Он смотрел так, будто не верил мне полностью. Но в то же время я заметила проблески надежды. Думаю, он был слишком суров с Ромой. Тот заслужил, конечно, но… Кто-то должен сделать первый шаг, иначе никак.
— И вам пора, — добавила.
Слава хмыкнул, отвлекся на отклик мамы и быстро со мной попрощался. А когда я вернулась к Роме, тот стоял возле полок с фоторамками и статуэтками и задумчиво рассматривал кальян.
— Это откуда? — спросил он.
— Маме когда-то подарили. Она была организатором свадьбы у какого-то шейха, или что-то вроде.
Кальян был огромный, добротный и служил нам декорацией много лет. Но к нему также прилагался чемоданчик с табаком и всем необходимым. И я точно помнила, что мы взяли его с собой, когда переезжали. Открыв тумбу под полками, я увидела этот самый чемоданчик и вопросительно посмотрела на Рому.
— Ты не куришь, — напомнила я.
— Ты тоже, — ответил он и снял с полки кальян.
Правила для того, чтобы их нарушать — прямо таки девиз этого дня.
Мы сидели под навесом, плавно раскачиваясь на качели-диванчике. Дождь закончился, жара спала, смеркалось. Рома оказался изобретательно находчивым, подсунув тумбу с теликом под панорамное окно и выставив наружу динамик, так что мы могли смотреть фильм, оставаясь на улице и плавно выпуская дым.
Почему я так быстро сдалась и позволила включить эту поганую романтическую комедию, где поцелуев и эротических сцен больше, чем диалогов? Почему не боевик с супергероями?
С динамика прозвучал очередной стон, и я вторила ему, только в моем исполнении не было эротики — одно сплошное негодование. Я откинула голову на спинку диванчика и закрыла глаза, отказываясь смотреть на то, что вытворяли актеры.
О, Рому это, конечно, забавляло. Тихий шелковистый смех защекотал ухо, как и слова, приправленные густым холодным дымом:
— Тебе просто завидно!
Я с укором посмотрела на эту наглую морду и наткнулась на вполне серьезный взгляд. Молчание затянулось, воздух накалился. Я коснулась его пальцев, забирая трубку, и ощутила покалывание, которое от близости парня, его запаха и взгляда ощущалось слишком остро. Мне хотелось и сбежать подальше от ощущений, что нахлынули волной, и застыть, притвориться беспомощной, чтобы узнать, как будет дальше. Я ведь уже знала. Просто отчего-то думала, что смогу остановиться, когда захочу. Что у меня нет никакой зависимости от этого наркотика…
Рома тихо зашипел, когда я сделала затяжку.
— Ты бьешь током.
Он тоже почувствовал. Черт, это было так странно и так… сексуально. Мне ударил в голову дым. Под кожу просочился сладкий яд. Пальцы онемели, перестали чувствовать силу, упали на колени безвольной массой. А глаза так и не смогли оторваться от урагана, разгорающегося в глазах напротив. Он манил магнитом, завораживал, сметал все преграды на своем пути — ураган по имени Рома.
Я выпустила дым, и он втянул его, почти коснувшись моих губ. Почти, остановился лишь в миллиметре, выпустил остатки дыма через нос, без слов спрашивая разрешения.
«Можно?»
Я смотрела на него испуганным кроликом. Хотела и боялась. Но ведь хотела.
Закрыла глаза, и он поцеловал.
Сначала нежно, едва касаясь, пробуя меня, дразнясь. Может быть, и ждал, что я оттолкну, не поддамся, но когда не встретил сопротивления, одичал. Губы сменили языки, поцелуй стал глубоким, взрослым, слишком интимным, но именно так мы оба хотели. Внутри меня, где-то очень глубоко бушевала ярость за то, что я опять сдалась. Но чем дольше Рома крал мой воздух, тем глубже прятался здравый смысл. В какой-то момент мне стало все равно, что это глупо. Все равно, что наши родители будут в бешенстве, если узнают. Все равно, что я становлюсь зависимой от этого парня, и зависимость эта злая, нездоровая. Уже все равно.
Я хотела жить этим чертовым моментом, ощутить этот поцелуй в полной мере, не прерывая, как всегда, а так, чтобы мы устали от него. Чтобы это не кончалось долго-долго.
Трубка от кальяна упала на пол, мы синхронно сделали жадные вздохи. Остановились лишь на секунду, впитали наши искры, и Рома перетащил меня к себе на колени. Я развела ноги, почувствовав его ладони на своей попе. Он сильно сжал, чтобы управлять моими бедрами. И пока целовал без памяти и отчета, раскачивал меня на себе так, что все перед глазами плавилось. То ближе к его налитой твердости, слишком явно проступающей сквозь тонкую ткань шорт, то дальше, чтобы у меня между ног все пульсировало и ныло от желания.
Нам снесло крышу, мы тронулись умом. И ни одного это не волновало. Я застонала, он зашипел. Я прошлась языком по его губе, он вжал меня сильнее, чем когда-либо, почти доводя до оргазма. Просто тем, что мы терлись друг от друга, как одичалые… ну, пускай индейцы.
Я никогда не была близко к краю пропасти. А он тащил меня туда силком, не ослабляя хватку ни на йоту. Возможно, я была готова прыгнуть за ним. Его рука заползла под мою майку, а я даже не дернулась. Рома отпустил мои губы и посмотрел тяжелым, налитым похотью взглядом, отмечая мою реакцию на прикосновения. Ждал, что остановлю? Едва ли я могла произнести хоть звук. Ничего, кроме тихого удушливого стона, который сдерживала из последних сил. Но вскоре и этого не смогла. Пальцы коснулись груди, покружили по соску и сжали полушарие. Никто и никогда не подбирался ко мне так близко. И это не должен быть мой сводный брат. Это грязно… и потому так заводит.
