– Удалось. Колобок считает, что у него была навязчивая идея, он решил, что его любовницу убили…
– Какую любовницу? – насторожилась я.
– Наверное, Стеллу. В общем, он пришел к Колобку и рассказал следующее: у него была любимая женщина, которая не так давно отправилась отдыхать с мужем в Сочи и там утонула. Как будто ничто не указывало на убийство, но Аверин считал, что ее смерть не случайна. Колобок по-умному с ним базарил, мол, это от избытка переживаний, надо дышать глубже, и все такое… И вдруг Аверин ему заявляет, что утонула вовсе не его любимая женщина, а кто-то другой. Колобок решил, что клиент с катушек тронулся, но, так как в остальном тот психом не выглядел, сеансы продолжил и выяснил вот что: Аверин хотел ехать в Сочи вместе с любовницей. Не знаю, на что он надеялся, возможно, считал, что ее супруг будет сильно занят, а может, просто не мыслил без нее существования, короче, хотел ехать и остановиться в том же отеле. Но вечером накануне отъезда она вдруг позвонила и сказала, что никуда не поедет, сославшись на какие-то семейные проблемы. Аверин остался в городе: юг без любимой все равно что север… Но любимая на свидание не явилась и вроде как вообще исчезла. Аверин забеспокоился, попытался ее разыскать и узнал, что она все-таки уехала в Сочи. Тогда он позвонил в гостиницу, и тут начинается самое интересное: дама, представившаяся его любовницей, таковой вовсе не была, он разговаривал с совершенно незнакомой женщиной, которая почему-то выдавала себя за его любимую. Соображаешь?
– Конечно, – тяжело вздохнула я: все рассказанное Женькой здорово напоминало написанный мною детектив.
– Потом липовая любовница трагически погибает, а у Аверина съезжает крыша. Он идет к психоаналитику с навязчивой идеей, что женщину убил ее собственный муж, труп спрятал, а потом уехал в Сочи с неизвестной гражданкой, выдавая ее за жену и таким хитрым способом избавляясь от подозрений в убийстве.
– А потом появились мы, – подсказала я, – со своим дурацким детективом, в котором вся эта история подробно расписана и даже указано, где спрятан труп…
– Вот-вот. Аверин послал рукопись людям, которых эта история могла заинтересовать, послал инкогнито, но где-то прокололся и погиб. Убийцы решили разделаться и с нами…
– Но после неудачной попытки эту затею оставили, – влезла я. Женька посмотрела злобно, а я торопливо плюнула через левое плечо.
– Вот язык-то, – укорила подружка, вздохнула и добавила: – Все верно. Кто-то из двоих адресатов убийца. Козырев больше подходит: жену он мог запросто укокошить, но мы уже отметили, что способ разделаться с жертвами он выбрал совершенно не бандитский, хотя сам настоящий бандит…
– Может, маскируется, – выдвинула я свежую идею.
– Может. Но есть и второй адресат, о котором мы по-прежнему ничего не знаем.
– Слушай, а вдруг Аверин действительно спятил и мы вслед за ним? Вдруг не было никакого убийства и жена Козырева в самом деле утонула?
– Это надо бы проверить, – задумалась Женька, я подождала пояснений, не дождалась и спросила:
– Как?
– У нас есть фотография Стеллы, а утонула она совсем недавно, и в гостинице ее должны помнить.
– В Сочи? – вытаращила я глаза.
– Конечно, – удивилась Женька. – Но прежде чем лететь туда, давай здесь разберемся, поищем среди пропавших без вести, авось узнаем что путное.
Я понятия не имела, что путного можно узнать и какая нам от этого польза, но дипломатично промолчала.
– Что еще рассказал Колобок? – спросила я осторожно.
– Тебе что, мало? Разговорить его было непросто.
– А вдруг мы ошибаемся и любовница Аверина не Стелла Козырева?
– Стелла. Все сходится. Конечно, если ты не напутала с именем.
– Не напутала, – обиделась я. – Ты Колобка о ней расспрашивала?
– Нет. Он бы заподозрил неладное, все надо делать постепенно.
– Ее привел к Колобку какой-то художник, и Анька утверждает, что на это были причины. Скорее всего с Авериным она познакомилась не у психоаналитика, а гораздо раньше, и Колобка Аверин выбрал именно потому, что его посещала любимая женщина.
Я кивнула и посмотрела на часы, перерыв заканчивался, а мы так ничего и не решили, и квартира моя по-прежнему сирота сиротой…
– Мне на работу надо, – заметила я.
– Мне тоже надо. Сегодня я к Колобку не поеду, надо его малость выдержать, чтоб покладистее был, так что с работы сразу к тебе. Не задерживайся, сегодня вечером надо проверить пару адресов, я имею в виду женщин, пропавших без вести.
– Может, лучше… – начала я.
– Проверить, – сурово заключила Женька и, поднявшись из-за стола, направилась к выходу, забыв сказать мне спасибо. Я возмущенно покачала головой, поражаясь чужой невоспитанности, и расплатилась за обед, тоскуя о потерянном вечере: болтаться по адресам в поисках неизвестно чего – занятие довольно глупое и энтузиазма у меня не вызвало.
Однако насчет вечера судьба распорядилась иначе. Я шла от троллейбусной остановки к дому, когда заметила Женьку, она перебегала дорогу на красный свет, водители сигналили, а подружка показывала им язык.
