесся к столику с шампанским.
– Я же сказала: только пиво! – разозлилась Ульяна, когда муж поставил на стол два полных до краев бокала.
– Это тебе. А то ты все ворчишь и ворчишь.
– Георгий, что это с тобой?! – теперь уже она удивилась. – Забота обо мне?!
– За отъезд, – торопливо отвел глаза Жорик.
– Ага. Думаешь, я напьюсь и тебе разрешу? Схованский! Я знаю наизусть все твои штучки! Даже не думай меня напоить!
– С чего тут напиваться, – Жорик кивнул на шампанское. – Просто отметить. А че? Хорошо отдохнули!
«Да уж… – подумала она, отпивая шампанское. – Хорошо…»
Она смотрела на мужа, прикидывая, как будет выглядеть его труп? Должно быть, отвратительно! Костюм для похорон покупать не надо. Сойдет и тот, что есть, так называемый парадный. Схованского Ульяна давно уже решила кремировать.
«А пепел развею по ветру», – мстительно подумала она, допивая шампанское.
…Свою законную выпивку Жорик потребовал уже в зале ожидания. Еще бы он равнодушно прошел мимо дьюти-фри, полки которого буквально ломятся от спиртного! К счастью для Ульяны, объявили посадку. На регистрацию и личный досмотр были такие очереди, что времени на закупку в дьюти-фри почти не осталось. Торопливо похватав что-то с полок, они понеслись к воротам под грозное:
– Пассажиры Трансаэро, вылетающие в Шереметьево! Последнее предупреждение! Повторяю: последнее предупреждение! Посадка на ваш рейс заканчивается!
Чертыхаясь, Жорик понесся в автобус, где сидели несколько человек, так же опаздывающие на рейс в Шереметьево. Ульяна, сдерживая торжествующую улыбку, спокойно шла сзади. Она прекрасно знала, что раньше времени самолет не отправят. Просто русские не торопятся на посадку, предпочитая спустить последние денежки в дьюти-фри, автобусы стоят пустые, а новые пассажиры, уже с других рейсов, прибывают и прибывают. Аэропорт крошечный, везде толпы народа, огромные очереди. Вот их и пытаются раскидать по самолетам. Как прикинула Ульяна, сидеть в ожидании вылета придется минут сорок, несмотря на «последнее предупреждение». Но Схованский трус. Он уже знает, что такое опоздать на самолет, и ему это очень не понравилось. Усевшись на сиденье в почти пустом автобусе, Жорик с тоской смотрел теперь на здание аэровокзала, где остались заветные бары.
Чуть ли не впервые в жизни Жорик Схованский вошел в самолет трезвым! Сел и тут же начал ерзать.
– Взлетим – налью, – пообещала Ульяна.
И Жорик терпеливо ждал. Он до смерти боялся, что его внесут в черный список как дебошира или вообще отдадут по суд. В прошлый раз еле-еле удалось отмазаться.
– Меня посадят, а ты будешь на мои деньги шиковать! Со своим любовником! – устроил он тогда жене настоящую истерику.
– Так и будет, – не выдержала Ульяна. Вариант с тюрьмой ее тоже устраивал.
Зато он не устраивал Жорика, который теперь ерзал, ежился, но терпел. Мимо то и дело проходили очаровательные стюардессы, проверяя, вертикально ли зафиксированы спинки кресел и все ли пассажиры пристегнули ремни.
– Не желаете ли плед? – спросила одна у Жорика, видя, что тот не в себе.
– Нет, спасибо, – промямлил Схованский.
– Принесите мне, – улыбнулась Ульяна.
Девушка кивнула и ушла. Жорик съежился и затих. Вскоре бортпроводница вернулась с пледом и наушниками. Схованский, поморщившись, отказался и от них.
Ульяна накинула на ноги плед и закрыла глаза. Слава богу, рейс не задержали. Через сорок минут, которые, как и предполагала Ульяна, пришлось просидеть в салоне, они взлетели.
Муж, то и дело вздыхая, смотрел на табло в томительном ожидании, когда же погаснет значок «пристегните ремни». Наконец, лайнер набрал высоту.
– На, – сказала Ульяна, протягивая Схованскому пластиковую бутылку с виски. Тот благодарно что-то промычал и мигом свинтил пробку.
Сок они всегда брали яблочный. Если туда плеснуть виски, то цвет напитка не вызовет подозрений у бортпроводников. Сейчас с этим строго: в полете категорически запрещено употреблять спиртные напитки. Сделав пару глотков, Жорик блаженно улыбнулся. Получив допинг, он вновь почувствовал себя человеком. Жизнь, что называется, налаживалась…
Мечта Жорика
В детстве он мечтал о машинках. Маленький Жорик просто обожал их, эти игрушечные машинки, возился с ними часами, а когда вырос, с такой же страстью стал относиться и к настоящим. Можно сказать, что ему повезло: он нашел свое призвание.
Высшее образование Жорик так и не получил. А зачем? В техникуме, еще в том, «совковом», Схованский выучился на автомеханика. А «совок», как бы его ни ругали за пустые полки в магазинах и огромные очереди за колбасой, толк в образовании знал, что в высшем, что в среднем. Матчасть Жорик вызубрил наизусть, а работая в гараже, в автоколонне, не только выучился пить по-черному для того, чтобы снимать усталость, но и досконально разбираться в автомобилях. Заодно Схованский обзавелся друзьями, которые всю жизнь ему потом помогали.
Деньги ему всегда доставались легко. Жорик просто не задумывался об этом. Маленький просил у папы: купи. В основном просил игрушечные машинки. И Схованский-старший покорно лез в карман за деньгами. Когда отец ушел из семьи, то чувство вины было настолько сильным, что его рука не уставал шарить в кармане в поисках портмоне. И Жорик получил уже настоящую машину, которой обрадовался несказанно. Со стартовым капиталом тоже помог папа. Ни у кого не было денег, а у Жорика были, вот он и стал учредителем.
Его бизнес процветал, потому что другой, лучшей доли, он для себя никогда не желал. Шины, скажете вы? Ха! Шины! Да какая же это рутина? Сход-развал рутина?! Мойка машин рутина?! Да пошли вы со своими заводами-пароходами! Настоящая жизнь – в гараже! Где так вкусно пахнет бензином и машинным маслом, гудят моторы, и где работают настоящие мужики.
Даже будучи пьяным, всю работу, связанную с обожаемыми им машинами, Жорик Схованский выполнял виртуозно и в случае чего, уже став владельцем нескольких моек, охотно подменял своих работяг. Его любили, а потому никогда не кидали.
– Мировой мужик! Во! – говорили люди, которые на него работали.
Как и многие алкоголики, Жорик Схованский был человеком незлопамятным и открытым. Жадность и занудство были ему несвойственны. Он помнил обо всех днях рождения всех своих многочисленных друзей, а тех, кто на него работал, Жорик тоже искренне считал своими друзьями. Всем он дарил дорогие подарки, всем накрывал столы, если надо – легко отпускал с работы. Все эти даты были записаны у него в календаре, традицию Жорик соблюдал свято, и в конце концов «пустых» дат в этом календаре почти не осталось. Единственное, чего Жорик никогда не отмечал, это день рождения жены. И никаких подарков он ей, само собой, не дарил. Даже букета цветов при выписке из роддома. Но это была особая история.
Жену свою Жорик не любил. Точнее, не успел полюбить. Ну, как это? Пару раз секс, подробности которого он припоминал с огромным трудом, вроде бы было, и – бац! Здрасьте, я беременна! Жорик посчитал, что его «поймали». И друзья его так считали.