– Ладно, завтра точно узнаем, – глубокомысленно пробормотал я, а потом тут же перевел разговор в другое русло. – Как у нас вообще идут дела?
– В целом, удовлетворительно, есть, конечно, проблемы и шероховатости, но куда без них? – философски заявил Владимир.
– Что с «Жилстроем»? – спросил я, имея в виду, строительство жилого комплекса, в котором будут проживать мои подчиненные и работники торгпредства.
– Идут с небольшим опережением сроков, в финансовом плане тоже есть небольшой процент экономии; если такая тенденция сохранится, то к окончанию стройки сэкономим около семи – восьми процентов.
– Отлично! Будет с чего обмыть новоселье! – пошутил я.
– Евгений Павлович, я хотел уточнить насчет вашей идеи о переходе права собственности для жильцов квартир по истечении трех лет, – Орлов достал из своего портфеля какие-то документы и положил их передо мной. – Я несколько раз пересчитывал, и получилось, что при ежемесячном удержании из зарплаты в пределах двадцати процентов, никак не получится в трехлетний срок отбить затраты на строительство жилья. Это же неправильно? Выходит, что весь этот «Жилстрой» убыточное предприятие.
– Вова, ты чего? – удивился я. – Все выкладки были у тебя с самого начала, и ты только сейчас решил поинтересоваться, зачем мы строим жилье для наших сотрудников и подчиненных и ничего на этом не зарабатываем?
– Я просто думал, что по окончанию строительства Корст компенсирует вам все издержки и покроет расходы, а оказалось, что компания Патрика совершенно в этом не участвует и средства на строительство дома идут из доходов «Синельги» и из ваших личных средств. Вот я и спрашиваю, зачем вам это надо? Где подвох? Как вы собираетесь вернуть свои деньги? – пытливо посмотрел на меня финансист. – После ввода дома в эксплуатацию поднимете цены или увеличите срок и размер выплат?
– Нет, ничего подобного не будет, все останется так же, как и было запланировано, – твердо, почти по буквам произнес я. – Сотрудники Торгового дома «Синельга», торгпредства и ЧОПа получат жилье в доме, который сейчас строит компания «Жилстрой». Из заработной платы будет удерживаться не больше двадцати процентов, по истечению трех лет жилье переходит в полную собственность хозяев. Что не так? Обговаривали это уже сто раз.
– Но это не выгодно, – вновь принялся за свое Орлов. – Даже если брать однокомнатную квартиру и, допустим, зарплату Натальи, вашей секретарши, то за три года можно компенсировать только две трети от закупочной стоимости жилья. То есть даже в «ноль» не выйдете, понимаете?
– Понимаю и, что? – усмехнулся я, понимая, что гений экономики Орлов не может уместить в своей голове, как в этом мире можно делать что-то без прибыли. – Вова, ну чего ты заладил: прибыль, прибыль! При чем здесь прибыль и квартиры для наших людей. Им же надо где-то жить, вот мы им это жилье и строим, а если вычитать из их зарплаты больше денег-то им станет трудно жить, поэтому мы и остановились на таких условиях по выплатам.
– Да, но…
– Никаких «но»! Если ты, в силу своего юного возраста, не помнишь Советский Союз, то могу тебе рассказать, как там бесплатно давали жилье. А у нас некая форма жилищного кооператива. Если тебе так легче будет, то воспринимай все это как мою блажь! Я ведь богатый человек и могу себе позволить построить за свой счет четырехэтажку на полсотни квартир.
– Евгений Павлович, вы рискуете стать бедным, если будете вкладывать деньги в проигрышные и убыточные проекты!
– Не каркай! – одернул я «гения экономики». – Лучше скажи, когда будет готов проект налоговой системы для Сиротинска?
– Я уже три проекта приносил, и все вы завернули обратно! – эмоционально воскликнул Орлов.
– Потому что в них ни черта не понять, слишком сложно, – ответил я. – Задача была какая? Создать систему налогообложения, которая будет простой, эффективной и понятной даже пенсионерке. А у тебя там какие-то формулы, балы, коэффициенты и прочая муть.
– А как по-другому? – удивился Владимир. – Нужно же учесть множество факторов и нюансов. Нельзя просто, брать «десятину», как вы предлагаете! Это не средневековье, на дворе двадцать первый век!
– Вова, не гоношись, – одернул я финансиста. – Придумай такую систему, где будет не больше десятка налогов и их расчет будет прост, пусть мы немного потеряем при сборах, но зато будет все прозрачно и доступно.
– Легко сказать. Тут думать надо, причем не в одиночку, а группой экспертов и специалистов.
– Нет у нас группы экспертов. Хочешь, можешь посоветоваться с кем-нибудь, например, с Давидом Карловичем из банка, могу устроить встречу.
– Давайте, – понуро кивнул Владимир. – Может, кто-нибудь другой это сделает?
– Нет, Вова, придется тебе, ну, нет у нас другого гения экономики, – развел я руками. – Представь, как будет гордо звучать – Орловская реформа, почти как Столыпинская, – подлил я «масла» в огонь тщеславия.
– Я как-то не думал об этом, – задумчиво отозвался Орлов. – Просто, все как-то идет не так, как раньше. У меня возникает когнитивный диссонанс.
– Ты это, обзаведись постоянной подругой, ну, чтобы регулярно спускать пар, и тогда не надо будет диссонировать. Понял?
– Вообще-то, когнитивный диссонанс и онанизм – это разные вещи, – не поняв моей шутки, принялся объяснять экономист.
– Да, знаю я, что такое когнитивный диссонанс, просто пошутил неудачно, а ты не понял. Нет чтобы просто сказать, что у тебя разрыв шаблона, потому что в старом мире твоя основная задача была обеспечить финансовое благополучие конкретных одиночек за счет угнетенного большинства, а тут все наоборот, надо работать на благо большинства, совершенно не думая о собственном кармане. Все правильно сформулировал?
– Ну, в принципе, наверное, где-то так! Я просто никак не могу понять, в чем ваш с Иваном Сиротиным личный интерес? В чем? Я думал, что вы наладите все в Сосновске и приметесь «стричь купоны», но нет. Я думал, что как только пойдет добыча золота, так вы будете часть «крупы» оставлять для себя, но нет, вы все пропускаете официально, ничего не утаивая. А еще, совершенно не понятно, на кой ляд вкладываться в заведомо не выгодные проекты? Памятник этот, сквер, почти бесплатное жилье для сотрудников – это же все не выгодно!
– Вырастешь, поймешь, – отмахнулся я. – Считай меня меценатом, и перестань обсуждать приказы начальства. Мы с Иваном лучше знаем, как и на что тратить деньги, тем более что зачем их вообще, копить? С собой, что ли, в могилу утащить или, как герой мультика, купаться в них, что ли? Нет, лучше уж парк соорудить со скамейками, фонтанами и аллеями, по которым потом гулять с ребенком и женой.
– Ну, парк можно и персональный сделать, рядом со своим особняком. Хоть с фонтанами, хоть с озером!
– Нет, спасибо. Мне этого не надо, я, как ты уже, надеюсь, понял, скромный человек по жизни. Дворцы, парки, гаремы наложниц и золотые унитазы – это все для ущербных уродов с комплексом неполноценности. Надо жить по необходимости, довольствуясь тем, что есть, а если хватать все подряд, набивая брюхо, следуя принципу, сожрать все, до чего могу дотянуться, то в итоге превратишься в вечно голодный желудок без мозгов, живущий только с одной целью – хапать и хапать все вокруг.
– Евгений Павлович, извините, конечно, за прямоту, но вы ведь не чурались взять золотишко в лагере Бугра. Почему сейчас поступаете иначе и ничего себе лишнего не берете? – посмотрел на меня с вызовом финансист.
– Вова, ну, ты что, совсем разницу не понимаешь?
– Нет.
– Все просто. Когда я с семейством Сиротиных громил лагерь Бугра, то тогда, я был сам по себе, то есть ни на кого не работал и все взятое было трофеем, тем более что половину сразу же предложил Сиротиным. А теперь я работаю, служу, называй, как хочешь, на благо Сиротинска и его жителей, значит, все делаю для них, то есть весь «левак» с общественных сиротинских потоков можно расценивать как воровство. Вот и вся разница! И это нельзя оправдать никакими этическими, моральными и прочими отмазками. Если самому не воровать бабло и не давать этого делать подчиненным, то денег будет хватать на все проекты. Так что постарайся придумать такую систему налогообложения, чтобы она была простой, эффективной и без всяких там скрытых и двойных платежей.
– Хорошо, я попробую еще раз, – сказал на прощание Орлов, выходя из моего кабинета.
– Что у нас еще на сегодня? – спросил я у Натальи.
– Лошкин прислал доклад, я его сейчас переведу на нормальный язык и принесу вам. Из «Жилстроя» пришли документы, и отчетность по находящимся в розыске тоже получили. И энергетики наконец прислали свое заключение, – отозвалась девушка, – все у вас на столе.
Я клацнул на папку «Новое» на рабочем столе моего компьютера, куда автоматически приходили все документы от секретаря, и принялся их изучать.
Начал с отчета по разыскиваемым преступникам. За прошедшую неделю в этот мир прибыло семьсот сорок шесть человек. Прогнав их данные по базам, нашел тридцать, находящихся в базе неблагополучных плательщиков кредитов, еще десять были в базе судебных приставов как злостные неплательщики, двое с непогашенными условными судимостями за несерьезные преступления. Вот такой вот расклад!
В век компьютерных технологий и всеобщей цифровой отчетности поиск «бегунков» от правосудия стал неимоверно легок и прост. Клац правой кнопкой мыши! – и все известно: кто с кем женился и за что привлекался!
С помощью одного компьютерного гения нам удалось серьезно упростить процесс выявления тех, кто скрывался от правосудия в старом мире, причем не только злодеев, за чью голову была назначена награда, но и просто уродов, которым нельзя живыми ходить по земле. К примеру, сейчас в разработке были три индивидуума, за которых никто награды не назначал, но жить им оставалось не больше недели – двое были педофилами, третий наемным убийцей, все трое сумели избежать наказания в старом мире, воспользовавшись прорехами в судебной системе. Там, возможно, их осудили бы, вполне может быть, дали бы даже реальные сроки, но это там. Здесь все по-другому, здесь правосудие простое и незамысловатое – доказали вину, вывезли в лес в разных пакетах и закопали!