— Самое время послать меня к черту, — подсказал он, крепче при этом сжав.
— Иди к черту, — с выдохом прошептала, не желая этого на самом деле. Рома и не послушал. Он вернул руки на мои ягодицы и насадил на себя, кусая мои губы. Это было чистым блаженством, мы утонули, просто перестали существовать для мира. Только тот о себе все же напомнил. Звонок и вибрация подо мной были сродни удару грома. Я вмиг очнулась от токсичного наваждения, округлила глаза и сползла с Ромы. Он издал стон разочарования и выругался, доставая из кармана телефон. А потом еще раз, грязно, вгоняя меня в краску. Хотя, стыдно мне было не за его слова, а за свои действия. Я отвернулась, расхаживая вперед и взад, отмечая, что кожа горит, сердце колотится, как безумное, а по телевизору идут титры. И голос Ромы окончательно меня вернул на Землю.
— Через полчаса? Хорошо. Да. Я буду.
Я посмотрела на него. Он не спускал с меня глаз. Отнял телефон от уха и положил его на колени. На экране была фотка Олега. Послала к черту, называется. Тот сам о себе напомнил.
— Куда? — не поняла я.
— Мы с ними договорились. Мне надо ехать, — ответил Рома. Мне не показалось, что слишком резко. Он изменился в лице мгновенно. Стиснул челюсти, отвел взгляд, прикрыл на секунду глаза, прогоняя все эту магию, что мы тут наколдовали. Ну и правильно, она все равно запрещенная.
— И что потом? Опять вернешься под утро весь в синяках?
— Нет. Все уже, — ответил Рома холодно и встал. У меня внутри все вскипело от едкой смеси никуда не исчезнувшего возбуждения и злости. Прямо до дрожи в руках и голосе. Я перекрыла ему путь, не намереваясь отпускать, как и он меня мгновение назад. Нет, теперь он должен сдаться и подчиниться. Его очередь, черт возьми.
— Скажи правду. Ты ввязался в какие-то подпольные бои? Что там у Черта в клубе происходит?
Рома сузил глаза, положил руки на мои предплечья. Не для того, чтобы согреть, а чтобы отодвинуть, убрать со своего пути. Но прежде приказал:
— Ты в это не лезешь, ясно?
— Не ясно! — заорала ему в лицо. — Думаешь, я тебе кто? Одна из тех шлюх, которые довольствуются тем, что ты даешь? Думаешь, я буду ловить твои скупые улыбки и радоваться каждый раз, когда ты соизволишь ко мне подкатить? Что это вообще такое? Ты же понимаешь, что мы так не сможем. Ты предложил быть друзьями, и я пыталась. Я хочу быть твоим другом! Но не так! Не так, что ты меня отшвыриваешь, когда я тебе не нужна, и бежишь к своим мнимым дружкам и телкам, как только они поманят тебя пальцем.
— Какие нахрен телки? — заорал Рома так, что заложило уши. — Ты не видишь, как мне крышу рвет? От тебя! Не понимаешь? Я на тебя даже смотреть спокойно не могу. Ты за гребаной стенкой каждую ночь, а я не могу подойти. Нельзя, блядь!
— Хочешь меня, потому что нельзя? — я сбросила его руки. — В этом все дело?
— Думаешь, я понял? Или похоже на то, что сейчас мне хватило? — спросил он с едкой ухмылкой. — Думаешь, я не пытался отвлечься и заменить тебя хоть кем-то?
— О, думаю, у тебя было предостаточно возможностей, учитывая, что дома ты не ночуешь.
Рома сцепил челюсти и втянул воздух сквозь губы. Он подошел и потянулся ко мне руками, а я оттолкнула и отошла от него. От мысли, что он точно так же целовал Лию, заставлял ее стонать и дрожать, меня подрывало на месте.
— Мила! — рявкнул он, все же загнав меня в ловушку. Прижал к окну от пола до потолка и положил руки на шею, удерживая мою голову. Я и сама хотела смотреть ему в глаза, видеть все эти неподдельные эмоции, всю его злость и отчаяние. Это не притворство, как те улыбки и шутки. Это Рома.
— Я не могу просто трахнуть тебя, чтобы понять, попустит меня или нет. Это не лучший вариант для нас, согласись. Я думал, что если мы хотя бы перестанем спорить, то полегчает, но нет, блядь! Ты споришь со мной — я хочу тебя. Ты играешь в эту долбаную дружбу — я все равно, мать твою, хочу тебя. Я не знаю, что ты должна сделать, чтобы это прошло.
Боже, он убивал меня этим признанием. Я почувствовала, как к глазам подкатывают слезы, когда вымучено прошептала:
— Уехать?
— Не хрена! — прорычал Рома. А затем отступил и провел рукой по волосам. — Я сам уеду, я же сказал. Мне просто нужны глотки воздуха.
«С тобой я задыхаюсь» — он это не сказал, но в моей голове прозвучало его голосом.
Он не стал спрашивать, что нужно мне. Он так и не узнал, что я тоже задыхаюсь. Что мне тоже сложно, как и ему, только я даже себе боялась в этом признаться. С каждым днем становилось труднее не думать о нем, а теперь уж и подавно. Теперь я погрязла в трясине, и только Рома мог меня вытянуть. А он ушел. Рванул дверь рядом со мной, тяжелыми шагами направился наверх, переодеваться.