– Ты сумасшедшая, – сказала я, когда Женька очутилась рядом.
– Боялась тебя упустить, – запыхавшись, пробормотала она.
– Я иду домой, и ты тоже.
Для Женьки это, конечно, не аргумент, а спорить я не стала, потому что, чем ближе подходила к родному дому, тем тоскливее становилось на душе. В том, что меня ограбили и из квартиры вынесли все до нитки, я не сомневалась. Мы непроизвольно ускорили шаг и через несколько минут вошли во двор. Я подняла взгляд на родные окна и довольно отчетливо икнула. Женька сбилась с шага, посмотрела на меня с недоумением и спросила:
– Ты чего?
Я и сама не знала. Независимо от того, ограбили меня сегодня или нет, я, безусловно, приобрела что-то новое. Точнее, не я сама, а мой балкон. На четырех веревках, натянутых вдоль него, висело белье. Но не это тревожило и томило. Дело в том, что на ветру покачивалось мужское белье, я узнала вчерашнюю майку и пятнистые штаны, да и кроме них одежды хватало: все веревки были завешаны.
– Кошмар! – громко сказала я, Женька испуганно вытаращила глаза, а я у нее спросила: – Это ведь мой балкон?
– Твой, – согласилась подружка, и мы бегом ринулись к моему подъезду. На мгновение замерли перед дверью в ожидании самого худшего, и тут Женька выдала потрясающую идею: – А может, твоя мама приехала?
– Может, – разозлилась я, – и привезла штаны отчима. Только мне как-то не верится, что он ходит в пятнистых штанах.
– Ну, тогда я не знаю, что и думать, – испуганно прошептала подружка, и мы очень осторожно проникли в квартиру, открыв замок Женькиным ключом.
Первое, что бросилось в глаза: некто неизвестный сделал в квартире уборку, не в том смысле, что вынес все более-менее ценные вещи, а в буквальном, то есть пропылесосил и даже вымыл полы (я уже неделю собиралась этим заняться, да все никак), на диване стопочкой сложено выглаженное белье, на журнальном столе в большой вазе стояли розы (девять штук, цветы, которые принес Толик, куда-то исчезли), а на полу возле распахнутой двери на балкон, заняв все свободное пространство моей комнаты, лежал Роман Андреевич в шортах и майке (чистой) и, обняв подушку с дивана, крепко спал.
Женька шмыгнула в кухню и позвала меня оттуда, не повышая особенно голоса:
– Анфиса.
Едва сдерживая негодование, я протопала в кухню: на столе красовался еще один букет, на этот раз хризантемы, и торт в круглой коробке. Женька распахнула холодильник и присвистнула. Я заглянула, так, без всякого любопытства, и тоже едва удержалась от свиста.
– Рубликов на пятьсот потянет, – сообщила глазастая Женька, имея в виду провизию. Она всегда отличалась некоторой меркантильностью. Хлопнула дверцей, выпучила глаза и промолвила: – Что бы это значило?
– Сейчас узнаем, – прорычала я и вернулась в комнату.
Роман Андреевич к этому времени изволили открыть глазки и даже чуть приподнялись на локте, растянув губы в улыбке. Когда-то кто-то пошутил над парнем, сказав, что улыбка украшает его физиономию.
– Что это такое?! – рявкнула я.
– Что? – испугался он, разом перестав улыбаться.
– Все это, – сделала я жест рукой, начисто лишившись словарного запаса.
– А-а, – он вздохнул, заметил Женьку и сказал: – Здрасьте.
– Здравствуйте, – хихикнула она в ответ.
– А вы кто? – поинтересовался Роман Андреевич.
Подружка хихикнула вторично и брякнула:
– Женька. – Нахмурилась и поправилась торопливо: – Евгения Петровна.
– Очень приятно. А меня можно просто Рома.
– Вы что ж теперь, жить здесь будете? – окончательно перестав соображать, что происходит, спросила я.
– Если ты не против, – совершенно серьезно заявил Роман Андреевич. – У меня квартира двухкомнатная, а мебели никакой. Одна раскладушка, но я на ней почему-то не помещаюсь. – Он поднялся, потянулся с хрустом и, весело глядя, немного мне попенял: – Ты чего телефон рабочий не оставила? Я бы тебя встретил… Прогулялись бы вместе. Я тут целый день по хозяйству, малость прилег, ну и вздремнул.
– Вы по какому праву… – начала я, неожиданно икнула и, вытаращив глаза, замерла с открытым ртом, затем глухо простонала и попробовала еще раз: – Как вы… да что это такое?..
– Ну… – Роман Андреевич испуганно посмотрел на Женьку, перевел взгляд на меня и начал объяснять: – Барахла у меня накопилось, я и постирал. Ты не против? У меня машинки нет, а твою я быстро освоил. – Он сделал паузу, наблюдая за мной, и испуганно пролепетал: – Анфиса, картошечки хочешь жареной? Я ее в одеяло завернул, должна быть горячей. Можно пельменей отварить. Хочешь пельменей?
Я рухнула на диван, Женька пристроилась рядом и как-то вяло пролепетала:
– Давай пельменей.
Роман Андреевич исчез в кухне, чем-то там загремел и принялся насвистывать. Я сидела, пялилась на ковер и пыталась решить, как я должна себя вести в этой совершенно идиотской ситуации.
Дорогой гость заглянул в комнату и весело спросил Женьку: