— Где там твой сэндвич? Доставай! — бодро скомандовал он. Я только и смогла, что указать ему на корзину посиневшим средним пальцем и зарыться под полотенце с головой.
***
Не буду говорить, что это был лучший день в моей жизни. Он еще не закончился, а я боюсь сглазить.
Время на озере протекало иначе, не так как всегда. Оно летело, пока мы, не замечая этого, дурачились, смеялись, целовались, болтали и снова целовались. Рома все же рискнул искупаться и проплыл вдоль всего озера. Я восхищалась им с берега, он как рыба в воде, в своей стихии. А мне было хорошо на земле — погрузить ноги в теплый песок и подставить лицо солнцу. Я думала о том, что мы слишком разные, что всего этого быть не должно. И все же мы нарушили законы жизни, чтобы ощутить ее вкус. Он сладкий, оказывается. Иногда терпкий, иногда с кислинкой, но одно ясно точно — попробовав раз, уже не хочется останавливаться.
Домой вернулись к вечеру, когда набежали тучи и начался мелкий противный дождик. Я прятала глупую улыбку, отвернувшись к окну, и крепко сжимала озерную кувшинку, за которой Рома плыл на самый центр озера. Он не должен был делать такие милые вещи, это все усложняло. Задача не влюбиться в него становилась невыполнимой. А может быть я уже…
— Чуешь запах? — спросил он, припарковав машину у дома.
— Шашлык! — проговорила, принюхавшись. В корзине не осталось ни крошки, и мы прилично проголодались. Вставив цветок за ухо, я посмотрела на Рому предупреждающе.
— Никаких подколов! — строго предупредила. — Ни ухмылочек, ни даже взглядов! Усек?
Он смотрел на меня, странно улыбаясь. Как будто вовсе не слушал.
— Лисицкий! — позвала я еще строже.
— Я слушаю, — соврал он. Горестно покачав головой, я вышла из машины.
У забора он меня поймал, обнял сзади, игриво укусив плечо. Я боялась думать, что будет, если родители увидят его плечи.
— Я серьезно! Я не умею так притворяться, как ты.
— Ты много чего не умеешь. Я тебя научу, — шепнул этот порочный человек и полез целоваться. Я оборвала его лишь по той банальной причине, что на заднем дворе были родители. Я слышала их голоса. И мне действительно было страшно. Шикнув на Ромку, я пошла вперед, пытаясь изображать хладнокровность.
Слава вертелся у мангала, мама накрывала на стол.
— Вы вовремя! — обрадовалась она. — У нас почти все готово. Я только собиралась вам звонить.
— Точно? — спросил Рома игриво. Кажется, я еще ни разу не видела, чтобы он так беззаботно общался с ней. — Или мы помешали? Если вы хотели остаться наедине, мы с Милой можем поужинать в городе.
— Глупостей не говори! — оборвал отчим. Он поставил шашлычную кастрюлю на стол, и с улыбкой посмотрел на мой цветок. — Тебе идет.
— Давайте все за стол, — пригласила мама, добавив еще две тарелки. — Проголодались?
А вслед за этим вопросом посыпались и другие. Как провели время? Купались ли? А кто еще был?
И вот здесь Рома отыгрался в полной мере.
— У моей девушки есть брат, он тоже поехал с нами, — охотно ответил он. Причем, врал так искусно и бессовестно, что ни моя мама, ни его папа не заподозрили подвоха. Одна я смотрела на это чудо с недовольным прищуром, мысленно представляя разные способы пыток. — Мила с ним поладила, правда, Мил?
Он послал мне хитрый взгляд, отпивая вино из своего бокала, пока я кусала щеку и пыталась оставаться сдержанной.
— Тебе понравился этот парень? — спросила мама оживленно. — Расскажи о нем!
— Ну, не так чтобы очень, — проговорила я, чуть дольше задержав взгляд на Роме. Укушу! — Он немного нахальный.
— Он весь день от тебя на шаг не отходил. И подарил тебе цветок, — вступился за моего вымышленного парня Рома и обратился к маме: — Просто кто-то очень избалованная.
А она взяла и тут же выдала все мои секреты:
— Милу никто не цепляет, вот в чем проблема.
— Мам!
— Ну, правда ведь! — настояла она. — Стоит ей выйти за пределы дома, и вокруг нее сразу вьются парни. Возможностей начать отношения было предостаточно даже несмотря на ее замкнутость и самоизоляцию. Но она ждет настоящей любви.
— И это правильно, — вставил свое слово Слава.
О боже! Моя кожа начала гореть. Теперь Рома подумает, что он и есть моя настоящая любовь, которую я ждала всю жизнь. Но я… Это слишком личное! Не тема для обсуждения за ужином, а мое сокровенное.
— Так это было у вас? — спросил Лисицкий младший, переведя взгляд с мамы на своего отца. Не знаю, специально ли он сменил тему, но я была благодарна ему за это, и внутренне выдохнула с облегчением.
Мама засмеялась, Слава улыбнулся ей в ответ.
— Нет! Мы были заклятыми врагами много лет! — ответила родительница.
— Да прям уж, — не согласился отчим. — Подумаешь, пару раз за косички подергал.
— Пару раз! Конечно! А сколько раз подставлял перед учителями, ябедничал, сдавал? А какие слухи обо мне по всей школе распускал? То вши мне припишет, то какую-то болячку неизлечимую. А я вообще была тихой, хорошей девочкой, и никого никогда не задевала.
— Вот именно! — воскликнул Слава. — Ты была очень хорошей девочкой, и я, думаешь, не знал, как на тебя другие плохие мальчики поглядывают? Вот и отгонял их, как мог.
Они опять засмеялись, и я поймала Рому за улыбкой, пока он смотрел на отца. Слава продолжил рассказ, как в десятом классе все же набрался смелости и пригласил маму на танцы, а она, хорошая девочка, намеренно оттоптала ему все ноги.
— Улыбалась так миленько, танцевала и топтала, топтала! — засмеялся он. Мама хохотала, стыдливо прикрывая лицо ладонями. Слава не сводил с нее глаз, будто на мгновение забыл о нашем присутствии. — Вот тогда я впервые понял, что это у меня всерьез. Что-то екнуло. И вот… Всю жизнь не отпускает.
Они с любовью смотрели друг другу в глаза, делая обстановку для нас с Ромой совершенно невыносимой. Я набралась смелости и посмотрела на него. Он все еще улыбался, смотрел на стол, и постепенно его улыбка блекла, а взгляд становился пустым. Я знала, о чем он думал.
— Мне жаль, что у вас не срослось все раньше, — произнесла я, разрушая момент наших родителей. — Тогда бы не пришлось страдать другим.
— Глупо жалеть, — ответил Слава. — Все случилось, как должно было. Понимаешь, тогда, в семнадцать, мы были детьми. Ничего не понимающими в жизни, потерянными детьми. Не факт, что если бы мы остались вместе, смогли бы удержать отношения.
Мама согласно кивнула. Они все время были на одной волне.
— Сейчас мы другие, чувства другие, более зрелые, осознанные, — дополнила она. — У каждого свой опыт за плечами, своя мудрость. И самое главное — дети. Вы — наша гордость.
Вот теперь Рома поднял на меня глаза. Я интуитивно приготовилась ловить сарказм, злость, обиду, боль… что угодно из того, чем он кормил меня раньше. А увидела совсем другое. Тепло. Ничего больше, только тепло, от которого в моей собственной груди становилось горячо. Он улыбнулся мне немного грустно — я сейчас не могла понять, что он пытался сказать. Но, конечно, улыбнулась в ответ.
Странный получился ужин. Веселый, с ноткой грусти. Но душевный, как никогда. Впервые такой для нас четверых.
На десерт нас побаловали мороженым. А после родители предложили посмотреть фильм.
— Я, пожалуй, пас, — отказался Рома. — Пойду к себе.
— А мне нужно работать, — вспомнила я. — Несколько заказов уже горят.
Я действительно собиралась рисовать. Не знала только, составит ли Рома мне компанию. Что-то мне подсказывало, что он захочет побыть один. И в то же время оставлять его в одиночестве совершенно не хотелось. Я зашла к себе, взяла планшет и устроилась на балконе, как любила.
Он вышел сразу же с мягким одеялом в руке. Бросив его на пол, лег рядом с моим креслом и перетащил меня к себе. Планшет так и остался лежать не включенным. Мы смотрели на звезды.
— Думаешь о родителях? — спросила я, наконец, нарушив тишину. Он ждал, что я заговорю.
— О маме. Она не такая, как твоя.
— Это нормально, — заверила и сжала его руку, чувствуя, как он медленно сплетает наши пальцы в замок.
— Они разные. Но мужчина у них был один. Только твою маму он делает счастливой, а мою нет. Никогда. Раньше я думал, что в этом вина отца.
Я повернулась к нему, но Рома продолжал смотреть на звезды.
— А сейчас?
— Мою мать счастливой делают только деньги.
— Мою маму счастливой делает Слава. Просто тем, что он рядом. Она любит его, и ей этого достаточно. Ты видишь это?
Не ответил, ничего больше не сказал. Достал свой гудящий телефон, скинул звонок и включил песню. Я знала ее, слышала когда-то, даже помнила слова, но не предавала им значения. А сейчас узнавала в ней нас. Черт возьми, он нашел идеальную песню про нас!
Повернувшись ко мне, Рома смотрел мне в глаза, как будто мысленно проговаривал каждое слово, каждый куплет.
— Мое Чудовище, — это единственное, что он произнес вслух, вызвав во мне дурацкую улыбку.
— Моя Принцесска, — добавила я, заставив улыбаться и его.
А дальше пошел припев, и наши губы исполнили его вместе, языки затанцевали под этот медленный, выворачивающий наизнанку ритм.
«Как нам друг без друга прожить и дня? Капкан — ты самый опасный для меня…»
Мот. Капкан.
Вот теперь… Это лучший день в моей жизни.
Глава 25
Глава 25
— Не хочу портить утро, но было бы неплохо вернуться к вопросу о поиске работы, — бодро заявил Слава. — Ты уже обдумывал варианты того, что тебе может понравиться?
Сегодня он вошел на кухню как никогда оживленным, едва не пританцовывая. Вопрос, конечно, был задан сонному и безумно милому Роме, которому этим утром пришлось экстремально просыпаться от стука в дверь. Мама просто хотела убедиться, что я не забуду о важной просьбе. Надо было забрать торт из кондитерской кафешки для ее новых клиентов. И, конечно, она не виновата в том, что кое-кто засыпает у меня третью ночь подряд. Кое-кто упрямый и совершенно бесшабашный. Кое-кто, кому пришлось прятаться прямо за дверью, потому что времени добежать до ванной просто не осталось. Мы были на волоске от того, чтобы нас поймали с поличным! А я ведь просила! Прогоняла! Буквально пинками! Ладно… Вру. Я держала его руками и ногами и не хотела отпускать. Мы погрязли друг в друге. И оттого, что у нас появилась маленькая тайна, становилось лишь интереснее. Все эти прятки так безумно заводили…