– Ага, ну, значит, пришли мы в кабак, посидели за одним столом, потом за другим, пожрали малехо, где-то в половину двенадцатого приперся объект – Зайцев Кирилл, в компании двоих подручных. Через час мы оказались с ними за одним столом, играли два на два. За час Зайцев накидался в хлам, ну и карта ему сегодня не шла, в общем, чего-то ему там с пьяного глазу показалось, и он начал кидать предъявы, что мы мухлевали.
– А вы мухлевали? – тут же переспросил я.
– Нет, конечно, – взгляд Лошкина вильнул в сторону, чем выдал вранье. – Все было по чесноку! Так вот, он полез на меня с кулаками, я его малёшки осадил, а тут подручным Зайцева в голову моча ударила, и они достали волыны и давай орать всякие гадости. А дальше вообще пошла жесть – я прикрылся Зайцевым, а его парни принялись шмалять в два ствола по нам. Беня и Питон, стрелков успокоили подручными средствами – стульями. Итог: Зайцев – наглухо, его корефаны повязаны, у нас все целы, только мне в бронник прилетело через трупешник пару приветов. Мы сразу же дверь изнутри заблокировали, вызвали ГБР и вас, все согласно инструкции, – закончил рассказ Лошкин.
– Значит, у банкира и его парней были при себе стволы?
– Точно! Хоть правилами этого заведения оружие может быть только у охраны, – уловив суть, воскликнул Черпак.
Оглядевшись, я осмотрел небольшой зал для игры. Массивный овальный стол из полированного черного дерева лежал на боку, пол устелен разбросанными игральными картами, разноцветными пластиковыми фишками и битым стеклом. В углу лежало тело, накрытое зеленым покрывалом, видимо до этого оно располагалось на игровом столе. Сквозь мягкий бархат сукна проглядывали темные пятна крови. В противоположном углу лежали два скрюченных тела, связанных по рукам и ногам порезанными на ленты полосами ткани.
– Второй, видео с камер, – приказал я Климу, указав на висящую под потолком полусферу камеры слежения.
– Уже есть, – откликнулся Клим. – Все в точности, как говорил наш матрос, – он протянул мне небольшой планшет.
– Хорошо. Забирай пацанов, и возвращайтесь на базу, работаем по варианту «Крепость», возле моего дома поставить усиленный наряд. Всех наших собрать на территории комплекса, – приказал я. – Мне оставь пару бойцов и снаружи ГБР, если что – связь по запасному каналу. Выполнять!
Пара минут, и стало необычайно тихо. Лошкин, Беня, Питон и упакованные в броню бойцы убрались вон, в казино со мной остались только трое бойцов лейтенанта Мухина под командованием прапорщика Хлыстова. Вместе со всеми разбежались посетители и персонал казино. Внутри, кроме меня и моих людей, были патрульные Ряшкина и двое связанных пленников.
– Пашка, иди сюда, давай выпьем чего-нибудь, – позвал я Ряшкина.
– Волков, иди на… – отмахнулся патрульный, но к моему столу все-таки подошел. – Ты хоть понимаешь, что наделал?
– Вытащил своих пацанов, между прочим, совершенно не виновных, – я активировал видео на планшете, развернув его экраном к Павлу. – Вот гляди, как все было, это запись с камеры в том зале.
– Да знаю, как все было, – кисло скривившись, Ряшкин подошел к бару, изучая галерею цветных бутылок. – Толку-то от этого, ты чего будешь?
– Все равно, плесни из запечатанной бутылки. Коньяк, виски, джин. Не важно. Так, ты что, знал, как все было на самом деле?
– Знал, и что? Грохнули богатенького сынка какой-то шишки из банка, а ты взял и отпустил подозреваемых, да еще и притащил с собой кавалерию. Как думаешь, что скажет на это Климентьев?
– Подожди, – остановил я Павла. – На кой ляд такие сложности? Зайцева грохнули его же братки, это запечатлено на видео. Есть жертва, есть убийцы. Зачем вам мои парни?
– Черт, Волков, ну ты что, тупой? Все просто, этот Зайцев, он был сынком, какой-то шишки из того мира, а вот этих двоих папеньки – уже в этом мире. Значит, что? Значит, их трогать нельзя. А ведь надо кого-то показательно казнить, чтобы все успокоились. Вот твои трое бойцов и должны были стать этой разменной монетой.
– Ты чего за хрень несешь?! – взревел я. – Какая на фиг разменная монета?! Мои люди ни в чем не виноваты! Понял?! Я их не отдам!
– Я это уже понял, – свинчивая крышку с бутылки текилы, ответил Ряшкин. – Но ты хоть понимаешь, что из-за троих рядовых бойцов можешь поставить под угрозу все ваше существование в этом городе. Если Совет решит, то все ваши предприятия и люди окажутся вне закона.
– Если бы у бабки был бы болт, то она была бы дедкой! – философски заметил я. – Если надо, то я этот ваш городишко вверх ногами перетрясу, захвачу власть, а потом эвакуирую своих людей в Сиротинск, а здесь сожгу все на фиг! Как тебе такая перспектива?
– Я не знаю, что тебе и сказать, – честно ответил Ряшкин. – Надо как-то разгребать это дерьмо.
– Предлагаю завалить подельников Зайцева, как будто это Кирилл сам сделал на последнем издыхании. И тогда все будет тип-топ, всего лишь пьяная разборка, в которой погибли все. Как тебе такой вариант? – предложил я.
– Слишком все внаглую, шито белыми нитками, любая проверка сразу же покажет несостыковки, – отозвался Павел. – Да и куча свидетелей осталась, твои, может, и будут молчать, а мои не станут, враз, меня сдадут начальству.
– И что? Кто будет проверять? Родители этих богатеньких придурков? Нет! Максимум, что они могут, это вопить о нарушении прав и дергать Климентьева. Все ниточки в руках у главмента, а он тут высшее начальство, ему и устраивать проверки и перепроверки. Не будут же члены совета лично ползать на брюхе по полу, выискивая улики и сличая траектории полета пуль. А ведь есть еще один немаловажный момент. Знаешь какой?
– Какой?
– Охрана «Туза» пропустила внутрь Зайцева и его товарищей с оружием. Если бы они сделали свое дело как надо, то не было бы никакой стрельбы. А кто у нас совладелец «Туза»? Правильно, Климентьев! Так что отчасти он сам виноват.
– Я понимаю, но мне-то что делать?
– Забей на все и делай, как я сказал, пристрели этих двоих и поставь Климентьева перед случившимся фактом. А если будешь слишком долго думать и принимать решение, то в итоге останешься крайним и виноватым.
– Хорошо, – через несколько минут отозвался Павел. – Если меня попрут с работы, возьмешь к себе?
– Возьму. И когда будешь разговаривать с Климентьевым, намекни, что я тебе в нос тыкал эфэсбэшной ксивой. Он из старого мира свалил из-за того, что сильно проворовался и у него на хвосте висели федералы, так что, может, старая память сработает и наш главмент будет более покладистым.
– Заметано, – чему-то обрадовался Ряшкин. – Ты как, уедешь или тут будешь?
– Пока тут посижу, – отозвался я. Потом нашел взглядом своего прапорщика и крикнул ему: – Хлыстов, нарой чего-нибудь на кухне, а то жрать охота!
Пока прапорщик шустрил на кухне, досматривая их холодильники на предмет деликатесов, я связался с базой, узнал последние новости, отдал пару распоряжений, потом написал СМС Вере, чтобы она меня сегодня домой не ждала и что у меня все в порядке, дескать, сижу в кабаке, пью текилу, закусывая черной икрой.
Хлыстов притащил с кухни несколько банок красной и черной икры, разного вида копченого и вяленого мяса, пару палок салями и всяких там маринованных морепродуктов. Спиртное я больше не пил, переключился на кофе.
О чем там Ряшкин договорился с Климентьевым, я не знал, Паша бегал по залу как в жопу ужаленный, периодически выбегая наружу, его телефон уже раскалился от постоянных переговоров.
– Я к тебе завтра заскочу на работу, надо будет кое-какие бумаги подписать и один момент обкашлять, – пробегая мимо меня, заметил Павел.
– Денег не дам, – тут же обрубил его я, уплетая классический русский двухъярусный сэндвич с красной и черной икрой.
Связанных добивать не стали, через полтора часа приехал какой-то толстый дядька в спортивном костюме розового цвета и забрал их с собой. К шести утра Ряшкин заявил, что мы можем разъезжаться по домам и к нам вопросов больше нет, вернее они есть, но их зададут попозже, в более мирной и спокойно обстановке. Ну и ладно. Прихватив на память несколько бутылок розового французского шампанского Veuve Clicquot, по цене пятьдесят тысяч за пузырь, я вместе со своими бойцами покинул гостеприимное заведение.
Изменив первоначальные планы, все-таки заехал домой. Перед воротами усиленный наряд наших чоповцев, с которыми мило трепался Сурков. Пообещал Виктору, что заскочу к нему и все расскажу, поплелся домой.
Принял душ, поцеловал Веру в подставленную щеку, хлопнул её по попке, подарил шампусик. Рассказал о том, что произошло ночью, и в очередной раз предложил уволиться из банка и идти работать в ТД «Синельга», она дежурно отказалась, заверив меня, что в банке от неё будет больше пользы, чем у меня под боком. Потом мы вместе с Верой и Женькой позавтракали и разъехались каждый по своим делам – Вера отвезет Женьку в детский садик, потом помчится в банк на работу, ну а я, вначале поговорю с Сурковым, а потом тоже на службу, сегодня к обеду должна прийти колонна из Сиротинска, там будут Витька Сиротин и Рубен, а это значит, что денек сегодня будет жарким и долгим.
Сурков очень сильно удивился, когда я ему рассказал о ночных событиях, по его мнению Климентьева был не тот человек, чтобы так обострять обстановку. Что-то здесь было не так, должен быть какой-то очень веский довод для такого поворота.
К десяти утра наконец добрался до службы. База находилась на осадном положении, в пулеметных гнездах торчали стволы ПКМСов и «Утесов». Ворота и подъездные пути перекрыты «ежами», сваренными из толстенного швеллера, и бетонными блоками.
Бойцы на КПП облачены в шлемы, тяжелые бронежилеты с пристегнутыми воротниками и фартуками, вооружены автоматами. Внутри нашей базы действовали наши законы, поэтому здесь можно щеголять не только с автоматом или пулеметом, можно и стволовую артиллерию разместить. Но артиллерии у нас пока не было, не разжились еще. Из «тяжелого» оружия пока только четыре 82-мм батальонных миномета образца 1943 года и три 120-мм полковых миномета того же года. С помощью этих орудий мы могли достать почти любой уголок Сосновска, за исключением южных окраин. Ближние подступы к базе держались под прицелом пулеметов разного калибра и гранатометов. Помимо обычных станковых и ручных гранатометов были еще и некоторые изыски. Благодаря флотским связям удалось получить несколько десятков многоствольных реактивный гранатометов, которые именовались – МРГ-1 «Огонек».