— Нет, это помада, — ответил я и внимательно осмотрел ее, выискивая, к чему бы придраться. Ни к чему, блядь, тут не придерешься. Она идеальна, мать вашу. Судьба надо мной подшутила, да. Моей сводной сестрой оказалась самая горячая девушка, просто сошедшая из моих пошлых фантазий. Мне кажется, я представлял ее лицо с лет тринадцати, когда меня впервые посетили сексуальные мысли. А может быть и раньше. И тут она… Живая. Из плоти и крови. Стерва, которая отобрала у меня все. Я должен думать, как вернуть свои деньги, а думаю только о том, как трахнуть сводную сестру. Потому что даже ее запах сводит меня с ума. Надеюсь, она никогда не заметит, что ее красные трусы исчезли. И еще надеюсь, что их никогда не найдут в моей комнате.
Хмыкнул. Я придурок, она права.
— А ты опять просидела всю ночь за планшетом? Синяки под глазами.
— Ночевал бы дома, знал бы, — огрызнулась она и отвернулась к зеркалу. Кто-то сегодня злюка. Но проблема в том, что так я хочу ее еще больше. Она как вызов, как самая сочная и сладкая ягодка, которую нельзя даже надкусить. Отец меня сотрет в пыль. И хуже всего, что это может быть действительно запретно. Видимо я не просто придурок, а еще и гребанный извращенец. У меня стоит колом прямо сейчас. На нее.
— Я хочу принять душ. Ты выйдешь или примешь его со мной?
Я дал ей шанс смыться до того, как затащил бы ее туда силой. А я хотел затащить, но все еще держался. Мысль, что если прикоснусь к ней, останусь без денег и отца, мгновенно отрезвляла. Он пошлет меня к чертям, но прежде оторвет уши или кое-что еще.
Мила резко развернулась, всучив мне баночку с кремом.
— Помогает от синяков. Жаль, не помогает от тупости.
— Да, жаль, — согласился я. — А то ты сразу бы стала умной и перестала меня дразнить.
Она скорчила смешную рожицу, отчего у меня буквально ладони зачесались — так сильно хотелось насрать на все, намотать ее волосы на кулак и выбить из этих губ стон. Я так сожалею, что сорвался тогда на озере. А теперь, зная, какие у нее губы, не мог не думать о них каждую гребаную секунду.
Она вышла, помахивая своей охранительной задницей, и прозвучал щелчок замка. Лишь тогда я выдохнул, закинув голову назад. Закрыл на секунду глаза, представил ее тело подо мной. Мокрое. Мягкое. Податливое. Такое нежное и отзывчивое.
— Fuuuuck!
Я застонал и пошел под душ. Под теплый в этот раз. Все равно не отпустит, пока не кончу.
+++
Джинсы в стирку, майку в мусор. Смыв грязь, я осмотрел себя в зеркале и провел пальцем по животу. Царапины от ее ногтей почти затянулись. И я сразу представил, как она оставляет мне новые. Это бесило. Это так чертовски злило. Какого черта со мной происходит? Все катится в бездну, а я как озабоченный подросток ничего не могу с собой сделать.
Впечатав ладонь в плитку, закрыл кран и вошел в свою комнату. Отец еще должен быть дома, так что я надел первые попавшиеся вещи и спустился вниз. Я нашел его на кухне. Улыбающегося, довольного. Он смотрел на свою новую жену с таким бесспорным обожанием, как никогда, ни разу, блядь, не смотрел на маму. А Алена, залив его блины медом, мазнула его по губам и, рассмеявшись, поцеловала. Я не хотел это видеть. И не мог отвести глаз. Они были так… влюблены. И это тоже бесило.
— Рома? — Алена заметила меня в дверях, смутилась. Черт, они с дочкой действительно похожи. Те же взгляды, те же повадки. Даже краснеют одинаково. — Будешь завтракать?
— Почему не в костюме? — возмутился отец. — Я думал, ты идешь на работу.
— Не иду, — огрызнулся я. — Жду тебя в кабинете.
Я вошел, открыв дверь с ноги. Сжал руки в кулаки и суетливо заходил по комнате, чтобы успокоить нервы. С чего начать? Как задать чертов вопрос?
— Что с лицом? — спросил Слава, как только вошел. Я доброго взгляда достоин не был, конечно. Только угрюмого. А еще раздраженного тона и вечных укоров.
— Не важно.
— Как это не важно?
— Тебя не волновало мое времяпровождение, когда я был ребенком. Почему сейчас вдруг начало? — спросил я и развел руками.
Он послал мне предупреждающий взгляд.
— Как ты в таком виде явишься на работу?
— Я не иду на сраную работу! — заорал я. — Я говорил тебе, мне не интересно.
— А что тебе интересно, сын? — в тон мне спросил он. Я знал, он был взрывным, как спичка. Я эта черта характера передалась и мне. Но зато потом, когда я спущу пар, мысли становятся кристально чистыми. По крайней мере, так было, пока не появилась эта малолетняя выскочка.
— Я говорил тебе. Если бы ты только слушал.
— Что? Хочешь свой бизнес? — с вызовом спросил он. Вот так всегда. Только насмешка и укоры. — В твоем возрасте? Ты не понимаешь, что такое работать, и откуда в принципе берутся деньги. Думаешь, я дам тебе нужную сумму, и твой проект сразу заработает, принося миллионы ежегодно? А как же риски? Дополнительные траты? Учет? Ты к этому готов? Нет! В этой стране бизнес вообще иначе ведется.
— Я уже понял, что ты не передумаешь, — заверил. — Я больше на тебя не рассчитываю, ясно? Один раз обратился к тебе за помощью…
— Один раз? — перебил он с насмешкой. — Ты все это время жил на мои деньги, в моем доме! И хоть бы раз поинтересовался, каким трудом они мне достаются. Поработал бы на фирме хоть год. От младшего менеджера до заместителя. И тогда бы…
— Возненавидел тебя окончательно! — заорал я, сорвавшись. Он задел самую больную струну. Не стоило. — Как и ты ненавидел свое отца. Думаешь, я не помню, как вы грызлись каждый гребучий день? Каждый раз, когда я спрашивал тебя о деде, ты бы видел, сколько ненависти и злости было в твоих глазах. Он умер от инфаркта в итоге, а ты даже не явился на похороны.
— Я был в России, приехал так быстро, как смог, — начал оправдываться он, но знал, что слова не имеют смысла. Правды не скроешь.
— Да, Россия, — ядовито процедил я. — Ты сюда прилетал часто, была причина.
— Ты на что намекаешь? — спросил отец и, сжав челюсти, сделал угрожающий шаг. Если ему так хотелось мне вмазать — пожалуйста. Но пусть тогда и он готовится к ответу. За все.
— Ты знаешь, на что, — процедил я. Он смотрел так, словно не верил, что я скажу это вслух. Вызовы странно на меня действовали. Я не мог их игнорировать. — Ты и Алена встречались все эти годы, не так ли? Потому ты переписал все завещание на Милу? Она твоя дочь? Я хочу знать правду. Я, блядь, имею право знать правду!
Казалось, крик звоном звучал у меня в голове. А потом в ней и вовсе поселился противный писк, когда кто-то умирает, и на мониторе лишь ровная полоска. Я увидел Милу в окне. Она проходила мимо с тарелкой блинчиков и хмурилась. Не знаю, специально, или нет. Но на моих словах она застыла, и тарелка выпала из ее рук. В траву, потому слышно не было. И отец ее не видел.
Он отвернулся, шумно выдохнул. А после направился к стене, ввел код на сейфе и достал конверт.
— Я был на сто процентов уверен, что Мэлания тебя надоумит, — произнес он тихо, но зло. — Она не может иначе, ей надо всех вывалить в грязи. Но я подготовился. Это ДНК тест, который я провел втайне от Милы. Не хотел ее тревожить глупыми идеями. Она потеряла отца, и эта тема болезненна для нее.
Она исчезла. Убежала куда-то в сад, я больше не видел. Но перед глазами появилась белая бумажка.
— Теперь не смей оскорблять мою жену, намекая на то, чего не было. Ты понял меня?
Заключение теста: «Совпадения не найдены». Не найдены. Не родные.
— Я оставил все деньги Миле, потому что если со мной что-то случится, она позаботится о всех. Об Алене, о тебе и даже о Мэлании. А о ком бы позаботился ты? — Родной отец смотрел на меня, как на ничтожество. Также на него смотрел его. И это действительно херовая традиция. — Даже о себе не можешь.
Мне казалось, еще секунда, и я взорвусь от всего этого. Не родная, да. Это хорошо. Это во многом хорошо. Но не решало моих проблем. Он предпочел по сути совершенно чужую ему девчонку мне. И вот тут надо было признать, что я никто для родного отца. Это больно, оказывается. Хуже злости.
Швырнув ему конверт, я сделал лучшее, что мог сейчас. Ушел. Рука уже коснулась перила, но я застыл камнем.
«Не мои проблемы. Не мои, блядь».
Развернулся и вышел в сад. Если бы я был маленькой блондинкой, куда бы я пошел? Мысль пришла мгновенно. Курить. А нычка у нее за бассейном в горшке с цветами.
Я нашел ее за живой изгородью из розовых кустов. За ними заканчивалась территория, и начинался лес. В двух шагах был невысокий деревянный забор, который Мила и подперла. Я бы ее искал часа три в этих зарослях, если бы не едкий запах сигарет.
Сел на корточки напротив, вырвал волшебную палочку из ее губ и разломал пополам. Она смотрела сквозь меня. Сделала вид, что ничего не произошло, и достала еще одну из пачки. Упрямая, как… я.
— Что я тебе говорил о курении?
Она насмешливо фыркнула, отказываясь на меня смотреть. Злая, а в глазах собрались слезы. Только ее нытья еще не хватало.
— Тест не подтвердил родство, — сразу обозначил я, прекращая этот цирк.
Сломал и вторую сигарету, и Мила отмерла. Она посмотрела на меня очень внимательно, пытаясь понять, правду я говорю или нет. Развел руками.
— Зачем мне врать?
— А что с завещанием? — спросила она.
— А то ты не знаешь, — проговорил я. Выражение ее лица было таким, будто действительно не знала. Или она хорошая актриса, или… Охренеть! То есть, отец сделал ее единственной наследницей, но даже не сказал?! Зато сказал маме, чтобы сделать ей больнее. И сказал мне, чтобы понял, как «много» значу для него. Да…
Хмыкнул. Послать бы к черту все. Я очень злился. На весь чертов мир, на долбаных родственников, и особенно на нее. За то, что смотрела своими огромными невинными глазищами, а я верил. Образ подлой стервы рушился прямо в эту секунду, и это ощущалось дерьмово. Хорошо, когда знаешь врага в лицо. А теперь что? Получается, она ничего не знала. Не упрашивала моего отца, не влияла на его мнение. Возможно, Алена, но не Мила.